Мда, неприятно получилось! Кажется, привлечь большего внимания к собственной персоне сегодня уже было невозможно. Я потерла пальцами нос и подняла глаза на свою жертву. Жертва глядела в ответ отнюдь не жертвенным взглядом: мужчина с резкими чертами лица и неприятным прищуром уставился на меня так, словно хотел раздавить на месте. Что-то подсказывало, что милым кокетством и сетованием на зловредные свойства всех шалей здесь не отделаешься – придется извиняться всерьез.
– Не тратьте времени на извинения, – сухо сказал господин. – Я вполне понимаю, почему вы так спешили. Но чем быстрее вы меня освободите, тем будет лучше для нас обоих.
Мне определенно импонирует его деловитость, особенно в свете того, что леди Рада, увидев происшествие, уже поднималась со стула, а предупредительный доктор, судя по всему, пытался ее отговорить.
Шаль как назло вцепилась в пуговицу намертво, и все мои попытки освободиться так и не привели к успеху. Хмурый господин, казалось, был уже готов скорее снять сюртук и оставить его мне на растерзание, чем стоять рядом в таком нелепом положении.
– Извините, – я все же начала извиняться, – можно было бы оторвать эту коварную кисточку, но шаль не моя.
– Я уже понял чья, – с еще меньшим энтузиазмом проговорила моя жертва, за секунду до того как рядом с нами появилась леди Рада.
– Милочка, да не дергайте же так – только затянете. И не прижимайтесь к господину Клаусу – это неприлично, – я бы и рада не прижиматься, но выбора не оставалось. – Отойдите-отойдите. Ах, моя сабакская шаль! Не всякая может носить ее с должным достоинством! Если бы я только знала! Доктор, попробуйте вы, у вас должны быть ловкие пальцы.
Сэр Мэверин занялся узлом, а господин Клаус при его появлении поднял глаза к потолку и только что патетически не приложил ко лбу руку – вся эта возня явно испытывала его терпение. Леди Рада, оставшись не у дел, решила сгладить происшествие в своем стиле:
– Не делайте такого лица, Клаус, девочка не специально. А вы могли бы быть осторожнее в выборе одежды, – скулы хмурого господина напряглись, но пожилая дама этого не замечала. – Раз уж такое дело, то позвольте представить вам леди Николетту, дочь сэра Эдварда. Голубушка, господин Клаус – владелец новой фабрики рядом с городом.
Только после этого хмурый господин ожил, его глаза, как два черных угля, заново пробежались по моей персоне с каким-то деловым интересом:
– Позвольте спросить, а ваша матушка сейчас здесь?
– Нет, она отправилась ко двору, – честно ответила я, не подозревая, чем вызван подобный вопрос.
– И, конечно же, скоро вернется?
– Думаю, что не раньше, чем через несколько месяцев, – маменька, конечно, обещала через месяц, но я знаю ее уже двадцать лет.
Лицо фабриканта помрачнело:
– На кого тогда она оставила свои дела? Я хотел бы обсудить с ней детали договора.
Я почти начала говорить, что на меня, но вовремя опомнилась – тут мне никто не поверит, а если поверят, то непременно осудят:
– На моего брата Ласа…
– Готово! – в этот момент доктор закончил сложную операцию по отделению меня от хмурого господина и тем самым помешал спросить, что это за подозрительный договор, о котором я ничего не знаю.
Фабрикант тут же отодвинулся с некоторой неприязнью, я с теми же эмоциями стала развязывать на себе шаль. Нет, хватит-хватит-хватит! Что за затмение на меня нашло, раз я покорно сношу чужие нападки и забочусь о добром мнении посторонних людей?
– Леди Рада, премного благодарна за вашу шаль. Но боюсь, что на мне она не может чувствовать себя в безопасности, – с этими словами я вернула вещь хозяйке и обратилась к господину Клаусу. – Еще раз приношу свои извинения за случившееся.
Повернувшись к ним спиной, я снова почувствовала себя центром притяжения всех взглядов. Ну и пусть, главное, чтобы у меня на спине не осталось синих разводов. А в остальном ради восстановления душевного равновесия можно снести еще и не такое.
Легко внушаемого и доверчивого Ласа я нашла за карточным столом в компании какой-то пожилой леди, ее сонного супруга и отца Алисии, сэра Гвидона. Последний – завзятый циник и обжора – был не самой лучшей компанией для моего неоперившегося брата.
– Никогда не видел еще такого бесполезного молодого человека, – сыто, а оттого вполне миролюбиво разглагольствовал сэр Гвидон. – В его-то годы не уметь играть в карты! Что за поросль пошла, просто диву даюсь! Николетта, только посмотри на это!
Чудак поспешил приобрести во мне еще одного слушателя.
– Непростительная неумелость, – вставила пожилая леди.
Лас взирал на них с самым добродушным видом, и, казалось, был совсем не против, чтобы старики развлеклись, проходясь на его счет.
– Это все наша сельская местность: к двадцати годам молодые люди отращивают спасательный круг на талии, после женитьбы он превращается в спасательный жилет или вовсе надувную лодку, – отец Алисии погладил свой собственный внушительный живот. – Нет, нам определенно нужна война, хотя бы раз в поколение.
– Вы бы говорили по-другому, будь у вас сын, – заметила я, делая Ласу недвусмысленные знаки о том, что нам надо уходить из этой компании.
– Но, слава Богу, у меня две дочери, и поэтому я могу говорить правду.
– Как-то вы очень резко перескакиваете от умения играть в карты к войне, – в следующий раз возьму с собой Ерема: пусть наш гениальный малыш отыграет у этого философа половину годового дохода.
– Просто это всего лишь одно из многих ценных умений, которые приобретает солдат. Мальчики, воспитанные в мирное время, редко становятся мужчинами. Оглянитесь вокруг: им не о чем заботиться, кроме того, как занять свой свободный вечер. Да что там оглянитесь, посмотрите на меня – вот вам живой пример! – сэр Гвидон явно не только удовлетворил свой аппетит, но и утолил жажду не одним стаканом пунша. – И за этих молокососов мне приходится выдавать своих дочерей!
Нет, я определенно не смогу сейчас выдернуть Ласа из его сетей – карточная партия кончится в лучшем случае через полчаса, а до этого времени не стоит даже и пытаться. Поулыбавшись пламенным, но не имеющим ни малейшего смысла речам нашего соседа, я поспешила отойти от стола, пока отец Алисии не втянул меня в свою компанию. Разговор с братом подождет до вечера.
Наливая себе бокал пунша, я оказалась позади все того же злосчастного фабриканта и незнакомой мне дамы, отчего стала невольной слушательницей их разговора.
– Ну что, братец, хоть кто-то да умудрился поймать тебя в свои сети, – сказала женщина, не подозревая, что носительница этих сетей стоит совсем рядом. – Теперь понимаю, что имеет ввиду моя горничная, рассказывая как «зацепила того столяра». Я бы не отказалась познакомиться с этой рыбачкой, но право же, ее платье не заслуживает того, чтобы его так стыдились.
