Арбогастр, не дожидаясь команды, пошел в его сторону галопом, а я, едва оказались рядом с Бобиком, ощутил, как воздух впереди начал мелко-мелко подрагивать, словно каменистая земля успела накалиться, и восходящие потоки стали видны невооруженным глазом. Я одновременно и приободрился, и от волнения во рту пересохло, а сердце стало бухать часто и тревожно.
Бобик то и дело оглядывался на меня с видом крайнего ожидания и нетерпения.
— Ребята, — сказал я, — вам придется подождать. Я туда и обратно! Клянусь. А вы тут пока отдохните от меня. Бобик, научи конячку ловить кабанов, а ты,
Зайчик, обучи его траву есть, это полезно. Ну и старые подковы, если железа в крови не хватает...
Они посмотрели на меня в изумлении, чувство юмора есть только у людей, даже у женщин встречается, хотя редко и какое-то непонятное, а вот все звери — существа честные и бесхитростные, за что на них никогда не бывает греха.
Я покинул седло и шагнул к призрачной стене, которую и не увидеть, если не присматриваться. Когда вдвинулся в нее, ощутил сильнейший холод, может быть, обеззараживание, что тут же исчезло, а я пошел внутри этого странного здания.
Несмотря на то что с Эркхартой установлен контакт, все же я старался держаться с самым хозяйским видом, словно жил здесь и руководил всем-всем, а то вдруг ни с того ни с сего вдруг решит, что зачем-то обманываю, дура.
Знакомые рельсы, пошел по ним, а потом вспомнил, как долго тянутся, пожалел, что не на Зайчике, но останавливаться поздно, прибавил шаг, даже побежал трусцой, пока впереди не выросла стена, на этот раз вовсе не призрачная, а вполне реальная, с полностью зеркальной поверхностью... вот только рельсы уходят прямо в нее.
В двойника всматриваться не стал, хотя, конечно, на такого красавца стоит поглядеть, особенно вот в этой гордой позе... или вот в этой, исполненной внутреннего достоинства, как, впрочем, и наружного...
Задержав дыхание, ломанулся в эту зеркальность.
И стена, больно ударив в лоб, отшвырнула с таким презрением, что я почти услышал ее фырканье. Я невольно потрогал ушибленное место, повернул на пальце кольцо Хиксаны Дейт и снова шагнул к стене, уже невольно приготовившись к удару о твердое.
Стене насрать на мои чуйства, она ощутила приказ кольца и послушно подалась перед моим лосиным натиском. Я задержал дыхание, готовый проламываться долго, как через крепостные стены из гранита, однако сразу же перед глазами взорвался фейерверк, и я обнаружил себя внутри огромнейшего ангара, таким можно накрыть целый город, если не королевство.
Я перевел дыхание и заговорил громко и как можно бодрее, как и положено человеку военному, который постоянно ясен:
— Эркхарта!.. Это я, золотце, твой хозяин и даже повелитель. Не спишь?
В ответ раздался милый щебечущий голос:
— Я никогда не сплю.
— Прекрасно, — ответил я с облегчением. — Слушай, у тебя вроде голос изменился?
— Это ты велел, — сообщила Эркхарта.
— Да? — изумился я. — Что за дурак... Это я о чем-то высоком, даже весьма высоком, задумался, я часто о нем думаю, когда возвышаюсь над миром, вот и брякнул. Верни обратно, а то все кажется, будто дура какая...
Через мгновение прозвучал сильный голос уверенной в себе женщины:
— Восстановлены прежние параметры.
— Прекрасно, — сказал я совсем бодрым голосом, Эркхарта выполняет указания, живем, — а то когда такой милый голосок, то и говоришь о милом, а сейчас как бы не очень, когда Маркус приближается...
Эркхарта не проронила ни слова, я вспомнил, что это больше машина, чем человек, чаще всего не реагирует, если нет прямого вопроса, поинтересовался:
— Ты же знаешь, что такое Маркус?
— Нет, — прозвучал ее голос.
Я изумился.
— Как?.. Это же нечто из космоса! Ты должна знать!
— Почему? — ответила она. — Меня космос никогда не интересовал. Моим заданием было перевозить руду. По одному и тому же строго выверенному маршруту.
— Маркус, — сказал я, — это такая погибель из глубин космоса... или не космоса, а из других измерений, пространств... не знаю. Но здесь все будет уничтожено. Ты такое уже видела?
Голос прозвучал ровный и бесстрастный:
— Трижды. Катаклизм, что ломает земную кору. Его вызывает Маркус?
— Да, — ответил я. — Бороться с ним ты не сможешь, простой транспортник, оружия на борту нет. Или я просто плохо искал? И вообще... не представляешь, уже вижу. Тогда посмотри вот на это.
Я отыскал взглядом ровный стол, хотя это вряд ли стол, но поверхность идеально чистая и гладкая, снял и с плеча седельную сумку, которую всегда таскает Зайчик. В одном отделении мирно хранятся зерна, которых так страшится Гугол.
Высыпав их на поверхность, я сказал с отчаянной надеждой:
— Посмотри внимательнее. Ты должна знать... хотя бы некоторые.
— Да, — прозвучал голос, и впервые я уловил в синтезированном голосе оттенок человеческого чувства, глубокой печали, — я знаю, что это...
— Какие из них?
— Все, — ответил голос, — но это все для другого мира... и других людей. Это все бесполезно.
— Кое-что может работать и сейчас, — прервал я. — Есть среди них оружие?
Голос ответил уже ровно и бесстрастно:
— Нет.
Я молча ругнулся в бессилии, только что вертелась соблазнительная мысль, что шарахну по этому чудовищу из космоса еще на подлете, так что сгорит в верхних слоях атмосферы. В крайнем случае посыплются обломки, но это уже не катастрофа, а разве что родится еще одна легенда о Фаэтоне.
— Тогда все пропало, — сказал я упавшим голосом. — Ладно, что делать... Извини, что разбудил... Ах да, ты же не спишь... А можешь сказать, какое зерно что создаст?
— Могу, — ответил голос из пространства, — но ты не поймешь.
— Ладно, — сказал я, сдаваясь, — ты права. Но что-то вдруг пойму? Хотя бы в слабом приближении?.. Нет-нет, рисковать и активировать не стану. Это у меня просто страсть к познанию, как у Гегеля.
Голос помолчал, но мне показалось, что незримый луч прошелся над кристаллическими зародышами, высвечивая их и сравнивая их параметры с теми, что хранятся в памяти скайбаггера.
— Все целы, — прозвучал голос минуту спустя, — все могут быть активированы. Все пока абсолютно бесполезны...
Я услышал нечто в голосе, спросил поспешно:
— Все или почти все?
— Все, — ответил голос и окончательно похоронил мои надежды, — даже скардер, которому теперь некому подавать сигналы.
Я встрепенулся.
— Какой скардер? Что он делал?
— Указывал место посадки, — сообщил голос.
— Давай подробнее, — потребовал я. — Это что-то типа маяка?
— Я не знаю, что такое маяк.
