— Навряд ли она, эта добрая.
Что?!
Это я добрая??? Это…
— Мэтр Октарион, вы уверены? — раздался голос морды. — Все же необоснованное применение магии мы с вами имели возможность наблюдать вот только что?
— Необоснованное? — хмыкнул белый. — Господин мэр, козлиная голова и дуб — это, по-вашему, необоснованное применение магии? Вы что, никогда с черными ведьмами не общались? Эта просто милая и приятная девочка, даже ни одного смертельного проклятия не использовала, зря вы на нее наговариваете.
Пальцы щелкнули сами. Нет, правда сами. И в следующий миг за моей спиной вместо морды и рожи сидели две дряхлые базарные бабки с букетом старческих недомоганий и парочкой смертельных проклятий. Нет, я все понимаю, но назвать меня «милой и приятной девочкой» — это, знаете ли, перебор. У меня, между прочим, репутация.
Подошла матушка Герби, принесла еще чай, тихо спросила:
— Смертельные проклятия не забыли?
— Не, каждому по два впаяла.
— Это правильно, а то, понимаешь ли, никакого уважения к черной магии, — покивала хозяйка таверны.
— Вот-вот, — согласилась я, беря чай.
И в этот миг началось землетрясение.
Небольшое, но ощутимое и для этих мест вовсе несвойственное. Я замерла, держа чашку и прислушиваясь к нарастающему ветру. После кинула взгляд в окошко — луна истекала кровью! Огромная, теперь кроваво-красная, она сочилась кровавым светом…
Прогремел гром!
И все исчезло.
Луна стала прежней, ветер стих, земля прекратила дрожать… вот только ощущение чего-то свершившегося и непоправимого сжало сердце. Забыв про ужин, я торопливо поднялась и вышла на площадь — нет, луна оставалась самой обычной. И ветер. И ночь… А сердце кровью обливалось.
Из таверны донесся голос белого мага:
— Никакой паники, это вовсе не предвестник катаклизмов.
Но народ выбегал из здания, и все ждали, чего я скажу. Это потому, что год назад я предупредила о сильном шторме и посоветовала закрыть ставни и поснимать вывески. Кто послушался, обошелся без убытков, остальные сделали выручку стекольщикам…
— Нет, бури не будет, — тихо сказала я.
— А чего было-то? — спросил кто-то из мужиков.
И правда — что это было?
Ответ пришел сам, интуитивный и страшный.
— Это была смерть, — произнесла я едва слышно, — неправильная, безвременная, дикая и мучительная смерть.
А потом случилось то, что меня вообще дико бесит!
Так уж вышло, что мой двоюродный дед был немного белый маг, слабый и потому стал аптекарем, но факт остается фактом. Так вот, когда ведьма поселяется на постоянное место жительства, она вбивает в это место свой источник силы. Мы ведьмы, мы к земле привязаны, и без такой привязки черная слаба, как новорожденный котенок, а потому и делаем это как можно скорее, часто вообще бездумно. Вот и я источник силы установила, не удосужившись сначала поискать, куда свой деда вбил, он же как маг слабый был, а слабые белые тоже центруются. И так вышло, что практически в то же место и установила!
Теперь вот расплачиваюсь.
— Госпожа ведьма, вы куда? — раздалось мне в спину и даже, кажется, от морды.
Пошел он! Бесит!
Преодолев площадь, вошла в лавку, схватила зелья, даже не задумываясь какие, вышла. Свернула в проулок, прошла мимо домиков с освещенными фонариками окнами, подошла к лавке торговца тканью, открыла ударом ноги. Бесит!
— Ой, госпожа ведьма, как вы вовремя! — обрадовался спешащий на звук едва не выломанной двери торговец.
— Тьма вас раздери! — прошипела вместо приветствия.
Хотя вообще-то я так подозревала, что двоюродный дед мне нарочно лавку свою завещал. Он об особенностях черноведьминских знал преотлично и понимал, что в первую очередь я буду силу центровать, а там в погребе было только одно очень удобное и расчищенное место… Гад!
Поднялась на второй этаж, без стука ворвалась в спальню, с ненавистью посмотрела на молодую женщину, которая встревоженно вглядывалась в уже синеющего ребенка.
— Ой, госпожа ведьма… — пробормотала дочка торговца, — а он не дышит… кажется.
— Только «кажется»? — ехидно переспросила я. — Достали!
И швырнув на столик пузырьки с зельями, начала нервно срывать с пальцев кольца и накладные ногти, все это сунула мамаше со словами:
— Держи.
Ребенка схватила за ногу, вздернула вверх, дала по попке. Младенец закхекал, а затем заорал во все детское горло, выплюнув маленький мускатный орех, после дитенка еще и вырвало.
И вот в этот эпический момент, когда я стою над кроваткой, дитя орет и исходит рвотой одновременно, а мамаша зачарованно на все это взирает, — распахивается дверь и врывается морда с оружием наготове.
Дальше раздалось эпическое:
— Ведьма, осторожно положите ребенка и отойдите! Не вынуждайте меня применять оружие!
Все, это была последняя капля в мою чайную ложку терпения.
— Эмилья, будьте так любезны положить мои ноши на стол и разберитесь с придурком, — очень вежливо попросила я.
Я вообще когда злюсь, всегда вежливая.
Но женщина ничего сделать не успела — в комнату ворвался белый маг, перехватил запястье морды и, задыхаясь, что говорит не в пользу его физической формы, затараторил:
— Господин мэр, да она по зову белого источника шла, я же вам сразу сказал. Если бы не она, ребенок уже был бы мертв! Вы меня вообще слышите?!
Тьма, какой позор! Этот… явно по уровню магистр, чтоб его вши растаскали, определил источник! Позор! Тупо позор мне! Твою мать!
— Все, белый, ты труп, — очень спокойно сказала я.
Тот явно знал, что черные ведьмы слов на ветер не бросают, закашлялся, после виновато:
— Я прошу прощения, госпожа Герминштейн, обещаю, информация об этом не покинет стен данной комнаты и…
И в этот момент ребенка перестало тошнить и он заревел еще громче. Быстренько перевернула его, достала платок вытерла испачканную мордашку и, приговаривая: «А ты не тяни больше в рот всякую гадость, и тетя черная ведьма приходить не будет», — понесла к столу. Поставив ногу на стул, усадила ревущего ребятенка на колено, в распахнутый ротик влила пару капель успокоительного и ловко зажала носик, заставляя малыша все сглотнуть. А уже после оставила пузырьки с обезболивающим и пищеварительно-облегчительным зельями и, пока малыш забавлялся, трогая пальчиками мои серьги, быстренько все мамаше расписала, что давать, как и когда. Ну и после всего, положив дитенка на родительскую кровать, колыбелька была вся изгажена, сказала матери:
— Во-первых, верните ногти. — Мне почтительно протянули ворох фальшивых ногтевых пластин и магических ведьминских колец. — Во-вторых, еще раз недосмотрите за ребенком, вырву кишки и намотаю на шею! Ясно?
