Ознакомительная версия.
Олаф хмыкнул. Его спутница обладала изрядной долей самоиронии.
- Тот, снизу, считает себя отличным поэтом и летописцем. Но его песни вряд ли у вас на слуху. Они довольно, - юноша задумался, чтобы поточнее подобрать слово, - специфичные. В них минимум двадцать строф и потуги на историческую достоверность.
- Видимо, вы однажды поймали его на лжи? - она была на редкость проницательной.
- И даже не однажды.
- Например?
- Он утверждал, что драконы вымерли.
- А они?
- Живут, как и жили, только на другой стороне Империи. Им не понравился бы наш климат, - отозвался Олаф.
- И как они выглядят? - девушка даже присела на кровати, заинтересовавшись разговором.
- Так же, как мы. Только летают временами.
- А как же страшный облик, мощные крылья и змеиная голова? - в ее голосе послышалось некоторое недоумение.
Юноша рассмеялся.
- Я видел их танец во время грозы. В этот момент у них действительно были крылья. Драконы рвали ими небеса и исторгали огонь из пасти. Но в обычное время, вы даже не выделите драконов в людской толпе. Особенно, если они сами этого не захотят. А все остальное, лишь детские сказки.
- И много сказок пришлось вам опровергнуть?
- Ни одной, - Олаф покачал головой, словно собеседница могла увидеть его в темноте. - Сказки нужны, для того, чтобы в них верили. А жизнь, - он вздохнул, - это просто жизнь.
Струнный перебор тэссеры дополнился неразборчивым пением. Песня набирала силу, невольно привлекая к себе внимание. А потом вдруг прервалась. Вкупе с веявшим в воздухе душком это насторожило молодого человека еще больше. Он замолчал, быстро обулся, встал и подошел к двери. Летта не могла не заметить его тревоги.
- Может парень в плаще мага захотел спать? - предположила девушка с надеждой.
Не хотелось ее разочаровывать, но в напрасном обнадеживании толку тоже было мало.
- У него довольно узкая специальность, он не смог бы заткнуть музыканта так быстро и просто, - ответил Олаф мрачно, - этот громила перевозит в Темьгород тех, кто, в отличие от вас, далеко не жаждет туда попасть. Его амуниция - не более чем дань традициям. Умеет пользоваться парочкой разовых заклинаний - и точка. Да, и то их составляют ему более сведущие люди.
Девушка пахла растерянностью. Конечно, у нее были книжные представления о мире. Там маги обладали сказочным могуществом и не занимались неблагородным занятием, вроде указанного. В Темьгороде жили сплошь увечные и непринятые остальной Империей жители, нашедшие единственно дозволенный им уголок. Как же они могли отказываться и даже сопротивляться этому дому?
Наверное, до этого момента ей не приходило в голову, среди кого она будет жить, если будет верна своему решению до конца. Олафу даже стало жаль эту убегающую невесту. Но последовавшие слова Летты опровергли его предположения:
- Когда у одной из дядиных служанок родился двухголовый младенец, потребовалось три стража, чтобы забрать его у матери. Они разбили в кровь её лицо и сломали ей руки. А она все равно плелась по следам их повозки, пока не упала на дороге замертво. Я знаю, проводник Олаф, людей какого склада нанимают в подобные службы.
Пришло время теряться ему. Юношу кинуло в жар. Его спутница была в чем-то слишком наивной, а в чем-то довольно приземленной. Она уже не в первый раз доказывала это. Просто делала или говорила то, что от нее совсем не ожидаешь.
Заструившийся в щели с новой силой гнилой запах отчаяния привел в себя и заставил действовать. Юноша повернул ключ. Прислушался, не привлек ли кого скрежет в замке. Но в привале, по-прежнему была неправдоподобная тишина. Словно все гости, кроме них, и привальщик Смут вдруг исчезли.
- Я выйду, - сказал Олаф, - вы закроете за мной дверь, и не будете открывать никому, кроме меня. Даже если вдруг услышите музыку, крики или другие звуки. Тут что-то нечисто. Мне надо понять, что именно.
- Хорошо, - послушно отозвалась Летта.
- В крайнем случае, если почувствуете, что угрожает опасность, пойте, - криво усмехнулся он.
Юноше было неприятно выказывать свой страх при девушке. Но даже неожиданная встреча с недоедом так не ужасала душу. Здесь не неразумный зверь пытался доказать свое превосходство, а обычные имперцы, на первый взгляд совершенно безобидные. И творилось это в привале не первый сезон, потому что запах отчаяния буквально въелся в стены. А не почувствовал ничего Олаф в первое свое пребывание здесь просто из-за сильного насморка.
Молодой человек вышел из комнаты, постоял, пока не услышал щелчок ключом, а потом, стараясь оставаться максимально бесшумным, спустился по лестнице. Внизу горел яркий свет. Ремесленника, хозяина и наемника не было видно. Только давний знакомец спал лицом на столе, крепко обнимая свою тэссеру. Олаф скользнул к нему. Бесцеремонно растолкал и тут же зажал ему рот ладонью.
- Тихо! - приказал едва слышно. - Где все?
- Не знаю, не помню ничего, - едва продрав слипающиеся глаза и со всей силы помотав головой, ответил музыкант, потом кивнул на опрокинутую пустую кружку перед собой, - подсыпали что-то?
- Возможно, - ответил, понюхав, Олаф. - Мне нужна твоя помощь, Курт. Струны целы?
- Три из четырех, - оглядев инструмент, ответил парень.
Олаф усмехнулся:
- Не похоже на тебя.
- Не успел просто, - ответил на шутку музыкант.
- Ты давно здесь?
- Пятый день прохлаждаюсь.
- Ничего не заметил?
Курт только почесал в затылке вместо ответа и пожал плечами.
- А народу много было?
- Да, до сегодняшнего дня только я и хозяин. Сегодня, вон, эти все прибыли, да, вы. Куда, кстати, все делись?
- Сейчас и узнаем. Только играй. Громко играй. Чтобы во всей округе было слышно! - ответил Олаф, а сам нырнул под стол.
Курт забренчал первое, что пришло в голову. Это был разухабистая и немного пошловатая ярмарочная песенка. Исполняемая на трех струнах и нетвердыми пальцами она потеряла всякую мелодику. Но самое главное, была действительно громкой.
Как и следовало ожидать, звуки расстроенной тэссеры выманили ошеломленных наемника и привальщика. Они вышли откуда-то прямо из-за стены. За их спиной остался темный проход. Оба не могли понять, как это снотворное так быстро перестало действовать, и эта растерянность была весьма на руку Олафу. Надеясь, что Курт сможет заболтать их, юноша пополз к ставшей видимой потайной двери. Отчаяние исходило именно оттуда.
Нырнув в проем и на миг ослепнув в полной темноте, молодой человек едва не покатился по крутой лестнице вниз. Удержать равновесие помогли перила. Схватившись за них обеими руками, он решил переждать немного, пока привыкнут глаза. Прислушался. Сзади доносились обрывки ругательств и стоны разбиваемой тессеры. Впереди же раздавалось только клацанье и монотонный звук неизвестных механизмов. Олаф пошел вниз по ступенькам. И довольно быстро добрался до едва освещенного помещения, где работал огромный поршень с ковшом, который щедрыми плевками выкачивал из недр из земли в большой чан перламутровую массу, служащую, как было известно юноше, для изготовления имперских сигментов. Другой такой же механизм стоял без дела. Рядом с ним возился с инструментами ремесленник. А позади жалось, часто моргая тремя глазами забитое, испускающее тяжелые струи умирающей надежды, исхудавшее до невозможности, существо.
Ознакомительная версия.
