Ярослав полулежал на заднем сиденье — небритый, весь какой-то растрёпанный, в чёрной, явно требующей стирки вязаной шапочке, которую он нацепил сразу же, как снял балаклаву. У него был массивный подбородок, выдающиеся скулы, а в глазах — нездоровый блеск. Время от времени он доставал из внутреннего кармана камуфлированной куртки фляжку, делал глоток и убирал обратно.
Удивительно, но именно потому, что все эти люди слишком разные, Марина почувствовала к ним симпатию, хотя и с долей подозрительности. В голове роились вопросы: кто они такие? Какова их цель? Одно было ясно: им не всё равно, что по улицам города расхаживают монстры. Они их видят, как видит она, а значит, тоже имели печальный опыт клинической смерти.
«Только тот, кто умер и воскрес, могут их видеть».
Они — свои! Потому и спасли её. Верный вывод? Пожалуй, да.
Инга в очередной раз пересела, оказавшись рядом с Мариной, и затараторила:
— Я мразей ещё часа полтора назад заприметила. К тётке ездила, она одна живёт, здоровье ни к чёрту, вот мне и приходится постоянно в город мотаться, чтобы её проведать. В общем, вышла я от тётки, дотопала до детского садика, гляжу — стоят возле забора. Одиннадцать насчитала, включая толстяка. Обычно мрази по одиночке пасутся, не кучкуются, а тут… Короче, я сообразила, что это засада. Такое уже было. Они как-то вот также ловушку Ярославу устроили. Верно, Ярослав?
— Угу, было дело, — отозвался тот, снова приложившись к фляжке.
— Ну я и позвонила нашим. Сама же во дворе затихорилась, наблюдала. А потом такси прикатило и началось. Наши, конечно, чуток припозднились, толстяк всё-таки успел тебя поколотить.
— Спешили, как могли, — заявила Нонна.
— Ну ничего, — улыбнулась Инга. — Главное, мы их планы сорвали. С ловушкой они облажались.
— Вы этих монстров мразями зовёте? — спросила Марина.
— А кто они по-твоему? Мрази и есть. Или ты не согласна?
— Согласна. Вполне, — у неё в голове крутились не менее уничижительные эпитеты.
— Раз эти твари на тебя ловушку устроили, значит крепко ты им насолила, — Нонна бросила на неё взгляд через плечо и снова повернулась к лобовому стеклу. — Рассказывай, что ты сделала.
И Марина начала рассказывать, чувствуя себя так, словно выплёскивает из сознания какую-то застоявшуюся грязную жижу. Поведала о старухе, которую она прогнала, о предостережениях Семёна и Мамонта, о монстре, вытягивающим жизнь из ребёнка. Когда закончила, испытала облегчение. Наконец-то она с кем-то поделилась тем, что тяготило душу. Как же иной раз полезно просто выговориться.
— А ты крутая, — Инга глядела на неё с уважением. — Не зря мы тебя спасли. Из газового баллончика в морду мрази прыснула? При свидетелях? Ну ты даёшь! — рассмеялась. — Хотела бы я на это посмотреть.
— Молодчина, — одобрила Нонна. — Большинство тех, кто видит мразей, проходят мимо. Теперь ясно, почему на тебя ловушку устроили.
Вадик деловито показал большой палец. Он тоже одобрял. А Ярослав, похоже, историю Марины мимо ушей пропустил, его сонный взгляд был устремлён в окно — ещё чуть-чуть и носом начнёт клевать.
«Газель» свернула на мощённую бетонными плитами дорогу и минут через десять въехала на территорию коттеджного посёлка. Справа и слева высились ограды, над которыми проступали очертания домов различной конструкции и размера. Марина знала это место, не раз приезжала сюда на вызовы, и, насколько она могла судить, здесь в основном проживали люди, чей достаток был немногим выше среднего. Никакой элитарности, никакой охраны. Вокруг — лес, а в паре километрах отсюда располагалась городская свалка. Где-то неподалёку ещё была речушка, которую прозвали Грязнулей, потому что давным-давно в неё слили какую-то гадость и с тех пор она чище не стала. Богатые адвокаты, известные артисты, пузатые депутаты и криминальные авторитеты тут определённо не водились, они выбирали места получше.
Нонна провела «Газель» через весь посёлок, остановилась возле обнесённого сеткой рабицей участка на отшибе, где одиноко и как-то печально тускло горел фонарь, вяло озаряя своим светом фасад двухэтажного строения, разительно отличающегося своей неухоженностью от прочих домов посёлка.
— Приехали, — Нонна вышла из машины, за ней последовали остальные.
Марина шла по мощёной дорожке, с недоверием разглядывая коттедж. Грязные стеклопакеты напоминали глаза с бельмами, а серые стены, будто кожа больного псориазом, шелушились остатками краски, печная труба обвалилась и торчала уродливым обрубком над крышей. Веранда и застеклённая терраса хоть и выглядели более-менее прилично, но всё равно навевали мысли о конце цивилизации. У небольшого сарайчика зачем-то были сложены полусгнившие покрышки и отсыревшие мешки с цементом. Сорняки нестройными рядами качались на ветру вдоль забора, намереваясь захватить всю территорию. Саму же дырявую рабицу, окружавшую участок, опутали остатки пожелтевших вьюнков. Пахло гнилой травой и мокрой землёй.
Случайно сойдя с дорожки, Марина едва не споткнулась о кротовину. Весь участок, изрытый оплывшими холмиками, напоминал импровизированное кладбище, где безумный могильщик в хаотичном порядке хоронил отряд лилипутов.
Вслед за остальными она дошла до крыльца с растрескавшимися перилами, поднялась по скрипучим ступеням, проследовала через небольшую прихожую в гостиную. Вадик щёлкнул выключателем, под потолком загорелся некогда ярко-жёлтый, но теперь конкретно выцветший абажур.
— Извини за такую обстановку, — Нонна развела руками, посмотрев на Марину. — Это мой коттедж. Да, не царские хоромы, но жить можно. Когда-то хотела тут всё обустроить, да всё руки не доходили. А потом и вовсе забросила.
— Фигня, — Инга плюхнулась в потёртое кресло. — Главное, электричество и водопровод есть, хотя вода и паршивая. И интернет тут ловит, прикинь?
Сделав вид, что ей плевать на обстановку, Марина всё же украдкой обвела взглядом комнату. Голые стены без отделки, лестница, ведущая на второй этаж, невзрачные шторы, большой накрытый клетчатой скатертью круглый стол, на котором лежал ноутбук и стояла массивная стеклянная пепельница, полная окурков. В углу примостилась кадка с землёй и выглядела она печально, словно скорбела по тому фикусу, что в ней когда-то зеленел. Диван возле стены не уступал в потёртости креслам, а вот стулья глаз радовали — не современные, крепкие, с резными спинками и кожаной обивкой. Марина обратила внимание на стеклопакеты и на добротные двери с красивыми металлическими ручками. Похоже, Нонна всё-таки пыталась что-то сделать для обустройства дома. Жить можно? Вполне. Тем более, выбора иного не было. Безопасное место? Хотелось бы на это надеяться.
— Голодна? — поинтересовалась Нонна.
— Нет, спасибо. Мне сейчас не до еды, — ответила Марина. Ещё час назад у неё были простые житейские планы: приехать домой, принять душ, приготовить лёгкий ужин и съесть его за просмотром какого-нибудь дурацкого ток-шоу по телеку. А теперь эти планы накрылись медным тазом вместе с аппетитом и мечтой хорошенько выспаться.
— Чай всё равно нужно попить. Пойду чайник поставлю, — Нонна ушла на кухню.
Вадик по-хозяйски открыл буфет, принялся выставлять на стол чашки. Ярослав развалился на диване, потёр ладонью раненую ногу.
— Холодный компресс поможет, — дала совет Марина, подумав, что и ей такой компресс не помешал бы, скула опухла и болела не слабо.
— Обойдусь. На мне всё как на собаке заживает. Рюмаху дёрну перед сном, утром буду как новенький.
— И перед сном, и за час до сна, и ночью, — усмехнулась Инга, закинув ноги на подлокотник кресла.
— Ты что-то имеешь против? — огрызнулся Ярослав.
— Да мне плевать, бухай на здоровье.
«Не всё гладко в Датском королевстве», — подумала Марина, хотя какие-то определённые выводы решила пока не делать.
Чай пили вчетвером, Ярослав, прихватив из холодильника початую бутылку водки, отправился на второй этаж, буркнув: «К себе пойду». Марину очень интересовало, что эти люди знают о монстрах, но Нонна для начала решила рассказать об этом коттедже:
