Ознакомительная версия.
— Буду надеяться.
— Я тебя обидел, Веста?
— Тебя это волнует?
Веторио задумался на минуту, и потом я услышала от него нечто странное.
— Понимаешь, — сказал он, глядя на меня как-то уж очень доверчиво, — я привык считать, что женщина выглядит на столько лет, на сколько ей хочется. И если тебе нравится выглядеть, как старой служанке, то я не понимаю, что в этом обидного? Значит, тебе так удобнее, вот и всё.
Самое удивительное, что он действительно был прав, но только в отношении меня. Я могла бы при большом желании выглядеть еще моложе, но это было бы слишком вызывающе. Но то — я, я вообще бессмертна. Веторио же говорил обо всех женщинах сразу!
— Ты с какой луны свалился? — спросила я, и, видимо, слишком иронично, потому что ему сразу расхотелось со мной откровенничать, я поняла это по его лицу.
— Да будет вам известно, — усмехнулся он, — что я работал в дамском салоне и только тем и занимался, что делал женщин красивыми. Прически, примочки, натирания, компрессы, массажи и еще масса всяких процедур, о которых вы тут в глуши и понятия не имеете. Я до сих пор не могу смотреть на женщин иначе, как на своих клиенток, и из каждой могу сделать конфету, а из тебя и подавно… Теперь всё понятно? Тогда давай искать костюм.
Я хотела встать, но поняла, что сердце мое такое сжатое и такое тяжелое, точно камень на шее, и подняться мне не даст. Даже дышать было трудно.
— Начинай вон с тех сундуков, — сказала я с усилием и закрыла глаза, мне надо было хоть на несколько минут остаться наедине со своими мыслями.
Когда я открыла глаза, Веторио сидел передо мной на корточках в мятом бархатном камзоле и берете, изъеденном молью.
— Тебе плохо, Веста?
— Нет, — сказала я, приходя в себя, — что ты тут на себя нацепил? Снимай быстро, это не из той эпохи.
Мы вместе подошли к раскрытым сундукам.
— Это всё не то, — сразу поняла я и с сомнением посмотрела в заваленный огромными ящиками угол, — боюсь, нам придется забраться вон туда, лет на семьдесят поглубже.
— В чем же дело? — удивился Веторио.
И на моих глазах совершенно спокойно сдвинул неподъемный ящик со старыми медными подсвечниками. Потом он его отнес в другой угол, чтобы не мешался, и вернулся, даже не запыхавшись и как всегда в прекрасном настроении.
— Это всё разбирать?
Я смотрела на него и тупо соображала, как ему это удается? Он походил скорее на танцора, чем на атлета, но, тем не менее, даже Конрад не смог бы этого сделать.
— Ты что так смотришь? — удивился Веторио.
— Как?
— Как будто я весь зеленый в желтую полоску.
— Тебе не тяжело?
— Да нет.
— Эти ящики неподъемные. Для одного человека во всяком случае.
Мне показалось, он растерялся на какую-то секунду, но потом, кажется, нашел объяснение.
— Я просто знаю, что выпить. Это женское средство. Для омоложения. У меня еще осталось…
Не очень-то я ему поверила, но продолжить разговор нам не пришлось. В приоткрытую дверь заглянула Кьель и испуганным голосом стала меня звать.
— Веста! Веста! Ты здесь?
— Что случилось? — очнулась я от своих грез.
Она подошла и с ужасом на лице сообщила.
— Там твоя Сонита. Ее охотники нашли на болоте…
— Она жива?
— Ты что! Она вся расцарапана когтями, как будто медвежьими! И голова проломана… Бедная Сони…
— Что же она делала на болоте? — проговорила я, качая головой.
— Она и не собиралась туда, на ней даже сапог нет, только туфли домашние.
Мы обе потрясенно молчали.
— А не маленькая у вас тут птичка! — сказал за моей спиной Веторио, и меня от этих слов передернуло.
— Замолчи! — обернулась я к нему, — хватит того, что ты солгал в прошлый раз! Какая может быть птица?!
— Та, которая утащила бедную Сониту прямо со двора на болото. Ничего себе!
Я ему не ответила, отвернулась и взяла всхлипывающую Кьель за руку.
— Пойдем, посмотрим.
Сонита лежала во дворе на телеге, прикрытая чьим-то плащом. Вид у нее был ужасен, вся она, бедняжка, была в грязи и расцарапана в кровь. Голова проломана в темени острым камнем, если не клювом, на лице застыл ужас.
Я накрыла тело с головой и отвернулась. Я ненавидела эту птицу и я была бессильна перед ней! Обида, отчаяние, злость и безысходность нахлынули на меня разом, как бы я им и не сопротивлялась. Белый свет померк.
— Отвезите ее в деревню к отцу, — сказала я, — денег на похороны я дам.
Рядом со мной оказался Итрасио, он преградил мне дорогу.
— Ну что? Ты опять будешь утверждать, Веста, что нет никакой черной птицы?
— Не буду, — сказала я, — но что толку? Ее ничем не остановишь, эту бестию! На нее не устроишь охоты или засады. Ее ничем не проведешь и не заманишь в ловушку. И ничем ее, проклятую, не убьешь. Она неуязвима, понятно?!
7
После обеда солнце уже не светило в мои окна, и все комнаты погружались в блаженную прохладу и полумрак. Я ходила из угла в угол, от стены к стене и пыталась разобраться, что со мной творится. Я пыталась понять, что преобладает во мне сейчас: рассудок, любовь, ненависть, обида?.. И вдруг осознала, что это страх. Я поняла, что я боюсь. Всего: завтрашнего дня, себя, своих эмоций, своих желаний. И поняла, что прежнего покоя у меня не будет уже никогда. Вулкан проснулся.
Странный сон о белом городе, убитый не рожденный ребенок Леонарда, отчужденность Конрада, растерзанная Сонита, непонятный и недоступный как прошлогоднее лето Веторио, — этого оказалось слишком много для одной несчастной старухи, которая только кажется строгой и рассудительной. А на самом деле она влюбчива, как девчонка, труслива, как серая мышь, и жалостлива до слюнтяйства!
И что-то еще меня ужасно беспокоило. Я наконец вспомнила — сломанный замок в барахолке! Фреска была цела, но всё же! Это ведь моя территория, мое сокровенное место. Я сама не знала, что охраняю, но цена за это была уже заплачена, причем, самая высокая.
Я так и не поняла, кто туда вломился так грубо и зачем. Если бы не Веторио, если бы не его рука, разве я забыла бы об этом?! Неужели это был Конрад? Но почему?! Он в любой момент мог взять ключ у Леонарда. Неужели он так ненавидит своего младшего брата, что предпочел разворотить замок?!
А кто бы это мог быть, кроме него? Никто. Ни у кого не хватило бы сил, разве что у кузнеца Ферсио. Или… все-таки у Веторио? Ведь он зачем-то бывает в барахолке, и сила у него какая-то дьявольская. Тоже мне, дамский мастер! Врет и не краснеет!
"Нет, это не Веторио", — подумала я. Он с таким беззаботным видом вертел на пальце ключ и так откровенно смутился, увидев взломанную дверь! Да и нужды у него в этом не было никакой.
Ознакомительная версия.
