— Лиа! — девушка вздрогнула от окрика. — Отойди от неё! Сейчас же!
Лиа с замершим сердцем наблюдала, как к ним приближается Альфред. Она с трудом его узнала: куда делся тот мягкий, деликатный юноша, с которым она была знакома раньше?.. Даже меч в его руках выглядел не таким страшным, как слепая жажда разрушения в глазах. Как будто заразным оказалось безумие Этельреда, перекинувшееся на измученную душу Альфреда. Лиа даже не могла найти в себе сил, чтобы пожалеть его. Она не могла прогнать одну мысль: неужели этот одержимый когда-то добивался её любви? Как она могла не разглядеть то, что было скрыто в нём?..
— А тебя, демоница, — меч Альфреда повернулся к Эверморн, — я уничтожу здесь и сейчас! Слишком долго ты морочила голову всем жителям нашего города! Но только я не поддамся ни страху, который ты внушаешь трусам, ни жалости, с помощью которой ты проводишь глупцов! Я знаю, что ты есть на самом деле — чудовище!
Он шагнул вперёд и, чтобы выплеснуть хоть немного ярости, переполнявшей его, рубанул по ближайшему розовому кусту. Сухие лепестки, почти невесомые, неслышно осыпались на землю — но зато низким гневным гулом отозвалось что-то внутри Храма.
— Нет, Альфред! — воскликнула Лиа. — Ты не знаешь всей правды!
— Я знаю ровно столько, — Альфред даже не взглянул в её сторону, — чтобы убить эту тварь! Я знаю, что она погубила сотни невинных людей! Знаю, что из-за неё сейчас умирает мой брат! Знаю, что она заманила тебя сюда, чтобы присоединить твою душу ко всем, которые уже поглотила! Но самое главное — я знаю, что она, как и все мы, смертна! И мне неважно, что течёт в её жилах — кровь или травяной сок!
Мир на мгновение застыл, когда Альфред занёс меч над Эверморн. Лиа была скована страхом и пониманием неотвратимости происходящего; сам Альфред наслаждался моментом, который должен был превратить его в городского героя. Однако не двигалась и Эверморн — не делала ни одного движения, чтобы избежать удара. Даже словом она не попыталась остановить разящую руку; и именно это бесстрастное молчание заставило Альфреда заколебаться ещё на долю секунды. Но затем он решил, что лицо демоницы, должно быть, не может выражать даже страх — а может быть, это ещё одна из её уловок? Нет, ей не одурачить его! И, призвав на помощь всю свою решимость, он вонзил клинок в грудь Эверморн.
С металлическим звоном осыпались белые розы с дверей Храма.
Этот тихий звук, словно камешек, упавший на склон горы, повлёк за собой лавину других. Пронзительно закричала Лиа. Взвыл ветер, запутавшийся в шипастой сети кустов; пытаясь высвободиться, он только сильнее всаживал в себя когти роз. Испуганно ахнул Альфред, увидев, как под нарастающим ветром приходит в движение багрово-зеленое море вокруг. Только Эверморн не вплела ни стона, ни вздоха в общую какофонию. Но весь этот безумный оркестр смолк, когда вступил самый страшный его инструмент — скрипящие двери Храма. Они открывались томительно медленно — а может, просто так казалось молодым людям, пойманным во власть момента? Но вот, наконец, створки распахнулись — но за ними не оказалось никого.
И лишь потом исполосованная колоннами тьма в дверном проёме окрасилась алым. Сам воздух, казалось, сгустился, наполнив портал кровавым туманом. Под порывом ветра зловещее облако вылетело из дверей, но не двинулось к людям и даже не приобрело какой-либо формы. Секунду повисев в воздухе, оно распалось на множество частей; каждая опустилась на одну из оплетающих стены красных роз. Цветы будто вспыхнули холодным огнём: от них разлился яркий свет, который затем сошёл с них, подобно пыльце. И только тогда из этого сияния соткался женский силуэт. Через несколько мгновений он приобрёл чёткие очертания и краски…
На потрясённых людей смотрела Невермор, Пустая Вечность.
Её облик было сложно описать: она была похожа на хищную розу, ожившую и вышедшую на охоту. Стройную фигуру обтягивала чёрная ткань, обрисовывая каждую деталь, каждый изгиб; а над плечами в воздухе реяли алые складки плаща. Всё тело Невермор дышало стальной гибкостью и упругостью цветочной лозы, а пронизывающий взгляд вызывал мысли об острых шипах. Глаза Невермор пригвождали к месту любого, словно булавка бабочку. Не сразу можно было понять, что они светились красным, как самая яркая роза Храма.
Невермор сладко потянулась, словно после долгого сна, и жадно втянула насыщенный ароматами цветов ночной воздух. Оглядевшись вокруг, она увидела прижавшую руки к губам Лиа, остолбеневшего Альфреда и безжизненную Эверморн — и расхохоталась. Этот звук не был похож ни на что, слышанное Альфредом или Лиа. Если бы природа создала певчих птиц, питавшихся падалью, именно так звучали бы их голоса над усеянным трупами полем.
— Какая прелесть! — воскликнула она. — Никогда ещё сестрица не обставляла моё освобождение с таким шиком! Целых две души; правда, одна из них — с душком! — она снова расхохоталась. — Зато другая — просто объеденье. Её я, пожалуй, оставлю на закуску, вернусь к ней после обеда. Сегодня никто не будет торопить меня, никто не прогонит из-за стола! Теперь, когда моя сестра наконец-то мертва, двери Храма не закроются никогда! Это тебе, юноша бледный со взором горящим, я обязана подобным праздником? В другое время я бы тобой побрезговала, но ради такого случая — ты станешь первым на том пиршестве, на которое я сегодня приглашаю весь город!
Невермор тряхнула головой, и чёрные волосы грозовой тучей поднялись вокруг неё. По ним пробежал зелёный отблеск, и густая блестящая масса прямо на глазах стала превращаться в сплетение плетей диких роз. Ближе к голове волосы остались такими же чёрными, но уже в полуметре от висков они выбросили узкие листья и ощетинились шипами — настолько длинными и острыми, каких не знали даже дикие розы. Эти плети росли с непостижимой скоростью — и тянулись к Альфреду. Юноша не успел и шевельнуться, прежде чем несколько десятков шипов вонзились в его грудь, руки и лицо. Крик Альфреда взлетел над Храмом и тут же оборвался — одна лоза захлестнула его горло, а другие впились в губы и высосали его голос. Миг — и его тело скрылось в бурлящем клубке. То, что происходило внутри, невозможно было разглядеть или даже представить. Но когда из волос Невермор выбились бутоны, тут же со щелканьем разорвавшиеся и превратившиеся в тёмно-бордовые розы, стало ясно, что душа Альфреда покинула тело.
— Как я и думала, — недовольно произнесла Невермор, — с гнильцой. Надо быстро чем-нибудь запить, чтобы отбить привкус. Что ж, город ждёт меня! А ты, девушка, никуда не уходи: я, правда, не могу обещать, что вернусь скоро. Находясь в заточении, я слишком многое не успела сделать; но теперь я наверстаю всё, всё!
