Тропа вывела к обрыву. Дальше начинался спуск. Стас глянул — и закружилась голова. Он отпрянул.
— Что с тобой, Мечедар? — настороженно спросил Скалобой.
— Все хорошо, — наконец, выговорил Стас.
Без передышки отряд двинулся вниз. Ставры бесстрашно шагали по узкой, в полметра, тропе, с одной стороны которой тянулась отвесная скала, с другой обрывалась жуткая пропасть. Было страшно, но Стас заставил себя идти. Чувствуя взгляд брата, он старался идти как все, хотя изо всех сил хотелось прижаться к скале и замереть. Вниз Стас старался не смотреть, но брошенный мельком взгляд успел отметить зеленые холмы и перелески, перечеркнутые змейкой реки.
Стас пришел в себя лишь тогда, когда тропа расширилась, переходя во вполне безопасный уклон. Здесь сделали привал.
Ошалевший от экстремального спуска, Стас согнул дрожащие ноги, садясь рядом с братом.
— Помни о нашем уговоре, Скалобой. Никому ни слова.
— Да, брат. А ты научишь меня тому приему?
— Легко.
После ночной лекции Скалобоя многое прояснилось, и Стас чувствовал себя немного уверенней. И все же встреча с сородичами беспокоила его. Кто знает, какие отношения были у прежнего Мечедара с жителями селения? Какие тайны хранят эти крыши?
Стас глядел на раскинувшееся под ногами селение. Здесь не было так высоко, и голова не кружилась. Примерно пятый этаж. Островерхие крыши без труб тремя рядами сбегали с холма, на котором возвышалось заметно отличавшееся от прочих строение. Храм или дворец, подумал Стас.
— Пора идти, — подал голос шаман, и все поднялись.
В селение входили спокойно. Ожидавший бурной встречи Стас даже удивился: почему никто не встречает героя и вождя? Лишь головастые, с умильными рожками дети глазели на пришельцев, местные же деловито сновали меж домов, занимаясь своими делами. Дома мало отличались от человеческих: разве что двери пошире, и узкие, без стекол, окна. И никаких заборов.
Сопровождавшие Стаса ставры куда-то испарились.
— Скалобой, ты можешь идти, — сказал шаман. — Зримрак будет говорить с Мечедаром.
— Я подожду тебя у храма, — сказал брат, и Стас был ему благодарен. Криворог молча двинулся к видневшемуся в конце улицы зданию. Впрочем, улицей это можно было назвать условно. Просто полоска утоптанной земли меж расположенных без всякого плана домов.
Как ожидал Стас, его привели к тому высокому дому. Судя по массивным, снизу доверху украшенным затейливой резьбой колоннам, мощным каменным ступеням и неясному символу на гребне крыши, перед ним был храм. А ставр, показавшийся на крыльце, едва они приблизились, был главным шаманом. Длинные, ниспадающие до земли, одежды, невообразимый головной убор и измазанное разноцветной краской лицо. Как есть, шаман.
— Подойди ко мне, Мечедар, — произнес он. Голос был низким и чуть хриплым, он живо напомнил Стасу голос одного известного актера. Там, в его бывшем мире.
Стас подошел и понял, почему того называли Зримраком. Глазницы шамана были выкрашены черной краской, но искусственная чернота лишь оттеняла плавающую в глазах тьму. В один момент Слав почувствовал страх и неприязнь к этому существу.
— Говорят, ты не узнаешь тех, с кем жил бок-о-бок. Меня ты узнаешь?
— Тебя узнаю, — сглотнув ком, сказал Стас. — Ты Зримрак, шаман клана Буйногривых.
— Что еще ты помнишь? — сухо спросил шаман.
— Я многое вспоминаю. Память возвращается ко мне.
— Возвращается? — переспросил Зримрак, и Стасу показалось, что шаман не верит ему. — Пойдем в храм.
Он повернулся и вошел внутрь. Стас пошел следом, слыша за спиной дыханье Криворога. Помощник шамана притворил дверь, и стало темновато. Пропал дневной свет и оставшийся снаружи Скалобой. Зловещая тишина и гулко звучащие шаги били по напряженным нервам, и он едва сдерживался, чтобы не оглянуться.
Но вот они пришли. Узкий деморализующий коридор закончился круглым залом, в центре которого стояло нечто вроде алтаря. Стас в церковь не ходил, но сразу понял, что перед ним именно алтарь. Из прорези в крыше на него падал луч солнца. Пол здесь был не деревянным, как в коридоре, а каменным, на века, из полированных, тщательно пригнанных друг к другу плит.
Зримрак остановился и посмотрел на Стаса.
— Я не услышал слов.
— Каких? — холодея, произнес Стас.
— Тех, которые должно произносить, входя в храм.
Стас молчал. Откуда ему знать?!
— Ты забыл даже это?
— Забыл, — признался Стас. — Я многое забыл, предки забрали мою память.
В твоем положении лучше всего валить на предков, пронеслось в голове, с них никто не спросит…
— Мое имя ты помнишь. А молитву, которую всякий ставр знает с детства, ты забыл?
Зримрак был спокоен, но это было спокойствие удава, знающего, что жертва никуда не денется.
— Откуда мне знать, почему так решили духи? Или ты думаешь, что я шучу?
Зримрак склонил рогатую башку:
— Нет, шутить со мной здесь ты бы не осмелился. Но я впервые слышу о таком.
Шаман сделал паузу.
— Расскажи, что ты помнишь? Что было с тобой в Пещерах Предков?
— Я плохо помню, — сказал Слав. — Помню, куда-то шел, а больше… ничего.
Стоящий за спиной Криворог кашлянул. Был ли это какой-нибудь знак, Стас не знал, но почувствовал себя в ловушке.
— А наш уговор помнишь?
Вот. Что-то такое упоминал Скалобой.
— Нет, Зримрак.
— А имя своего отца?
— Корнехват.
— Помнишь, — кивнул шаман. — А род матери?
— Меднокожие, — не без труда вспомнил Стас.
— А кто три года назад помог тебе излечиться от укуса змеи?
— Не помню.
Зримрак усмехнулся.
— Забавно. Ты помнишь то, что знают все, и ничего, что знаем лишь ты и я.
Что он имеет в виду?
— Знаешь, почему одно он помнит, а другое нет, Криворог?
— Скалобой рассказал ему. Обо всем, что знал сам, — усмехнулся шаман.
Стас онемел.
— Это и есть правда, — сказал Зримрак. — Она в том, что ты забыл все, Мечедар, и это было бы не так плохо, если бы ты не стал лгать мне.
Стас наклонил голову. Ринуться вперед, сбить с ног шамана, потом разобраться с Криворогом — и бежать, бежать так далеко, как сможешь…
— Впрочем, ты испугался. Я понимаю. Наверно, тяжело ничего не помнить. Я помогу тебе, Мечедар. Я расскажу все, о чем ты забыл, прежде всего — о нашем уговоре. Думаю, предки неспроста сделали это с тобой. Теперь твоя память чиста, как лист. Запиши на ней то, что я скажу сейчас, Мечедар.
Очумевший Стас кивнул.
— Завтра я объявлю тебя вождем. Если Скалобой не напомнил тебе, скажу, что ты стремился к этому всю жизнь. И я сделал тебя вождем, я — запомни это накрепко! Поэтому ты будешь делать так, как велю тебе я. Всегда. Ты понял?
