Пещера дракона, как и сказали Арбаль со Стрелем, оказалась возле Зубастых скал. Отряд, в который вошли охотник-хант, Алдруд, Верлойн и Дрюль, медленно продвигался вперед, пробираясь среди кустов и деревьев Черной чащи, которая подступала прямо к скалам.
Стрель, держа в руках взведенный арбал, настороженно оглядывался. Было видно, что он нервничает. Дрюль, который замыкал цепочку смельчаков, нервничал не меньше Стреля. Он вызвался идти в логово дракона только потому, что не хотел быть одним из слабых воинов, о которых упоминал Арбаль. Дримлин считал себя храбрецом, хотя прекрасно понимал, что до настоящего воина ему далеко. И оставаться в деревне в то время, когда его друзья рискуют жизнью, было постыдно.
Сейчас, когда он шаг за шагом приближался к пещере древнего дракона, его начинали одолевать сомнения в правильности своего решения. Бравада, с горечью думал Дрюль, которая может стоить ему жизни. Но показать свой страх перед друзьями он не хотел, а потому старался держаться уверенно.
– Какой у нас план? – шепотом спросил Дрюль.
– План такой, – ответил Алдруд. – Стрель остается у входа в пещеру, а мы лезем внутрь.
– Это весь план? – удивился дримлин.
– Ага.
– А как мы будем убивать змеюку – это вы придумали?
– Нет. На месте разберемся, – Алдруд усмехнулся.
– Сумасшедшие, – пробормотал Дрюль, вертя в руках небольшую секиру, которой его снабдил Стрель.
Дримлин не любил непривычное оружие, но, поскольку лук против дракона – все равно что иголка против камня, Дрюль согласился взять хотя бы секиру. Во всяком случае, это лучше, чем меч, который ему отдал Верлойн, – ею легче управлять, махнул разок-другой посильнее, и все. Дримлин приуныл. Махнул, ага. И все. И нет больше Дрюля.
Стрель, хоть и нервничал, чувствовал себя намного увереннее в присутствии путников. Еще бы – они такие сильные, сразу видно, настоящие воины. Ханты же не умеют воевать, это не их стезя. Они – миролюбивый народ, фермеры, охотники, но только не воины. А путники – умелые бойцы. Взять хотя бы Алдруда. Все в нем говорило о том, что противнику, вздумавшему на него напасть, не поздоровится. И пусть Странник незнаком с живностью, которая водится в Черной чаще, это ведь не его вина. Он здесь раньше никогда не был – немудрено, что он не знает повадок коварного дагана.
«Все-таки хорошо, что я спас Алдруда, – подумал Стрель. – Такого друга днем с огнем не сыщешь. А его заявление, что хант останется у входа в пещеру, пусть и обидное, но зато разумное. Так лучше для деревни». Чувство ответственности за жизни жителей поселка говорило Стрелю, что он больше нужен живой, чем мертвый. А умереть в пасти дракона – вполне реальный поворот событий для ханта, ничего не знающего о древних чудовищах. Стрель не был уверен, что путники знакомы с повадками драконов, но, глядя на Алдруда, который держался очень уверенно, можно было подумать, что он всю жизнь только и делал, что воевал с огнедышащими тварями.
На самом деле Странник был далеко не уверен в своих силах. Предстоящая битва его совсем не радовала. Он ничего не знал о драконах, да и видел-то их всего пару раз, и то в мертвом виде. Как и что делать, сражаясь с таким противником, оставалось для Алдруда тайной, покрытой мраком.
Алдруд взглянул на Верлойна. Смутные сомнения преследовали Странника с тех пор, как он увидел мертвого Трирога. Дракона убили недавно – это раз. Верлойн в то утро выглядел уставшим и невыспавшимся – это два. И наконец, барона не было в лагере ночью (Алдруд просыпался тогда и очень волновался) – это три. В общем, картина была ясна – Верлойн отправился к мосту Трирога ночью и порешил дракона. Смелый поступок. Алдруд улыбнулся. Молодец. Понятно, почему он отправился туда один. Не хотел, чтобы кто-нибудь из путников пострадал. А это бы обязательно произошло. Странник почувствовал гордость за барона.
Верлойн же думал о Лэнарде. Прощаясь, девушка поцеловала его в щеку и прошептала на ухо, что будет волноваться и ждать. Верлойн улыбнулся. Эна, Эна. Как хорошо любить и быть любимым! Барон уже начинал забывать о тучах, омрачавших его счастье. Он все меньше думал о Беллар и о Баксарде. Сейчас вылазка к пещере дракона была для него всего лишь непродолжительной разлукой с любимой – ничем больше. Да, дракон, да, опасный, так порешим его и все. Деревня будет спасена, ханты довольны, а барон вновь будет рядом с Лэнардой.
Таким образом, отношение к происходящему у всех участников вылазки было разным. Дрюль считал это сумасшествием и бравадой, для Стреля это был шанс спасти деревню, для Алдруда – встреча с неизвестностью, а для Верлойна – разлука с Лэнардой.
Пещера дракона была огромной. Ее открытая темная пасть чернела в базальтовой скале. Что ждало путников внутри, знало одно лишь Небо. Стрель остался у входа, а Алдруд, Верлойн и Дрюль, приготовив оружие, направились в глубь пещеры, осторожно ступая по сухому каменному полу. Пол полого вел вниз, в темноту. Путники остановились и шепотом посовещались. В полной темноте сражаться с драконом было равносильно самоубийству. Что же делать? Верлойн вызвался пойти и посмотреть, что там, впереди. Алдруд и Дрюль согласились.
Барон шел осторожно, нащупывая носком сапога землю перед собой и только потом делая шаг. Провалиться в какую-нибудь яму или колодец Верлойну очень не хотелось. Но земля была ровной. Медленно пройдя шагов десять, барон увидел впереди слабое сияние. Что это было, он не знал. Верлойн вернулся к спутникам и поведал им о том, что обнаружил.
Путники осторожно пошли вперед. Огромный неровный туннель вывел их в гигантскую пещеру, освещенную колониями светлячков, прилепившихся к каменным стенам. Свет, исходивший от насекомых, отражался от груды сокровищ, возвышавшейся посередине пещеры. Гора эта состояла из золотых и серебряных монет, ограненных и необработанных драгоценных камней, среди которых блестели алмазы, сапфиры и изумруды. Драгоценностей здесь было в два-три раза больше, чем в сокровищнице у Черных скал. И на вершине этой сияющей горы лежал дракон.
Древний зверь спал, и путники смогли хорошенько его рассмотреть. Внимание сразу привлекала чешуйчатая морда. На макушке голова была покрыта костяными пластинами, спускающимися к выпирающим надбровьям, изогнутый широкий и безгубый рот, маленький загнутый вниз нос чуть подергивался, словно дракон принюхивался во сне. Остроконечные длинные уши, как рога, торчали с обеих сторон головы. Из закрытой пасти время от времени вырывались тонкие струйки дыма. Дракон был огнедышащим. Это плохо.
Верлойн поудобнее устроил в левой руке щит – одна надежда на волшебный металл. Длинная шея дракона была защищена твердыми чешуйками и костяными пластинами. Черные перепончатые крылья, сложенные за спиной, и их сочления были покрыты броней. Мощное тело дракона гибко изогнулось, удобно устроившись на сокровищах. Чешуйчатые полосатые лапы с длинными когтистыми пальцами покоились у головы. Толстый хвост, который сужался к стрелке на конце, обвился вокруг горы драгоценностей и иногда вздрагивал.
