Андрей вздрогнул от неожиданности. Холод мгновенно ушел, словно кто-то убрал с плеч ледяные руки. На набережной пела девушка – кругленькая, теплая, как чашка шоколада в холодный день. Андрей был уверен – она из тех самых уличных музыкантов, которые появляются непонятно откуда и попадаются совершенно в разных местах и так же стихийно и неожиданно исчезают. Иногда ему даже казалось, что они из той самой другой Москвы, которую он иногда видел и запечатлевал в рисунках. Он остановился послушать. Выудил из кармана сотню – сегодня при деньгах как-никак – и положил в раскрытый гитарный кофр. Девушка кивнула, продолжая петь:
Кто походкой своей напоминает зверя,
Кому все так легко на свете верят,
Чья кожа отливает золотистым цветом
И кому так легко отбегать назад?
Ее шаги легче сапога из лунной кожи.
Ее улыбка сбивает наповал весь метрополитен.
Она шагает по бульвару и по головам прохожих,
А когда никто не смотрит – проходит мимо стен…
Андрей чуть не вскрикнул, когда под звуки этой песенки прямо у него на глазах из ограды церковки на углу Голутвинского вышла девушка в светлом пальто, с длинной русой косой. Даже не подумала воспользоваться открытыми воротами. Андрей больно ущипнул себя за руку: перейдя через переулок, она снова вошла в стену и появилась из стены, срезав угол. И пошла себе по набережной в сторону Большого Каменного моста как ни в чем не бывало.
Андрей затравленно оглянулся – песенное наваждение? безумие?
Она никогда не совершает неудачных ходов.
Ей приносят розы почти каждый день,
Не замечая, что у нее отсутствует тень.
И имя ей – Кицунэ.
Больших Городов…[7]
Кицунэ?!
Девушка-оборотень, девушка-призрак?
Ну и что?
Мало, что ли, призраков в Москве?
Захотелось посмотреть, что она будет делать дальше, и Андрей пошел за ней следом. До сих пор сквозь стены и запертые двери на его памяти проходил только неуловимый Черный Принц.
Девушка-проходящая-сквозь-стены отличалась от других пешеходов, и Андрей присматривался довольно долго, пока не понял, что это из-за старомодного силуэта ее пальто с пояском и берета с хвостиком. Как будто она сбежала из старого фильма, с выцветшей пленки. Она остановилась напротив «Красного Октября» и некоторое время смотрела на красные кирпичные здания. Андрей тоже посмотрел – и замотал головой. Здания колыхались, как в жарком летнем мареве, расплывались, таяли, открывая вид какой-то совсем незнакомой Москвы. Зажмурился, открыл глаза – нет, все на месте. А девушка уже снова шла. Время от времени она останавливалась, чему-то улыбаясь, смотрела внимательно на очередную лужу, оставшуюся после вчерашнего дождя, легонько топала по ней. Лужа никак не реагировала, девушка вздыхала – ну не получается брызги устроить, потом вскидывала голову, опять улыбалась каким-то своим мыслям и шла дальше. Легко-легко шла – как плыла над тротуаром. Вдруг сбилась с шага, оглянулась, наткнулась на Андреев взгляд и замерла. Снова оглянулась – и почти побежала, вернее, полетела. В ее глазах был тот же ужас настигаемого Охотницей, что был хорошо знаком ему самому. И если упустить ее сейчас, вдруг подумал он, то никогда не отыскать ключа к своим страхам. Он бросился за ней. И ни за что бы ему ее не догнать, но тут она оступилась и неловко упала. Вскочила. Андрей настиг ее и попытался схватить за рукав. Черта с два. Рукав просвистел сквозь пальцы. Она метнулась в сторону, и Андрей отчаянно крикнул:
– Погодите, не бойтесь! Я… я шел за вами просто так!
– Так вы не из этих?.. – Она вздохнула с облегчением.
– Не знаю из каких, но не из них. Правда.
– Ох, слава богу.
– Можно, я провожу вас немножко? – выдавил он, переводя дыхание.
– А зачем?
Андрей не мог объяснить. Как передать это мгновенное озарение – вот, все, это судьба, это грань, это порог…
– Потому что вы мне нравитесь. И я уже давно за вами иду… Можно я пойду не за вами, а с вами?
Она внимательно посмотрела на Андрея, четко очерченные пушистые брови сошлись на миг к переносице.
– Можно, – рассмеялась она. – А не испугаетесь?
– Чего?
Она загадочно улыбнулась и промолчала.
– А вам куда?
– Мне далеко. На улицу Маршала Вершинина.
Ого!
– Вы там живете?
– Да… то есть… да, живу.
Андрей заметил, что она очень бледная. Прямо ни кровинки в лице. Ну да, она же ходит сквозь стены и боится незримых преследователей.
– Ну и славно, а я давно не гулял по Москве с красивой девушкой.
– Я очень рада, что не ошиблась, – сказала она немного высокопарно, с какой-то старомодной интонацией.
Андрей хотел было взять ее под руку, но ничего не вышло. Он засмеялся, она тоже, и они пошли. О чем болтали по дороге – да разве это так важно? Было им весело, они смеялись, но Андрея все равно пробирала мгновенная дрожь при виде того, как сквозь девушку проходят всякие предметы – заборчики, скамейки, камни и так далее. Забавно и жутковато. Впрочем, он почему-то не боялся.
– Я так рада, что вы не испугались, – вдруг сказала она. – Вы не бойтесь меня. Я вам ничего дурного сделать не могу. Просто я не такая, как вы. Я… я умерла. Очень давно. Почти семьдесят лет назад.
Чего-то такого он подсознательно ждал и удивился лишь тому, что его это не удивило. В сущности, Москва должна быть полна призраков, и по закону больших чисел хоть кто-то из миллионов горожан просто обязан время от времени сталкиваться с такими, как она.
Она грустно улыбнулась:
– Вас как зовут?
– Андрей.
– А меня Вика.
– И вы…
– Ну да. – Она снова грустно улыбнулась. – Я мертвая.
Она помолчала.
– Ну ладно, можете меня больше не провожать.
Прозвучало это так печально, что Андрей порывисто воскликнул:
– Погодите, я вовсе не собираюсь вас бросать!
Она сразу расцвела:
– Вот хорошо. Иногда ближе к вечеру делается страшно.
Шли они долго. Очень долго. В основном из-за Андрея, который не мог проходить через здания. И еще он был живой, а потому под конец устал. Вика же вовсе не уставала. Разве что там, где среди старых домов были воткнуты новые, и в районах новой застройки на месте старых кварталов она чувствовала себя неуверенно и не сразу находила путь, а иногда даже обходила удобные улицы и переулки, продвигаясь какими-то дворами, словно огибала незримые стены.
Андрей почти не знал эту часть Москвы и потерялся, когда они свернули с больших улиц где-то в районе «Беговой». Оставалось только следовать за Викой. Вика привела его к запущенному дому на Вершинина уже совсем затемно и в нерешительности остановилась.
– Спасибо, что проводили. Мне давно не было так хорошо.
