– Ну, мне стыдно, клянусь Творцом-Порядком, – сказала Илна, но, судя по ее довольному лицу, стыд прятался где-то глубоко в душе.
Они миновали развилку, отмеченную громадной, десятка в три размахов, сосной, и двинулись прямо на восток. За спинами путешественников, разрезая лазурь неба на две части, поднимался к зениту толстый столб непроглядно-черного дыма.
Карни горел.
Вечер наступал медленно, с видимой неохотой. Небо постепенно темнело, а закат, чье огненное дыхание охватило полнеба, уползал за горизонт неспешно, точно сытая змея.
Место для стоянки путешественники выбрали в момент, когда солнце село, но за время до полной темноты Хорст и Илна успели натаскать хворосту и развести костер.
Два дня, прошедших после пожара в Карни, они провели в седлах. Крупные селения объезжали, двигались на восток старыми, заброшенными дорогами. Хорст опасался, что хозяйка сожженного дома, узнав об участи собственного жилища, захочет отомстить немедленно.
Но пока никто не пытался на них напасть.
Ужин был съеден, и Хорст отправился мыть котел. Когда вернулся, Илна сидела, скрестив ноги, а на коленях ее, точно огромный кот, покоился распахнутый фолиант.
– О чем читаешь? – поинтересовался Хорст.
– О магии. – Девушка улыбнулась. – Похоже, что хозяйка книги помешана на Вечной Игре и на всем, что с ней связано. Половина тома – перечисление магов, в последние три столетия принимавших в Игре участие.
– Годы жизни, имена, прозвища и животные-двойники…
– Интересно, что это такое?
– Долго объяснять. – Хорст потер шрам на щеке. – Чего там еще интересного?
– Вот на что я наткнулась. – Илна склонилась к фолианту, зашуршали страницы. – «Всякий маг, понявший суть своих способностей, должен немедленно создать точку опоры, иначе он навеки останется фигурой в руках других и не сможет быть полноценным игроком…» Что за точка опоры такая?
– Если бы я знал! А что игрок, что фигура, отличие невелико – лишь в материале цепей. Какая разница, железные они или золотые?
Илна посмотрела на Хорста с удивлением.
– Прочти еще чего-нибудь, – попросил он.
– У меня есть идея получше, – ответила девушка. – Почему бы тебе самому не научиться читать?
– Мне? – Хорст заморгал, ощутил, как заливается краской. Он как-то всегда считал, что разбирать буквы удел других, а его участь – возиться с дратвой и молотком.
– А то это выглядит смешно – маг, не умеющий читать! – Илна фыркнула. – Я, конечно, об этом никому не скажу, но представь, что об этом узнают другие. Ты рискуешь заработать прозвище Неграмотный Маг. Так что иди сюда, начнем учиться…
Хорст сокрушенно вздохнул и поднялся. Учиться ему вовсе не хотелось, особенно если в роли наставника окажется языкастая и насмешливая девица, но другого выхода, похоже, не имелось.
– Так, садись сюда! – Илна чуть подвинулась, освобождая место на расстеленном одеяле. – Ну, что, готов?
– Готов. – Уныния в этом возгласе хватило бы на десяток самоубийц.
– Тогда начнем. – Войдя в роль учителя, Илна заговорила строже, в голосе ее появились командные нотки. – Этот вот значок называется «Ар», читается как «а». Понятно?
– Понятно.
В неверном свете костра мелкие значки разглядеть было довольно трудно, они казались похожими друг на друга, точно муравьи. Но Хорст старался и к тому моменту, когда его глаза начали слипаться от усталости, сумел запомнить с дюжину букв.
Исполинский хребет, пересекающий весь Полуостров, не первый день нависал над путешественниками хмурым великаном. Солнце пряталось за ним большую часть дня, и они ехали в промозглой тени.
С правой стороны к дороге вплотную подходили скалы, такие отвесные, что перед ними отступил бы и паук, а слева вдоль обочины тянулись серые заросли пока еще не обзаведшегося листьями кустарника.
Любой, сунувшийся в них, рисковал получить множество царапин и изодрать одежду.
– Неприятное место, – сказала Илна, оглядываясь.
– Дальше будет получше, – ответил Хорст, – к вечеру должно показаться море, а завтра или послезавтра оставим горы позади…
Сверху, со скал, донесся шорох и на дорогу упал камушек.
– Мне это совсем не нравится. – Илна вскинула голову, взявшись за рукоять меча.
– Аррржжжь! – Истошный вопль разорвал тишину, и вслед за ним сверху упало нечто орущее и лохматое.
Распрямившись, оно оказалось холиастом, ухитрившимся спрыгнуть с высоты в десяток размахов и не переломать ноги. В руках горец сжимал огромный топор, а на смуглом лице выделялись алые глаза.
– Молодыэ, сылныэ, – проговорил холиаст, облизываясь. – Прыгодытэс! А коны вашы на масо поыдут!
– Ты что, собираешься нас взять в плен? В одиночку? – Меч в руке Илны выглядел куда менее внушительно, чем тяжелый топор, но владела им девушка мастерски. В этом Хорст убедился на одном из привалов, когда они решили позвенеть клинками. Тогда бывший сапожник лишь с большим трудом сумел отразить натиск дочери редара.
– Почэму в одыночку? – обиделся холиаст. – Нас много! Аржжжжь!
Кусты затрещали, и через мгновение дорога оказалась перегорожена цепью низкорослых, но широкоплечих воинов в сверкающих нагрудниках. Судя по топоту за спиной, дорога назад тоже была перекрыта.
– Впечатляет, – сказал Хорст. – А теперь вы дружно уберетесь прочь и перестанете нам докучать…
– Этопочэ… – Первый холиаст, очевидно, предводитель, замолк на полуслове, уставившись в загоревшиеся янтарным огнем глаза человека.
– Уходите, иначе вам не помогут даже ваши боги, – глухо проговорил Хорст, последнее слово произнеся на языке обитателей гор. Возникло болезненное желание сделать вожака грабителей фигурой, подарить ему серебряную подвеску в виде змеиной головы. Хорст противился изо всех сил.
– Хорошо, мы уходым! – Холиаст-предводитель медленно принялся отступать к обочине. Остальные не заставили себя упрашивать.
– Вот и отлично, – прохрипел Хорст, ощущая, что через мгновение он сдастся, и пришпорил коня. Привыкший к более мягкому обращению, тот рванул вперед, едва не сбросив всадника. Через мгновение холиасты остались позади, а Хорст помчался по пустой дороге.
Холодный ветер овевал вспотевшее лицо, и это было приятно.
Илна догнала Хорста лишь тогда, когда он сбавил ход.
– Что с тобой? – спросила она.
– Нормально, все нормально, клянусь Владыкой-Порядком, – ответил Хорст, стараясь не смотреть на девушку. Он боялся, что желание обзавестись еще одной фигурой вернется и что сопротивляться ему повторно не хватит сил.
Кто в этом случае станет очередной статуэткой на громадной доске, можно было не гадать.
