стену огня Громфа, которая с трудом отбила нападение. Однако пламя проиграет эту битву. А это означало, что Дзирт потеряет все, чем дорожил.
Ведь по ту сторону огненной стены находились его самые дорогие друзья, его отец, его любимая Кэтти-бри.
Когда Джарлакс услышал треск круглого окна в дальнем конце пещеры и услышал врывающийся ветер, он подумал, что битва окончена, решил, что все они обречены. Он уже видел это раньше.
Он взглянул на остатки сталагмитовой насыпи, которая захватила его во время первого путешествия в этот холодный ад, и на мгновение задумался, сможет ли он каким-то образом освободить свою переносную лунку ото льда и повторить этот трюк во второй раз.
Но шансов не было.
Только вот... на Джарлакса напал не лед, а дождь. Он действительно жалил, и ветер жестоко трепал его и остальных, но лед еще не успел сформироваться и не похоронил их. В какой-то момент мимо пронесся Вульфгар, адский вепрь Бренора бросился в погоню, Бренор и Реджис катились на нем, как на санях, – сцена настолько нелепая, что Джарлакс громко рассмеялся, несмотря на надвигающуюся гибель (впрочем, его смех был не слышен в реве ветра).
Однако его веселое настроение быстро улетучилось, когда он заметил, что Вульфгар оставляет за собой кровавый след.
–«Выводи их отсюда! Всех! Немедленно!» – услышал Джарлакс в своих мыслях, и увидел Киммуриэля, мчащегося на кошмаре к туннелю.
По крайней мере, все по эту сторону пылающей стены услышали этот зов, потому что все, кроме Громфа, уже двигались. Аззудонна поддерживала Доум'виль, Даб'ней – двух других освобожденных пленников. Джарлакс побежал, чтобы полностью освободить Кэтти-бри и перекинул ее через плечо. Он начал было уходить, но остановился, чтобы извлечь Тулмарил из основания сломанного сталагмита.
Энтрери подвел своего коня к Закнафейну и взял Мастера Оружия за руку. Однако ни у кого из них не было сил поднять Зака, поэтому Энтрери просто держался рядом и позволил коню тащить его.
Более десятка спасателей и жертв боролись с ветром и пытались спастись.
Джарлакс прошел мимо своей старой ледяной тюрьмы, надеясь увидеть черную ткань переносной норы. Он заметил ее, но ею завладел лед. И как бы сильно Джарлакс ни дорожил этим предметом, женщину, перекинутую через его плечо, он ценил гораздо больше.
– Прощай, мой любимый дом, – сказал он. – Увы, мы через многое прошли вместе.
Он оглянулся на Громфа, который стоял перед своим огненным щитом, раз за разом поднимая очередную одну стену огня, затем третью, полный решимости победить ураган Йгорла.
В глубине души Джарлакс понимал, что это безнадежно. Что ураган слишком силен. Но, может быть, наполненное яростью заклинание Громфа даст ему и остальным достаточно времени, чтобы спастись. Поэтому он сосредоточился на туннеле и прислонился к стене, изо всех сил стараясь удержаться на ногах под завывающим ветром и хлещущем дождем.
Киммуриэль вернулся в туннель и быстро свернул в сторону.
А за ним в главную камеру влилась орда канте, но повернула в другую сторону от Киммуриэля и обогнула Джарлакса, когда тот приблизился. Они бросились на группу отступающих, беспомощных жертв, большинство из которых теперь ползли, и растеклись среди них. Сердце Джарлакса упало.
Только вот ужас сменился замешательством. Ибо канте текли среди них, но не над ними. Водянистые, ледяные монстры не поднимались наверх, чтобы заключить в себя кого-либо, а просто прошли мимо группы. Устремившись к ближайшему концу стены огня Громфа и обогнув ее, они направились в дальний конец большой камеры.
Джарлакс верил, что это призыв бога слаадов Йгорла. Он закрыл глаза, крепче обнял Кэтти-бри и прошептал молитву за Дзирта, за Кейна, за Пайкела, а также за Ильнезару и Тазмикеллу.
Он уже замышлял привести сюда другую группу, более сильную. Когда он снова стал пробираться по туннелю, то заметил, что Громф идет назад, ругаясь и каждые несколько мгновений останавливаясь, чтобы бросить еще одно заклинание на неумолимый натиск. Киммуриэль верхом на кошмаре шел рядом с ним. Выйдя из комнаты, он что-то сказал Джарлаксу. Но наемник его не слышал, слишком погруженный в свои фантазии, представляя, как четыре армии дворфов и воинство Бреган Д'эрт завершают начатое в этой комнате мрачное дело.
Он представлял себе не спасение, а месть.
Джарлакс ошибался насчет канте. Они слышали зов вовсе не Йгорла.
Пайкел Валуноплечий находился на передней стороне стены огня, поэтому торнадо сковывающего льда Йгорла не уменьшалось и не таяло от заклинания Громфа, когда настигло его. И в отличие от Кейна, он находился близко к дальней стене, чтобы не попасть под удар урагана. Зеленобородый дворф уже должен был быть схвачен, погребен в ледяном сталагмите, как отряд Джарлакса в их первой битве здесь много дней назад, или как первая экспедиция Галатеи с Доум'вилль, во время весеннего равноденствия.
Но все было не так. Его борода, конечно, была покрыта инеем, а зубы стучали, когда он пел богу. Не богу дворфов, не Морадину, Думатойну, или Клангеддину. И не богу друидов, распространенных в южных землях, таких как Миликки Кэтти-бри.
Нет, Пайкел пел богу, который, как он чувствовал, был совсем рядом, и каждая строчка, каждый напев заканчивались выразительным «Кадиж!».
Кадиж, Князь Ветра Аака, один из великих небожителей Ваати, избрал это место, чтобы покинуть свою физическую оболочку и перейти на другую сторону существования, образовав таким образом этот самый ледник.
Пайкел понял, что эта комната, именно это место, было гробницей бога ветра Кадижа, так как чувствовал, как дух этого небесного существа резонирует вокруг него. Тунелли принадлежали Кадижу, н'диви были из Кадижа, буря, которую Йгорл послал в комнату, была из Кадижа.
Но Йгорл не был Кадижем.
Кадиж ветра, а значит, природы, а значит, и равновесия.
Песня Пайкела, заклинание Пайкела, мольба Пайкела были призывом к этому равновесию, любопытное бормотание дворфа утверждало в манере судьи, что одно существо здесь, и только одно, разрушает то, что очень ценно в царстве Природы.
Перед маленьким Пайкелом поднялся ветер, который перекатывался перед ним, как воронкообразное облако, лежащее на боку и приняло эфемерную форму темной грозовой тучи. Она росла, и падающий лед не мог пробиться сквозь нее, и торнадо, приближающиеся к Пайкелу, не закрутило его – Пайкел стоял во весь рост, взывая к Кадижу, требуя от Кадижа.
Кадиж услышал.
Канте, сотня канте, набросились на зеленобородого дворфа.
Трудно было судить о существе, которое казалось скорее бестелесным дымом, чем плотью, но Дзирт ясно почувствовал, что Йгорла смутило темное облако, возникшее на полпути через комнату – встречный ветер,
