Неожиданно тьма начала рассеиваться, и где-то далеко впереди Конан увидел призрачное зеленоватое сияние. Киммериец прибавил шаг: чутье подсказывало ему, что цель близка. Теперь он шел быстро, но вдвое бесшумнее, чтобы остаться незамеченным, но готовый припасть к стене и слиться с ней. Возможно, впереди было обиталище подземных монстров, и Конан рисковал натолкнуться на них. Правда, похоже, белесые выродки были не столь уж разумны,— иначе додумались бы выставить часовых. Или они настолько уверены в своей безопасности?
Как бы то ни было, а Конану удалось без помех подобраться почти вплотную к месту, откуда исходил зеленоватый, сумеречный свет. Подземный коридор оборвался, и Конан очутился у входа в огромный зал, чем-то напоминавший тот, где обитало племя Морского Льва, только обширнее. Очевидно, оба зала являлись делом рук одних и тех же строителей.
Путь Конана закончился. Он был у цели. Весь зал был битком набит чудовищами,— теми самыми, что убили Эйю и ее соплеменников. Погасив факел, но оставив его тлеть — так, чтобы можно было раздуть заново в любой момент, Конан притаился у входа в подземный грот и стал наблюдать за своими врагами.
Вероятно, подземные монстры были все же наделены неким подобием разума. Ибо происходящее в пещере мало напоминало поведение животных. Странные уродцы с белесыми, искревленными, шишковатыми телами похоже, отправляли некий причудливый и гнусный ритуал.
В центре зала, где сгрудились нелюди, Конан узрел странный предмет, который, похоже, и являлся объектом поклонения монстров. Именно от него исходило загадочное зеленоватое свечение, создававшее в пещере призрачный, мистический полумрак.
Привыкнув к тусклому освещению и разглядев странный предмет повнимательнее, Конан едва сдержал возглас удивления. Предмет, которому поклонялись чудовища, представлял собой нечто вроде саркофага, очень похожего на те, которые покоятся в стигийских гробницах, но только поставленный вертикально. Саркофаг был выполнен из полупрозрачного зеленоватого материала, излучавшего мертвенный свет, заливавший все вокруг, усиливая тем самым иллюзию полной нереальности происходящего.
Приглядевшись, Конан различил внутри саркофага очертания иссохшей мумии. На голове ее заманчиво светилась золотая, усыпанная самоцветами корона. При взгляде на нее у Конана сразу прибавилось бодрости. Но когда он перевел взгляд на подножие зеленого гроба — то и думать забыл о богатстве.
Возле саркофага, приготовленные для принесения в жертву чудовищной мумии, лежали окровавленные человеческие останки. И среди них — тут ошибки быть не могло — покоилось тело Эйи, девушки, совсем недавно подарившей Конану радости любви.
Слепая, холодная волна ярости окатила мозг варвара. Раздув факел и воздев над головой топор, киммериец со страшным боевым кличем ринулся внутрь — в самый центр гнусного сборища.
***
... В мгновение ока Конан очутился в зале. Он застал монстров врасплох. Увлеченные церемонией, предвкушая кровавое пиршество, они не замечали ничего вокруг себя и стали превосходной мишенью для острого топора, который весело заплясал по их благоговейно склоненным спинам и головам. Брызнули потоки зеленоватой крови — и вот уже десятки чудищ были сметены яростью киммерийца. Нечеловеческие вопли ужаса раздались под сводами зала.
Монстры, прервав кровавый обряд, в панике обратились в бегство.
Конан возвышался над ними, подобный грозовому божеству мщения и гнева. Черты его исказились от ярости, черные волосы разметались по могучим плечам, глаза метали синие молнии.
Свет факела, нестерпимо яркий для привыкших к темноте подземных жителей, давал воину неоспоримое преимущество, без которого ему нечего было бы и надеяться совладать с такими ордами. А так победа казалась уже близка... Но вот, упоенный битвой, Конан сделал неверный шаг — под ногу ему попалось скользкое, изрубленное тело уродца, и, не удержавшись, варвар рухнул навзничь, ударившись затылком о камни. Факел выпал из его руки и, угодив прямо в лужу крови, растекшуюся под ногами Конана затрещал, зашипел и... наступила тьма.
Мгновенно вскочив и кляня себя за неосторожность, киммериец увидел, как в объявшей его зеленоватой полутьме вспыхнули кровавым, торжествующим светом глаза монстров. Мрак был теперь на их стороне — и все его боги и демоны, воплощавшиеся в том первобытном ужасе, который всегда гнездится в потаенных уголках человеческой души, извечном страхе перед темнотой и ее порождениями. Ужас шевельнулся в сердце Конана, но он подавил его и, взяв топор наизготовку, принялся ждать. Теперь он знал, что проиграет,— во мраке зажигались все новые и новые красные точки — порождения бездны лезли из каких-то неведомых дыр и лазов, и их становилось все больше.
Киммериец решил дорого продать свою жизнь. Не мешкая и не пытаясь оттянуть неизбежное, он отчаянно взмахнул топором, сразу потушив несколько зловещих угольков...
Битва шла в полном молчании, прерываемом лишь шумным дыханием киммерийца и короткими предсмертными воплями тварей. Но монстры все наступали, целые ряды их, как трава под косой, ложились под ноги Конана, но тьма извергала из своего чрева все новые отряды. Под их натиском Конан отступил прямо к саркофагу,— благо, теперь ему не надо было опасаться за тыл, а зеленый свет, излучаемый прозрачными стенками таинственного гроба, облегчал схватку.
И все же силы Конана были на исходе. Киммериец ослабел от многочисленных ран, полученных им этой ночью. И в этот момент в разгоряченной голове варвара мелькнула новая мысль, и он ощерил белые зубы в недоброй волчьей усмешке. Что ж, пусть он погибнет в этой неравной битве, но напоследок он отомстит этим тварям. Да! Уничтожить самое дорогое, что у них есть,— это будет хорошая месть за Эйю, Акулана и за него самого! И, размахнувшись, Конан изо всех сил ударил топором по саркофагу.
Монстры возопили в отчаянии и, застыв на месте, в ужасе наблюдали, как киммериец продолжает наносить удар за ударом, безжалостно круша зеленую твердь их святыни. Казалось, страх парализовал их, Они даже не пытались помешать святотатцу.
Раздался звук, напоминающий звон битого стекла,— саркофаг разлетелся на куски, не выдержав бешеного натиска киммерийца. Но мумия, заключенная в нем, вместо того чтоб распасться в прах, неожиданно шевельнулась.
Новый вздох ужаса пронесся по рядам тварей. Скрюченный, иссохший труп медленно распрямлялся. Вот зашевелилась голова, увенчанная короной, сверкающей во тьме, и жуткий мертвец открыл глаза, На Конана глядели раскосые желтые глаза с неподвижным, вертикальным зрачком. Существо сделало несколько шагов вперед и очутилось рядом с варваром. Он не успел даже отпрянуть — как костлявая рука ожившего мертвеца протянулась к нему.
