Парни молча поклонились и зашагали прочь. Что там думал внешний ученик, Андрей бы сказать не взялся, но в молчании его личных учеников явно слышалось потрясение. Да, шаблон он им сегодня порвал знатно. Хэн Линьсюань, воспитатель хренов, навоспитывал беспредельщиков… А Андрею разбираться.
– Бай Цяо, – мягко окликнул он, и мальчишка живо обернулся, – ты – первый из моих учеников. Ты должен подавать остальным пример и следить за их поведением, а не злоупотреблять своим положением. Если я ещё раз узнаю, что ты оскорбляешь других, пользуясь тем, что они не могут ответить тебе как старшему, я уже не буду столь снисходителен. Ты понял?
– Д-да, учитель.
Андрей махнул рукой и повернулся к оставшейся на месте девушке.
– А ты как здесь оказалась?
– Я проследила за ними, – несчастным голосом ответила та. – Я боялась за А-Суня и… Учитель, ваша ученица нарушила правила и просит о наказании.
А-Сунь… Что-то шевельнулось в памяти Андрея, но он вдруг почувствовал себя слишком усталым, чтобы рыться в воспоминаниях. Вот ведь, вроде ничего сегодня не делал, а хочется только добраться до постели и уснуть.
– Перепишешь правила ордена, – решил он.
– Сколько раз, учитель?
– Одного хватит. Всё, иди.
Интересно, лениво подумал он, провожая взглядом исчезающее в темноте белое пятно, есть ли девушки среди внешних учеников, и если да, то куда они деваются со своим образованием, если им не удаётся стать заклинательницами? Здешнее общество не только иерархично, но и весьма патриархально. Впрочем, в романе внешние ученицы не упоминались ни разу. Что логично, в общем – девочек начинали духовно развивать в двух случаях: когда они были выходцами из семей заклинателей и просто продолжали семейную традицию, или если в них вдруг видели действительно выдающийся талант. Но в обоих этих случаях учитель был им обеспечен в самого начала, в то время как внешние ученики как правило приходили и просились в обучение сами. И кто же в здешнем махровом средневековье отпустит девочку пытать удачи в заклинательском клане или ордене?
Ладно, всё это можно будет выяснить и позже, всё равно все ученики, сколько бы их ни было, рано или поздно пройдут перед его глазами. А пока – домой и спать, спать, спать.
*Шимэй – младшая соученица.
**Дашисюн – самый старший из соучеников.
* * *
Андрей не был таким уж жаворонком и иногда любил поспать, особенно если поздно лёг накануне. Но всё же есть какая-то особенная прелесть в том, чтобы встать пораньше летним утром. А уж если ты не в мегаполисе, а где-нибудь в дачном посёлке или небольшом городке, где полно зелени, через которую пробивается едва поднявшееся солнце, слышны крики петухов, утренняя прохлада бодрит и всё обещает великолепный долгий день…
У дома Линьсюаня петухов слышно не было, зато всего остального оказалось в избытке. И ярких солнечных лучей, и безоблачного голубого неба, что ещё не успело выцвести от жары, и утренняя прохлада ещё чувствовалась, а уж зелень и вовсе ласкала взор, куда бы он не упал. В крошечной заводи под водопадиком у дома едва заметно покачивались два полураскрывшихся розоватых бутона водяных лилий. С другой стороны двора стоял навес, с которого сплошной бахромой свисали лиловые соцветия глицинии. Хотелось сделать что-нибудь мальчишеское, например, забраться на этот самый навес. Или на крышу. Андрей усмехнулся про себя. Он солидный человек, заклинатель и учитель. Не к лицу как-то.
Вообще-то весёлого в его нынешнем положении было немного. Вчера он был слишком поглощён своими переживаниями, но сегодня, когда начал вспоминать вчерашнее происшествие, его как обухом ударило осознание: теперь он действительно учитель. И отвечает за полтора десятка оболтусов, со всеми прилагающимися к ним подростковыми тараканами. А ведь быть учителем – это не просто время от времени произносить банальные наставления и раздавать наказания, насколько фантазии и чувства справедливости хватит. Он действительно должен их воспитать. Ну и научить тоже. Особенно если учесть, что все ученики здесь живут в отрыве от своих семей, а значит, он своим подопечным заменяет отца во всех смыслах этого слова.
Но ведь у него даже педагогического образования нет! Никогда он не чувствовал ни желания, ни призвания возиться с детьми. И сообразив в полной мере, во что вляпался, Андрей испытал малодушное желание прямо сейчас пойти к Чжаньцюну, объявить, что выходит из ордена и сбежать в странствующие заклинатели. Или просто сбежать, никому ничего не объявляя. А что, странствующие заклинатели здесь водятся, у одного из них Хэн Линьсюань, прежде чем поступить в орден, даже учился, к сожалению, преимущественно плохому.
Однако, прежде чем сбегать в заклинатели, не худо было бы как минимум заклинателем стать. Сейчас от Андрея толку немного, он и простейшего талисмана сотворить не в состоянии, не то что прогнать нечисть или кого-нибудь вылечить. Стоит остаться хотя бы на время восстановления навыков, пользуясь тем, что выполнения обязанностей учителя от него немедленно никто не ждёт. А дальше… дальше поглядим. В конце концов, ему должно быть легче, чем земным учителям так называемых развитых стран, где торжествуют индивидуализм и равноправие, и подростки частенько взрослых ни в грош не ставят. Здешнее общество патриархально, и гипертрофированное почтение к старшим и высшим, частенько вызывавшее отторжение при чтении, сейчас играет ему на руку.
И уж точно он будет лучшим учителем, чем Хэн Линьсюань. Кстати, не пора ли привыкать звать себя этим именем?
Задумавшись, он лишь краем глаза уловил движение, и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как во двор входит высокий красивый заклинатель. Андрей ждал его – ещё вчера днём Чжаньцюн прислал с одним из учеников записку, что с Доу Сюем всё улажено и тот завтра с утра придёт для первого урока. Для того Андрей и вышел с утра пораньше, чтобы его встретить. И теперь с интересом смотрел на одного из самых колоритных, хоть и второстепенных героев романа, в который волей судьбы угодил. Тот заметил его взгляд, остановился и поклонился с явно преувеличенным почтением:
– Шисюн…
– Шиди, – кивнул Андрей. Ну да, Доу Сюй был одним из немногих, кто поступил в учение их общему учителю позже Линьсюаня, и это добавляло нюансов их и без того непростым взаимоотношениям. Первый мечник ордена Линьшань, признанный красавец – занятно, Андрей представлял его себе куда брутальнее. Но красота Доу Сюя оказалась утончённой настолько, что ещё чуть-чуть, и его можно было бы назвать женоподобным. Окинув Андрея с головы до ног насмешливым взглядом, он поднял бровь и кивнул на Ханьшуй в его руках:
– Ты же не думаешь сражаться со мной этим?
– А чем?
– Вот, – Доу Сюй бросил, а Андрей машинально поймал то, что оказалось деревянным мечом, такой же длины и ширины, как Ханьшуй, но заметно тяжелее. – Хватит с тебя пока и этого. А то, если мы обнажим настоящие клинки, – с тонкой улыбкой добавил он, – я могу тебя зарубить, чего доброго.
Пожав плечами, Андрей отложил Ханьшуй на столик под навесом с глициниями, а обернувшись, увидел промелькнувшее и тут же исчезнувшее на лице соученика удивление. Ах да, Хэн Линьсюаню сейчас полагалось бы взвиться, как кобре, которой наступили на хвост, от столь явного намёка на его несостоятельность как воина. Ведь их вражда когда-то именно с этого и началась – Хэн Линьсюань проиграл Доу Сюю учебный поединок и вместо того, чтобы с достоинством признать поражение, попытался свести с ним счёты исподтишка. Таким вот человеком был мастер Хэн – любой проигрыш воспринимал как личное унижение, не принимая во внимание никаких обстоятельств. Например то, что ему, впервые взявшему в руки меч год или два назад, было бы глупо рассчитывать на победу над отпрыском аристократической семьи, который, наверное, начал тренироваться, едва научившись ходить. Даже если тот на три года младше.
Справедливости ради, сам Доу Сюй тоже никогда не пытался принять во внимание обстоятельства и войти в положение Линьсюаня – как, впрочем, и другие ученики. Быть перестарком в группе подростков вовсе не легко и не весело, особенно если ты начисто лишён лидерских качеств и чувства юмора, зато болезненно обидчив, злопамятен и к тому же отстаёшь от них, младших годами, практически по всем предметам. И плевать хотели юные оболтусы, что они-то с самого начала развивались правильно, под руководством опытных наставников, а вот у Линьсюаня учитель хоть и был, но такой, что лучше бы его вообще не было. Фактически ему приходилось не учиться, а переучиваться. Слишком явное покровительство первого ученика Ши Чжаньцюна, частенько становившегося на сторону новоявленного шиди даже в ущерб объективной справедливости, тоже симпатий Линьсюаню не добавляло. Со временем разница в умениях и навыках сгладилась, во многом Линьсюань даже вырвался вперёд, он действительно был талантливым заклинателем. Сделали своё дело и уроки хороших манер, вдалбливаемые всем ученикам буквально палками. Конфликт утих, превратившись в вооружённый мир, особенно когда вчерашние ученики сами стали учителями и столкнулись с необходимостью поддерживать корпоративный авторитет. И только Доу Сюй, гордившийся прямотой своего нрава, продолжал резать правду-матку в лицо шисюну Хэну, нарываясь на ссоры и приводя в отчаяние главу Ши, искренне желавшего мира в ордене и счастья всем, чтоб никто не ушёл обиженным. Особенно Линьсюань. У Андрея при чтении даже закралась мысль, а не ревнует ли мастер Доу своего главу.
