Раскусив суть странной девицы, Саша поняла, на что надо обращать внимание, и теперь вовсю приглядывалась к остальным.
Дама в зеленом вечернем платье оказалась настоящей. В смысле, ее облик не был мороком.
Старец ученого вида тоже был истинным, он вызывал симпатию и уважение. От него как будто исходили этакие флюиды знания и мудрости. Было в нем и еще кое-что, «магическое», как определила для себя девушка. Но в Школе таких предметов не преподавали, и Саша не могла быть уверена в диагнозе на сто процентов.
Посмотрела Саша повнимательнее и на неприятного типа: вдруг она что-то неправильно поняла? Но от него по-прежнему разило обещанием подстроить пакость первому встречному. Приглядевшись, девушка заметила на правом запястье типа цепочку, от которой исходило какое-то темное сияние. И кольца на пальцах тоже были заряжены силой однозначно мрачной природы.
«В общем, — сделала вывод Саша, — лучше по возможности избегать этого человека».
А вот «подтянутый интеллигент», которого девушка заметила еще в холле, бодро шагавший сейчас рядом с типом, неприятностями не грозил. Вот только, по мере того, как они отдалялись от входа в здание, от интеллигента все больше и больше веяло жаром. Причем, жаром не температурным, а каким-то другим!
Остальные кураторы были обычными людьми. Они не меняли своего облика, они были теми, кем были — научниками твердых знаний и искреннего интереса к своей отрасли.
Так за наблюдениями и выводами Саша пришла к огромному актовому залу. Там была сцена и ряды мягких кресел, стоявших каждый выше предыдущего. Кажется, в таких залах на Земле-материальной смотрели фильмы.
Кураторы поднялись на сцену, а Саша уселась в первый ряд. Приготовилась к презентации.
***
Кураторы выступали по очереди, разворачивали перед стажером небольшое представление, каждый свое.
В колбах химика клокотало и меняло цвет; из них взвивалось, вырывалось, вспучивалось и выползало. Установки физика стреляли, искрили электрическими разрядами, сбивали кегли и разлагали пучки света. Биологи, наоборот, показывали самых привычных по картинкам зверюшек, а сердце девушки, выросшей в Пограничье, так и замирало от восторга при виде грызунов, летунов и ползучих гадов.
Но потом выступил уже знакомый неприятный тип и сладеньким голосом изрек прописную истину: мол, биологам частенько приходится всякую живность препарировать. Злосчастный ученый покраснел, а потом и побледнел. Саша, глядя на него, не умом, а сердцем понимала: биолог просто старался ее развлечь. Потому что — именно в этот миг девушка осознала это особенно четко — представление было ритуалом. Выходцы из Пограничья появлялись в конторе, уже обладая специализацией, и никакие красочные представления не могли заставить их свернуть с выбранного даже не ими, а Бездной пути.
— Прошу вас, Лаврентий Петрович, — вступился за несчастного биолога «подтянутый интеллигент», — не мешать нашему общему коллеге выполнять его профессиональный долг. Тем более Александре Дубровой его приветствие очень понравилось.
— Но стажер может неправильно понять происходящее, — мигом сменил тон неприятный тип, — и ошибиться с выбором! Нет, я просто обязан был вмешаться. Я же вижу, что неопытную девушку пытаются купить, точно папуаса ниткой стеклянных бус. Неужто вы этого не понимаете, Максимилиан?
Теперь тон типа стал уже дружественным-дружественным, но с явной для Саши ноткой издевки. Девушка, затаив дыхание, приготовилась выслушать ответ того, кто показался ей человеком достойным и честным. Предчувствия девушку не обманули.
— Александра Дуброва — уроженка Пограничья, Лаврентий Петрович, — в тоне Максимилиана промелькнула бесконечная усталость, — а не средневековый земной папуас. Кроме того, Александра уже давно поняла, к чему лежит ее сердце. Даже с учетом того, что остальные кураторы еще не выступали. Так, Александра?
— Так, Максимилиан. — Саша на всякий случай поднялась из кресла. — Я действительно не тяготею душой к естественным наукам. Но я очень благодарна моим коллегам за такое чудесное вступительное слово. Потому что в Пограничье практически нет животных, и я их видела только на картинках. А мне очень, очень нравятся белки! Да и опыты уважаемых физика и химика были на высоте. У нас в школе нет маятника Фуко с такой длинной нитью.
При этих словах физик с химиком переглянулись и потихоньку пожали друг другу руки, а биолог зарделся — на этот раз уже от удовольствия.
А вот неприятный тип бросил на Сашу такой взгляд, что, будь девушка из робкого десятка, — испугалась бы по-настоящему. Но Саша только пожала плечами: она уже поняла, что этот Лаврентий Петрович в другом, не пакостном режиме, просто не мог существовать. Не бояться же его из-за этого?
— Тогда продолжим ритуал знакомства с кураторами. — Максимилиан уже дружески подмигнул Саше. — Твой выход, Натали!
Молодая женщина в зеленом вечернем платье исполнила по сцене безукоризненное дефиле. И странное дело, это дефиле не вызывало того чувства непонимания, какое у Саши возникало, когда в Школе показывали документальные фильмы о показах мод. У Натали не было того холодного посыла, который был практически у всех представительниц и представителей профессии «манекенщица», нет! Натали несла свет, красоту и капельку дерзости. В конце прохода, она, встретившись глазами с Сашей, задорно подмигнула девушке и… вдруг прокрутила сальто назад! Прямо с места, на высоченных каблуках!
— Вот здорово! — не смогла сдержать возгласа восхищения Саша.
— Красота спасет мир! — Натали ослепительно улыбнулась. — Я буду рада, если мы с тобой окажемся в одной лаборатории.
«И я! — чуть было не крикнула Саша, но все-таки удержалась. В Школе учили, что на собеседованиях надо вести себя корректно. Но мысленно девушка добавила: — И я подружилась бы с огромным удовольствием!»
Но тут на смену Натали вышла юница с задорными косичками, и Саша внутренне собралась: чего доброго, еще заморочит голову!
— Прасковья, — представилась юница и почему-то дотронулась до брошки-трилистника, приколотой почти под самым горлом. — Яга.
«Как, яга?» — хотела было спросить Саша…
Но тут память услужливо подкинула девушке картинку: она, одноклассник Николай и старый Пограничник Савелий сразу после первого этапа инициации. Коля тогда еще сказал: «Баба-яга — это антинаучно!» На что Савелий буркнул: «Да ну»?
Видимо, бабки-ёжки действительно существовали, и одну из них, сгорбленную старуху в облике задорной девицы с косичками, уроженка Пограничья видела воочию прямо сейчас. И если к самой яге никаких чувств, кроме умеренного опасливого любопытства Саша не испытывала, то сеанс превращений милых сердцу белок в мухоморы и обратно, ничего, кроме сочувствия к зверушкам, у нее не вызвал. Но Саша, следуя заповедям Школы, изобразила вежливый интерес. Когда же зверушки вернулись к изначальному облику, девушка вздохнула с неподдельным облегчением. А потом и еще раз: ягу сменил седобородый старец. Миларет.
Свет в зале погас: старец показывал звездное небо и рассказывал об основных философских течениях землян с древнейших времен. И рассказывал так, что у Саши, вообще говоря, с предметом знакомой, в буквальном смысле отвисла челюсть. У девушки на глазах разворачивалась история развития земной философско-научной мысли: Сократ, Платон, Аристотель, Демокрит и, наконец, Гипатия.
Конечно, уроженка Пограничья знала трагичную историю талантливой девушки. Но старец рассказывал так, будто Саша наяву присутствовала там, в древней Александрии, поднималась с Гипатией на крышу дома — наблюдать звезды. Вместе с Гипатией вела уроки математики, читала лекции о Платоне… Но когда Миларет начал рассказывать, как толпа озверевших людей набросилась на девушку-ученую — растерзать, стереть с лица Земли! — Саша вернулась в реальность.
Реальность, в которой Лаврентий Петрович с неприкрытой ненавистью смотрел на Миларета:
— Вот поэтому Александре и нечего делать в вашей лаборатории, Миларет! Сами посудите, какое будущее вы можете предложить юной, а потому неопытной душе?
