Дернув за шнур, вызвала опрятную нарядную горничную и затребовала портного.
Следовало приодеться.
Немного поругавшись с нервным манерным типом в модном камзольчике лимонных цветов, стала обладательницей пары рубах из небеленого полотна, и, в довесок - раздражающе рыжих замшевых штанов с лампасами из черного атласа.
Сапожник, занимающий маленькую каморку под лестницей, обещал до вечера стачать для меня новые сапоги. Как он сказал, для него будет честью выполнить столь необычный заказ, тем более все необходимое имеется в наличии.
Сапоги были пошиты из плотной коричневой кожи северной выделки, доставали до середины икры, с парой потайных карманов в голенищах, являвшихся, по правде, пустующими ножнами, невысоким скошенным пустотелым каблуком и острыми носами, проложенными изнутри железным пластинками. Очень мягкие и удобные, потому что сильно разношенные. Шлепая отваливающейся подметкой, я прошла в ресторан.
Только почему они все время скалят зубы? Это напряженное веселье портит все впечатление от города. Как говаривал Мелмор, побольше бы вам искренности! Мне вот потребовалось много лет, чтобы эмоции, выдаваемые на публику, приобрели глубину и реальность. Зато теперь - небольшое самовнушение и все чувства, изливающиеся на зрителя - подлинные! Совсем не сложно сменить радость на ярость, горечь и ненависть… сейчас зрителями являются все окружающие меня люди.
Конечно, требуется постоянный слегка отстраненный от реальности контроль за поведением, но это совсем не тягостная необходимость, а скорее привычное необременительное действие, способствующее комфортному существованию.
И ресторан, и меню оказались выше всяких похвал. Вот только сидя в полупустом, залитом светом зале и уничтожая третью перемену блюд, я все время чувствовала неприятный зуд между лопаток, но кто так мною интересуется, определить не смогла.
Это не помешало мне продемонстрировать немногочисленным посетителям и обслуге самые лучшие манеры. Благородный изгнанник, знаете ли…
Приятно потяжелевшее тело требовало отдыха, но, зная себя слишком хорошо, я не рискнула подняться в номер. Потому что хотелось лечь на чистые простыни и дать отдых утомленному долгой дорогой и обильным обедом телу. Рано расслабляться. А сон лучше всего прогнать хорошей прогулкой, например, до банкиров.
Необычайно яркое осеннее солнце, непривычное после постоянных туманов Ларусхольта, слепило глаза. По-кошачьи жмурясь, я кружила по улицам. Мое терпение было вознаграждено. Отделение самого успешного в мире банковского дома Эвенглейнса нашлось в самом центре города, у дворца градоправителя. Он был полностью сокрыт в зарослях лимонных деревьев, и его присутствие выдавал только высокий шпиль с тройной короной, эмблемой Эванитского королевского банка. По узкой тенистой тропинке я прошла в глубину сада. Кажущееся одиночество и тишина не обманывали меня, я просто знала, что не меньше двух дюжин глаз следят за мной из-за ветвей одуряющее пахнущих лимоном деревьев. Если бы хозяева не умели заботиться о безопасности, не стало бы их детище столь успешно.
Единственная тропа вывела меня к небольшому сумрачно- серому зданию, внутри которого царила прохлада. Серый мрамор прекрасно сохранял свежесть. За небольшой стойкой в конце длинного узкого помещения сидел клерк. Эвенглейнсец, разумеется!
В этом банке суровый принцип подбора служащих. Только коренные жители страны, где расположено головное отделение банковского дома! Даже на самом севере можно, войдя в скромную серую коробку, найти смуглого сероглазого жителя этой страны. И пусть никого не обманывает скромность помещения. Основная часть всегда находится под землей. Сейфы, склады продовольствия и оружия, казна, даже комнаты для жилья!
При необходимости такое скромное отделение может выдержать штурм или осаду, что уже не раз было доказано за последние четыреста лет.
Невозмутимо удостоверившись в подлинности моих кредитных бумаг, клерк вежливо осведомился о сумме, которую я желала получить. Задумавшись на мгновение, попросила сотню золотых, причем половину мелочью. Больше просто невозможно таскать с собой, да и эта сумма изрядно утяжелит меня, мешая передвижению.
Ничего страшного в этом нет, еще придется расплачиваться за проживание, а это не меньше двадцати монет. Развернувшись, клерк нажал на кнопку, и за его спиной открылась неприметная дверца, где лежали плотные бумажные свертки. Невозмутимо отсчитав нужную сумму, он пересыпал монеты в мешок и, сделав пометку на бумагах, вежливо простился.
Отвесив не менее вежливый поклон, я отправилась к выходу. И не было во мне ни капли издевки, только искреннее уважение, которое я испытывала. Здесь и сейчас не было нужды в масках, именно подлинная личность требовалась для магического сличения бумаг, магически на меня закрепленных. А порыв силы, холодным сквознячком проскользнувший по помещению и отозвавшийся ломотой в висках, выдавал в сидящем за столом человеке, по меньшей мере, магистра Опознания.
Выйдя из тенистых проулков на солнечную улицу, недовольно вздохнула. Увесистый мешок сильно оттягивал бок и нещадно мешал рукам. Нет, прав был Мелмор, выступая за бумажные деньги…
Рассеянно кружа по городу, быстро выявила соглядатая. Если я на бульваре среди щеголей в камзолах и бриджах и модниц в корсетах смотрелась инородным телом, и ко мне никто не приближался только из-за того, что на лице лежала высокомерная неприступная маска спешащего по срочным делам человека… что говорить о типичном тихаре, от которого за километр несло медной Гильдией купцов? Тут и щуплое телосложение, и бегающий взгляд, и одежда неприметных коричневых тонов, на фоне расфуфыренной молодежи заметные до чрезвычайности!
В любой другой ситуации он казался бы более органичным! Хотя шпик ведь достаточно профессионален, чтобы отводить взгляды прохожих, но я прекрасно разглядела его в витрине модного оружейного магазина.
Кому понадобилось устанавливать такой пригляд за приезжими в первый же день?
Плюнув на слежку, отправилась в гостиницу. Тело наполняла звенящая бодрость и легкая радость предвкушения.
Рано или поздно все выяснится!
Путешествуя с труппой, я приобрела замечательную привычку мгновенно засыпать в любое время в любом месте, едва только выдастся свободная минутка, не обращая внимания ни на шум, ни на постороннее присутствие. Вот и сейчас, едва вернувшись в номер, я рухнула в постель, не снимая сапог, сразу же проваливаясь в беспокойный сон. Тревожные, смутные видения проносились мимо, не оставляя следа в памяти, причудливым образом смешивались события прошлых лет. Из мутного тумана неожиданно четко проступили черты Арриола, моего верного друга и любовника.
Резкое бледное его лицо хмурилось, глубоко запавшие глаза под кустистыми бровями зло блестели. Тонкие губы беззвучно шевелились… я напряглась, прислушиваясь…
"Глупая недоучка! Опять недоделала упражнения! Проснись!!" По спине будто хлестнуло раскаленным бичом. Я вскочила, затравленно озираясь.
Гром и Молния! Опять покойник во сне! Предупреждение? Метнулась к окну, где вечерняя заря уже заливала улицы, и замерла, напряженно вслушиваясь в собственные ощущения. По телу медленно ползали холодные мурашки, от зудящей точки между лопатками расходились прохладные волны. Неожиданно сильно заломило в висках, и, сжав голову руками, я рухнула на колени и попыталась расслабиться, пропуская через себя чужое присутствие. Боль длилась и длилась… пара мгновений растянулись на годы, века…
Внезапно все прекратилось. Ошеломленно встряхнув головой, прислушалась к себе.
Все в порядке?
Встала, покачиваясь. Что это было? Я не поняла, хотя была всегда чувствительна к магии. Особенно к изначально чужим Опознанию и Принуждению. И если бы применивший высшие ступени Опознания знал о подобной реакции с моей стороны, то… но он не знал. Теперь - мой ход. И пусть все считают, что я пребываю в полном спокойствии и уверена, что моя персона никого не интересует.
Глава 3. Договор.
Судьба - строгая судья. И верный спутник, от которого не следует отворачиваться.
