Ознакомительная версия.
– Порви гада, Борзяка!
– Сожри вонючку!
Афанас выволок пса на площадку и стал натравливать пса на бродягу. Вскоре пес уже заливался яростным лаем и рвался с поводка, пытаясь ухватить несчастного зубами за ногу.
– Давай! – неистовствовала толпа.
– Спускай Борзяку!
– Рви!
– Куси!
– Сожри!
Когда Афанас уже готов был спустить своего толстого пса с поводка, кто-то крикнул высоким, звонким голосом:
– Эй, бездельники! Я к вам обращаюсь!
Мужики притихли и оглянулись. Возле кружала остановился всадник в длинном, заношенном до дыр плаще.
Осанка у всадника была гордая, но одет он был бедно и довольно неряшливо. Плащ, как было замечено выше, дырявый, полукафтан изношен так, что кое-где из него торчала изнанка, сапоги латаные, а на голове красовалась старенькая суконная шапка.
Сам всадник был худ и невысок, востронос и конопат. А лицо у него было столь молодое, что на нем даже усы с бородой еще не росли.
Большие серые глаза всадника блестели нервным, отчаянным блеском, будто он взял себе за правило побеждать безоглядной храбростью врожденную трусость. Однако на боку у всадника висел меч, и выглядел этот меч весьма внушительно.
– Оставьте человека в покое, мерзавцы! – крикнул всадник, сверкая своими серыми глазами. – Ну!
– Ступай своей дорогой, странник, – грубо проговорил кто-то из мужиков. – Не вмешивайся в наши дела.
– Топай, сударь, топай, – поддержал его другой. – Это наши мужицкие игры.
– Вот как? Мужицкие? – Юноша прищурил глаза и взялся за рукоять меча. – Ну, тогда я приказываю вам его отпустить. Тронете этого бродягу – будете иметь дело со мной.
Мужики переглянулись. В руках у некоторых из них Глеб увидел короткие дубины и железные кистеньки на цепках.
На лицах мужиков появилось сомнение. Выглядел незнакомец не слишком внушительно, но за его безоглядной дерзостью должно было что-то стоять. Ведь не станет человек бросаться со скалы башкой в гнилой омут, если не уверен, что выплывет.
– Ну! – прикрикнул незнакомец, ободренный молчанием мужиков. – Живо отпустите бродягу!
Мужики готовы были сдаться, и некоторые уже опустили кистени и дубины, но тут один из них – с красной, глумливой и отечной физиономией – выступил из толпы, поднял, ухмыляясь, камень, размахнулся и швырнул его в незнакомца.
Камень шлепнул лошадку по крупу, и та, испуганно заржав, задергалась на месте.
Несколько мгновений, кроме ржания лошади, ничего не было слышно. Мужики словно оцепенели. А потом кто-то хрипло проревел:
– Чего глядим-то, ребяты? А ну – бей его!
Толпа загудела, дубинки поднялись, железные кистеньки заскрипели на цепках.
– Вали! – гаркнул кто-то, и толпа, словно только и ждала этого сигнала, бросилась на всадника.
Нервный юноша, казалось, не ожидал такого поворота – пару мгновений он просто таращился на несущуюся на него толпу разъяренных мужиков, и лишь когда брошенный камень просвистел у него над самым ухом, выхватил из ножен меч.
Замелькали дубины, засвистели железные гирьки кистеней. В считаные мгновения незнакомец был сброшен со своего коня, а следом за ним на землю, с перебитыми ногами и окровавленным крупом, повалился и сам конь.
Глеб вытянул из ножен меч и шагнул к толпе драчунов.
– А ну – разойдись! – крикнул он и принялся мутузить мужиков голоменью меча.
Четверо или пятеро мужиков побросали оружие и схватились руками за разбитые головы и ушибленные бока. Глеб продолжил расчищать себе дорогу мечом, как вдруг до слуха его донесся отчаянный вопль:
– Помогите! Помогите!
Вопль был столь страшен, что битва замерла, и мужики, повернув головы, уставились на толстого Афанаса. Вылупив глаза, толстяк показывал на что-то коротким, пухлым пальцем. Взглянув туда, куда он указывал, мужики побелели от ужаса.
Бродяга, про которого в пылу битвы все как-то позабыли, сидел в углу огороженной площадки и с аппетитом пожирал задушенного пса. Человеческого во внешности бродяги осталось мало.
– У него клыки, – прошамкал один их мужиков разбитым в кровь ртом.
– Да ведь это…
– Оборотень! – крикнул Афанас.
Бродяга вздрогнул от его крика, отшвырнул пса и вскочил на ноги.
– Темная тварь! – завопил кто-то.
Мужики бросились врассыпную. Оборотень молниеносно перемахнул через невысокий частокол, схватил ближайшего из мужиков когтистыми лапами и одним рывком переломил ему шею. Затем резко повернулся, поймал второго и, клацнув зубами, перекусил ему глотку.
Паника и страх помешали мужикам действовать здраво, они налетали друг на друга, спотыкались, толкались, кричали от боли и ужаса, а оборотень, огромный, волосатый, с вытянутой волчьей мордой, прыгал между ними, разя когтями и клацая зубами.
Глеб перепрыгнул через одного из мужиков, оттолкнул в сторону еще двоих и со сверкающим клинком встал на пути у оборотня.
– Эй, волосатый! – окликнул от темную тварь. – Гляди на меня!
Первым ударом Глеб рассек чудовищу когтистую лапу, вторым перебил ему ноги. Когда оборотень упал на землю, Глеб прыгнул ему на грудь, быстро перехватил меч клинком вниз и с размаху вогнал его оборотню в грудь.
Чудовище взревело, дернулось пару раз, пытаясь зацепить Глеба когтями, затем стукнулось волчьей башкой об утоптанную землю и испустило дух.
Глеб сошел с твари, нагнулся к одному из убитых оборотнем мужиков, с треском оторвал от его кафтана клочок ткани и старательно вытер меч. После чего вложил его в ножны и взглянул на нервного юношу.
Паренек поднялся с земли и глядел на Глеба своими серыми блестящими глазами. Бедолаге здорово досталось. На скулах у него темнели синяки, разбитые в кровь губы опухли, усы и бородка тоже были перепачканы кровью, левый глаз заплыл, а на худой шее багровела ссадина.
– Как ты? – спросил юношу Глеб. – Живой?
– Да, – отозвался тот севшим от волнения голосом.
Глеб повернулся к мертвому оборотню.
– Хороший экземпляр. Потянет на три дирхема.
– Разве оборотни не боятся дневного света? – спросил парень.
– Боятся, – ответил Глеб. – Да, видно, не очень.
Юноша вложил в ножны меч и сказал:
– Ты помог мне, незнакомец. Что я могу для тебя сделать?
Глеб оглядел юношу с ног до головы и едва заметно усмехнулся.
– Скажешь охоронцам, что оборотня убил ты, – ответил он.
– Зачем это тебе?
– Я огородник. Никто не поверит, что я завалил темную тварь. А ты, по всему видать, человек боевой. К тому же…
Из переулка вывернули три охоронца. Глеб осекся, быстро надвинул на лицо капюшон-наголовник, шагнул под навес и бесшумной тенью проскользнул в кружало.
Десять минут спустя нервный юноша остановился возле стола, за которым сидел Глеб, и с улыбкой спросил:
Ознакомительная версия.
