Рин испуганно, но утвердительно кивнул, и сердце у него бешено застучало. Какую страшную тайну ему сейчас поведают?
— Так вот. — продолжил отец. — Скоро к тебе кое у кого появится множество вопросов… Например, у верховного ита. — отец увидел, как у Рина изумлённо распахнулись глаза, и грустно усмехнулся. — Можешь не сомневаться: обо всём, что у нас случилось, в тот же мгновение узнали волшебники всего Ирвира, так что Совет Божественной Силы немедленно послал сюда одного из своих представителей, дабы провести собственное дознание. То, что ты вчера мог видеть — когда кто-то устроил настоящую иллюминацию в городе — это не пиротехнические фокусы, а самая настоящая магия, да к тому же — чудовищной силы! Как я тебе уже говорил, в наших краях магией не больно-то побалуешься… А для такого — столько сил потребуется, что на это могут пойти только, по-настоящему, великие волшебники, да к тому же, лишь по небывало серьёзной причине… Вот Совет, сочтя всё произошедшее причиной чрезвычайно серьёзной, и решил направить сюда аж самого верховного ита… Ну, о нём лучше тебе… ади Дэдэн расскажет.
— Непременно… — Дэдэн повернулся к Рину, поглаживая свою длинную бороду. — Когда ты увидишь верховного ита, то не пугайся. Сейчас, насколько я знаю, эту должность занимает Нгунги. А Нгунги — не человек. Он — пиав… — заметив, как Рин вздрогнул, он усмехнулся. — У нас здесь никого, кроме людей, почти никогда и не увидишь, а в столице, не говоря уж о других далёких странах, как раз наоборот — именно людей-то и мало: всё больше иные существа живут… Хотя… думаю… тут я немного увлёкся: пусть в Тирле нелюдей — в основном самтов, а не пиавов — предостаточно, их всё же, много меньше, чем людей, и они, как правило, народ пришлый — чужестранцы: купцы, лекари, волшебники, воины, да и, просто, всякого рода шарлатаны… Так вот, Нгунги, сколь бы странно он не выглядел, пугаться не стоит — пусть он существо и другое, но, во многом, он такой же, как и все мы. И если он станет тебя расспрашивать, то ты ни в чём не отпирайся, и можешь, ничего не опасаясь, рассказать ему всё. Ты понял?
— Да. — чуть слышно сказал Рин, а про себя подумал — мало того, что верховный ит, так ещё и пиав! И за что только все эти несчастия на его голову?!
— Ну вот и замечательно… А если вдруг кто-нибудь, кроме него, спросит тебя про старый шкаф, то ты тому скажи, что батюшка твой выбросил его потому, что шкаф был старый, и в тот день, от великого грохота и невиданного доселе сотрясения, и вовсе развалился… Кстати, все твои домашние именно так и считают… Вчера у очень многих что-нибудь да разбилось, или же развалилось, так что никто твоему ответу особенно и не удивиться… — Дэдэн с сомнением посмотрел на Рина и вздохнул. — Что ж… Раз всё обсудили, то тогда я пойду… А то хватятся, неровён час! — и немного кряхтя, поднялся с кровати.
— До свидания, Вэйс! Да ниспошлёт Всесущий свою милость на твой дом! — Дэдэн слегка поклонился и, запахнувшись в плащ и надвинув поглубже капюшон, вышел из комнаты.
Пока были слышны его шаги, Рин и отец молча сидели, но, едва только они стихли, отец поднял Рина с кровати и поставил перед собой:
— Так помни же! Никому не слова!..
— Как скажешь, отец. — послушно кивнул Рин, уже сейчас ощущая, как ему не терпеться всё побыстрее выложить Адэку, и представляя, как у того вытянется лицо от удивления. Да, пожалуй, выполнить это обещание будет потруднее всего. Даже потруднее встречи с верховным итом!
— Ну вот и хорошо!.. А теперь пошли обедать: стол, верно, давно уж накрыт.
С этими словами он встал, и подтолкнул Рина вперёд себя. — Ну, идём!
Рин ещё раз взглянул на то место, где раньше стоял шкаф, и вспомнил, что сказал о нём отец — «мало ли кто оттуда может появиться… и с какими намерениями…» — и внутренне содрогнулся: вон ведь оно как, а они с Ликом столько раз так славно в него прятались и столько лет рядом с ним спали!
Дэдэн вышел на улицу, и, низко наклонив голову, торопливо направился в сторону замка.
Удастся ли им обмануть верховного ита? Хотя он ничего и не почувствовал, когда проверял мальчишку, но был абсолютно уверен, что что-то с ним связано. Что-то очень важное! Он не мог объяснить себе, откуда взялась у него такая уверенность, но почти не сомневался в том, что прав. Может, всё же, надо было предупредить мальчика, чтобы, на самом деле, он не доверял верховному иту, да и вообще никому из волшебников, за исключением тех, о которых он ему сам скажет? Или Вэйс всё же прав, и чем меньше Рин сейчас знает, тем лучше? В любом случае от подобной змеиной ямы, как Радужная Башня, его надо держать подальше… Сомнения! Опять лишь одни сомнения! Дэдэн, расстроено погладил бороду. Что ж, с другой стороны, Господь тоже сомневался, творить ли ему этот мир.
В третий лукош жареня, Н'Нгунги Андгингду Храо Д'Див, именуемый Сфера Сияющей Силы, как он был известен здесь, в Западном Инклифе Волшебников, отдыхал после дороги. Здешний герцог радушно предоставил в его распоряжение почти целый этаж в старом крыле замка. И хотя ему вовсе не нужно было столько помещений, он не стал долго отказываться, памятуя о том, сколь докучливы в этой части света правила вежливости. Он слишком устал для этого, и пусть лучше его сочтут за полного невежу, нежели он будет битых четверть часа расшаркиваться перед герцогом, убеждая его, что он никак не достоин подобной его щедрости, и что он до конца дней своих покроет себя позором, если позволит уговорить себя на это и так далее и тому подобное, а тот, в ответ, раскрасневшись, и то и дело прикладывая платок к увлажнившимся глазам, будет и сам изгаляться в самоуничижении, то называя себя недостойным данником короля и никчёмнейшим слугой Великого Инклифа, а то предлагая ему занять весь замок, а самому, вместе со всем своим семейством и многочисленными гостями, временно переселиться к одному из своих вассалов. Нгунги недовольно поморщился: никогда эта страна не станет для него родной — он не понимает этих людей, а они, в свою очередь, несмотря на всё своё показное смирение и бесконечные заверения во всемерном уважении, всегда будут презирать его, считая невоспитанным дикарём, да и просто брезговать его обществом, зная, что он пиав. Не случайно ведь герцог, всячески приглашая его на сегодняшний ужин, лишь с трудом сумел скрыть чувство удовлетворения, когда Нгунги, сославшись на усталость после долгого и тяжёлого пути, сказал, что предпочитает отужинать наедине, в своих покоях.
Нгунги прошёл к центру комнаты и уселся прямо на пол, покрытый роскошным бирюмским ковром, смешно поджав под себя все свои три ноги, так, что каждое его колено торчало в сторону одной из вершин равностороннего треугольника. Наклонив голову и обхватив себя руками, он быстро и привычно сосредоточился. Как только ему это удалось, он шепнул заклинание, и в тот же миг очертания его расплылись, и он превратился, в первое мгновение прозрачную, а затем, пару секунд спустя, засиявшую яростным, желтовато-серебряным светом, сферу. Она висела, примерно в ране от пола, и с бешеной скоростью вращалась. Минута — и вот уже всё помещение заполнилось этим призрачным мерцанием, а спустя ещё пару минут, весь свет устремился в сферу. Она вспыхнула, ослепительно, словно само солнце, а затем, с лёгким хлопком, исчезла, и на ковре вновь неподвижно сидел один только Нгунги.
