Клаудио Херцборг был сейчас самым высокопоставленным оружейником Вышнего города, наследником древнего Дома Грома. Не было более чистой крови в роду азиритов, о чем он напоминал всем и каждому при любой возможности. Окружив себя компанией себе подобных, он основное время проводил, посещая рауты и балы, которые устраивались чуть не ежедневно в грозокаменных залах городского Квартала Знати.
Волькер кивнул. Именно этого он и ожидал.
— Собираешь отдать ее ему?
Йорик рассмеялся:
— Нет. — Старый кузнец, закряхтев, присел рядом с Волькером. — Ты не виноват, сам знаешь. Скажу тебе, ты выполнял свои обязанности с должным рвением. — Он мрачно улыбнулся. — Лорд-Целестант Гриил отозвался о тебе весьма похвально.
— Этого недостаточно.
— Ты еще молод для таких инструментов. — Старик сделал знак, и Волькер передал ему флягу. Дуардин выпил. — Тяжеловаты они для тебя.
— Я сам курировал нарезку тех ружей, — рассеянно заметил Волькер, ткнув пальцем в сторону траншей. — Хорошая работа. Ускорение сообщается, кручение обеспечивается, пуля летит куда надо. — Он похлопал себя по голове. — Я же все рассчитал вот тут.
— Потому-то среди прочего ты и достоин должности оружейника.
— Херцборг не согласится.
— Херцборг — дурак. Он здесь благодаря крови, а не мозгам. Он бесит всех настоящих офицеров города, по словам генерала Синора.
Волькер нахмурился:
— То же можно сказать и обо мне.
Он слышал шепотки за своей спиной — в основном карьеру его обсуждали такие, как Херцборг, — что его мать, воспользовавшись своим местом в Великом Конклаве Азирхейма, пропихнула его к Железноспаянным, чтобы влиять на Арсенал через сына. Но подобных сплетен в Азирхейме было полно, и исчезали они быстро.
— Возможно. Но Арсеналу виднее. То, что ты здесь, уже достаточное доказательство. — Йорик вернул флягу.
— Херцборг так не думает. Как и многие другие.
— И что? Что-то я не вижу тут Херцборга. И в окопах я его не видел. Вот что идет в зачет, парень, а совсем не слова. — Йорик поскреб плоским ножом чашу трубки. Потом постучал по донышку, вытряхивая остатки табака. — Кроме того, неплохо иметь влиятельных родичей. Ни один дуардин, стоящий своей бороды, не станет из-за этого смотреть на человека свысока. Это разумно. Родня — единственные, кому можно доверять. — Он снова сунул трубку в рот. — Как любит говорить мой кузен Окен.
Волькер обескураженно посмотрел на него:
— Окен?..
Йорик кивнул.
— Мы старый клан. Мы были древними, когда мир был еще молод. Мы вырыли себе путь из одного мира в другой, опередив всепожирающий огонь, — ну, или так гласит история. Мы покинули окруженное горами озеро и пришли к новой воде и новым горам. Построили новый клан из развалин старого.
— Окен никогда не рассказывал об этом.
— С него станется. — Йорик сосредоточенно набивал трубку. — Давненько его не видел. Не похоже на него, чтобы так долго и без глоточка с приятелями.
Волькер покачал головой и вздохнул.
— Да уж. Жаль, что его здесь нет.
— Подозреваю, он тоже жалеет. — Йорик аккуратно раскурил трубку, поскребывая острием ножа по краю каменной чаши, и с довольным видом запыхтел. — Знаешь, где он?
— Нет. — Волькер уставился на кузнеца. Странные у него, однако, вопросы. Чего добивается Йорик? — А ты?
— Нет. — Йорик запыхтел еще яростнее, так что над трубкой заплясали искры. — Но я знаю тех, кто может знать. — Он повернулся к человеку, окутанный клубами дыма. — И они хотят поговорить с тобой, парень.
При словах кузнеца Волькера пробрал озноб. И только усилился, когда стрелок заметил, какую форму принимает валящий из трубки дым.
Лицо. То же лицо, что он видел в огне взорванной пушки. Лицо, бывшее — в чем он почти убедил себя — всего лишь видением, потрясением от приблизившейся вплотную смерти. Лицо, знакомое любому из Железноспаянных, как свое собственное.
Волькер вскочил на ноги, сердце его неистово колотилось.
— Великий Создатель, — выдохнул он. Бога-Кузнеца не видели во Владениях Смертных около века. Одни говорили, что он последовал за Гримниром в ту тьму, что поджидает павших богов. Другие утверждали, что он просто устал служить оружейником Зигмара и занялся своими делами. А кое-кто заявлял, что рунолордам Обездоленных нечто известно, но они молчали.
Искрящиеся глаза встретились с глазами человека, дымные губы шевельнулись. Звука не было, но Волькер все равно услышал, что говорит видение. Время. Место. Знание, проникшее в разум вместе с дымом. Где-то во внешнем городе — в районе, называемом Жилами. Он знал — невесть откуда — что, направившись туда, обязательно найдет место, где его ждали. Но Волькер мешкал.
— Это… это действительно он?
Йорик продолжал пыхать трубкой.
— Ничего об этом не знаю. Я только передал послание. — Дуардин покосился на Волькера. — Но советую сделать то, что он говорит, парень.
Где-то в другом месте.
В темной-темной пещере Волундр, Хозяин Кузни Акши, раскрошил пальцами уголья и по стекающей тонкой струйкой золе прочитал будущее. Даже не просто будущее, а множество его вариантов. Неизбранные пути и несбывшиеся судьбы. В огнях его кузницы можно было прочесть жизнь всех Владений, к добру это или к худу.
Повернувшись, он махнул рукой:
— Давайте его.
Помощники — рослые варвары, потомки гуртов Раксулиана, когда-то обитавших на ободе кратера Клаксус, шагнули вперед, волоча под руки раба. Косматые красные зверолюды носили намордники из меди и кожи, притороченные к крупным головам, а пеньки их подпиленных рогов скрывали золотые колпачки. Их балахоны заскорузли от многочисленных — и многолетних — пятен крови, а кожу бороздили глубокие шрамы, оставленные огнем и ударами кнута.
Раб был свеженьким, пленили его недавно в каком-то незначительном сражении. Сотни военачальников платили Волундру оброк плотью и кровью с каждой победы, заработанной его оружием. Большинство рабов отправляли трудиться в шахты и копи, но некоторые использовались в гораздо более важном деле.
Человек сопротивлялся даже сейчас. С переломанными конечностями, весь обожженный — он боролся. Каждый вздох доставался ему с болью, разорванные губы дрожали. От него до сих пор несло вонью поля боя, кровь друзей и врагов на лохмотьях еще не запеклась. Вместе с кровью он выхаркивал проклятия на каком-то напевном языке — вероятно, на одном из наречий холмов Хамона.
— На наковальню, — велел Волундр, отступив.
Помощники, повинуясь приказу, силой опустили голову и плечи пленника на обжигающую жаром наковальню. Мужчина закричал, забился. Волундр приподнял цепи, к которым крепилась вторая наковальня, поменьше.
— Ты был храбр, — провозгласил он. — А значит, заслужил награду Кхорна.
Помощники со звериной стремительностью отпрыгнули, а Волундр, раскачав малую наковальню на цепи, обрушил ее на голову раба. Затрещали кости, лопнула плоть — череп раненого человека раскололся, развалившись на дрожащие куски. Кровь с шипением выплеснулась на изъязвленную наковальню. Волундр тщательно собрал все осколки и бросил их в костровую чашу.
Один из помощников нетерпеливо заскулил. Хмыкнув, Волунд махнул рукой:
— Как хочешь.
Зверолюды жадно набросились на тело и принялись рвать его, просовывая куски остывающего мяса сквозь решетку своих намордников, пятная шкуру и гривы кровью. Волундр пару секунд наблюдал за этими существами, почти завидуя их простым удовольствиям. Но нет, это не для него. Больше нет.
Он коснулся рубцов на своей нагрудной пластине. То чувство, когда в тебя попадает молния, не забывается. Удар молотом гнева Зигмара, призванный на его голову мертвецом, облаченным в железо. Одним из избранников Зигмара.
Небесный бог вернулся, чтобы отомстить. С ним пришла война. Не те маленькие войны Эры Крови, но пожарище, коему не было равных. Огонь, охвативший каждый уголок каждого Владения, огонь, притянувший к себе все взгляды. Впервые за долгое время Кхорн изведал мир всеобщей войны.
