Получается, с тех пор жило лишь ее тело, преобразованное жрецом в сосуд для нечеловеческого духа. И в пять тысяч пятнадцатом году от Спасения мира оно породило меня и брата, выкормило нас, говорило с нами на чуждом Подлунному миру языке, который понимали только служители Эйне и мы с Дьятом.
Закутанное черной вуалью, становившейся плотнее с каждым годом, тело мертвой Сеаны семь лет сопровождало Ионта во всех его походах, вдыхало запах крови на полях сражений, стояло на обломках поверженных крепостей и, положив руки на наши плечи, двух маленьких принцев, принимало вместе с супругом вассальные клятвы земных царей.
Оно страдало и человеческими, и нечеловеческими муками и распалось только через семь лет и девять месяцев после брачной ночи.
Мне мутило от отвращения к Гончарам. Казалось, даже в Линнерилле, наверняка настолько чудовищном, что моя память отказывается его помнить, не додумались бы такого изуверства.
— Ради чего такие пытки, Ринхорт?
— Ради того, чтобы вылепить абсолютных рабов, послушных жрецам, как пальцы их рук.
— Насчет абсолютных они заблуждались. Я отомщу им.
— Как? — горько скривились его губы. — Будем убивать каждого встречного жреца? Хотя их не так и много в мире, но замучаешься искать. Это же не храмовики, которые все как на ладони. И они не бессильны, Райтэ. Так легко, как ты устранил Пронтора, больше не получится. Они уже предупреждены. Гончары — мощь, с которой нам вдвоем не справиться.
— А если вступить в союз с храмовиками?
Ринхорт покачал головой:
— Они с Гончарами хоть и гоняют друг друга периодически, соперничают, но вполне уживаются. Даже Врата разделили. Гончары охраняют входы в Линнерилл, храмовики — в Эстаарх. В конце концов, считается, что сам Эйне стремится слиться с Единым, богом Небытия. Прошлого уже нет, будущего еще нет, а настоящее, Сущее — вечно исчезающее между двумя вечностями. Среди храмовиков есть тайные Гончары, точно знаю. Лучше держаться от слуг Единого подальше.
— Может, они хотя бы мешать не будут. Остается лишать рабов каждого встречного Гончара, — вздохнул я.
— Убивать, — жестко сказал дарэйли. — Не лукавь, как жрецы, называй вещи своими именами. Но это не выход. Надо понять, что такое Эйне.
— Издеваешься?
— Ничуть. Хорошо, упростим задачу. Если жрецу отвечает бог Сущего, то нужно узнать, как происходит эта связь, и возможно ли ее блокировать.
— Ты предлагаешь мне стать Гончаром? — фыркнул я. — Как иначе это узнать?
— Тогда еще упростим. Нужно выяснить, откуда по молитве жреца приходит в мир небесный дух, и как перекрыть источник. А потом уже нейтрализовать оставшихся Гончаров. Причем, всех, сразу и навсегда.
— И это ты называешь — упростим? Да тут нужна божественная власть над всем Подлунным миром!
— А почему бы не попробовать? — подмигнул демон-искуситель. — Ты же создан Завоевателем!
Я заткнулся. Толку говорить с ошалевшим от свободы вчерашним рабом. Ему уже божественную власть подавай…
План моих ближайших действий был пока весьма скромным: дойти до замка Энеарелли и добиться от деда признания меня княжичем. Это самый первый шаг к власти. Но все упиралось в вопрос: почему дед в союзе с Гончарами? Или жрецы его принудили, как Ионта в свое время? И не отправлюсь ли я вместо родственных объятий прямиком в рабство?
— Не понимаю, почему ты решил идти именно в замок? — недоумевал Ринхорт. — Не примут они тебя. Люди нам не родственники настолько, что общих детей не бывает. Наша связь с земным телом матери весьма условна.
— Это ты так считаешь. А я лично хочу рассказать князю, что стало с его дочерью. Передать кольцо. Императрица не случайно его берегла. А там посмотрим. Замок деда — хоть какая-то зацепка для меня в мире. Куда еще мне идти?
— Да куда угодно. Туда, где нас точно не поймают. Я вот всю жизнь мечтал посмотреть на Южные и Северные Пустоши, узнать, что прячут жрецы за недоступными даже нам пределами.
— Проверяешь, не лишился ли я еще и ума, а не только памяти? — обиделся я. — Если они там что-то прячут, то и охрану поставили, не дай Эйне. И это ты называешь "точно не поймают"?
Ринхорт засмеялся:
— Да, это я так, помечтал. Как узнал об этой тайне, так она мне покоя не дает. Гончары не только нас, они и людей туда близко не пускают. Да те и сами в лютый холод не полезут. Нам-то не страшно, но рабам и мечтать было нечего. А тут такая возможность воспользоваться свободой! — он сделал выжидающую паузу, но я не купился. После тяжко ржавого вздоха и сетований на излишнее благоразумие — это он обо мне, угу — неоперившейся молодежи поступило еще одно предложение: — Есть еще Серые Пески. Говорят, в пустыне на материке Хронг, если преодолеть горы и пойти на восток, есть место, где песок превращается в каменную реку, и за ней находится вход в Царствие Небесное.
— Ага, сейчас, — заржал я. — И каждому входящему — по короне. Я только что вернулся из одного такого… царствия.
— Какой ты скучный! А вдруг там не еще одни врата к высшим уродам, а настоящий рай для дарэйли?
— Вместе с ангелами — Гончарами? — поднял я бровь.
Мечтательность мгновенно ушла из черных глаз рыцаря.
— Ты прав. В любом случае надо сначала здесь разобраться с ними. Но не вдвоем же, Райтэ!
— У князя Энеарелли есть войско, — напомнил я. — И корабли. Мой дед когда-то контролировал воды Закатного моря.
— Лучше бы держаться от его войска подальше. Но, раз ты решил, давай дерзнем. Подумаешь, армия, — самонадеянно фыркнул укротитель железа.
Споры спорами, а сидеть здесь и ждать погоню — а ее обязательно отправят, не один же Ринхорт у жрецов в запасе — еще глупее. Будет ли князь Энеарелли мне рад, вопроса даже не стояло: разумеется, нет. Ионт говорил нам с братом, что старик проклял и нас вместе с дочерью, и теперь я просто обязан сказать деду в глаза, как он не прав.
Показавшийся на пригорке монастырь Единого — настоящую крепость с характерными восьмигранными шпилями, венчавшими храмы — мы обогнули, хотя жрать мне хотелось зверски, да и седло я уже искренне ненавидел. О ночлеге в постелях можно было надолго забыть.
Путешествовать с дарэйли металла — сплошное удовольствие, если не считать синяков и порезов от беспощадных тренировок. Ринхорт чувствовал опасность издалека. Как он объяснял — по скоплению сгустков металла и ощущению остроты оружия. И вовремя уходил с тропы вглубь леса — никто без оружия не ходил по тропам взбудораженной империи.
Так же легко он обнаруживал капканы. Мне почему-то везло на силки. В некоторых мы находили и дичь. Тем и пообедали, разведя костерок у лесного ручья и зажарив найденного зайца на прутьях.
