Ознакомительная версия.
– Чуть-чуть.
– Принцип хахех ив осусув знаешь?
– Нет.
– Значит, ничего ты про них не знаешь, это у них один из главнейших принципов. Если коротко, дело в следующем – если тебе что-то дали, ты обязан дать взамен что-то более ценное. Не такое же ценное, а более ценное. Понимаешь?
– Они потребуют от тебя, чтобы ты сделал что-то очень сложное?
– Нет, они не потребуют, они вежливо попросят. Если я откажусь, они ничего мне не сделают, они не такие дураки, чтобы меня обижать. Но тогда я буду для них вне закона, и вы двое тоже, если только не отречетесь от меня, а тогда нам придется срочно возвращаться в Олимп, а мне этого не хочется. И еще, отказ расплатиться за услугу у них считается достаточным основанием для войны.
– Для войны с кем?
– Либо с тем, кто отказался платить, либо с его файзузосо, либо с файзузосо его файзузов… ну и так далее. А поскольку со мной воевать бесполезно, а прямого начальника у меня сейчас нет, они имеют право начать войну сразу со всем Олимпом.
– Ну и флаг им в руки.
– Не все так просто. У них есть панацея, а обычный мелкий феодал имеет в лодке радиостанцию. Ты уверен, что у них не найдется на складе сотни пистолетов?
– Ну и пусть найдется. Начиная с класса D оружие требует метку бойца, а с одними пистолетами много не навоюешь.
– Как сказать… Мы с тобой нормально видим в тумане, а обычные люди? Если ящеры захотят зачистить окрестные плантации, они без проблем это сделают. Олимп ящерам не по зубам, а вот мелкие поселки… но мы отвлеклись. Я не думаю, что ящеры хотят воевать с людьми. Я думаю, Возлувожас попросит у нас что-нибудь более реальное. Например, замочить дувчах Осув. Вожузл остался жив, а значит, имеет право оспорить результат поединка, тем более что оспаривать есть что. Насколько мне известно, у ящеров еще не было прецедента, чтобы на всиязо ухез выступали люди, так что у него есть повод воззвать к справедливости дувчав.
– Гм… и ты согласишься?
– Да. Я могу не признавать закон ящеров, но должна же быть хоть какая-то благодарность, иначе я сам себя перестану уважать. Возлувожас спас мою жизнь, и теперь я должен выполнить гм… почти любую его просьбу. И вообще, нам пора убираться подальше от Олимпа. Даже странно, что нас до сих пор не нашли, Дэйн ведь наверняка им все уже рассказал.
– Найти в джунглях одно определенное езузера, да еще в сезон дождей… я не знаю, насколько это легко.
– Нелегко. Но если очень нужно, найти можно. А им очень нужна эта сумка.
– Им ее не найти.
– Почему?
– Я ее выкинул в болото.
– Зачем?!
– Тебе становилось все хуже, у тебя начался сепсис, ты уже умирал. Я собрался везти тебя в Олимп.
– Зачем?
– Чтобы тебя вылечили.
– Они бы меня не вылечили. Они бы вкололи мне феназин и стали бы допрашивать, куда я дел эту сумку.
– Ты говорил, на тебя феназин не действует!
– В таком состоянии все действует. Ладно, проехали, спасибо за заботу. Ты помнишь, куда выкинул это хозяйство?
– Нет, конечно! Я специально отъехал подальше, чтобы не было заметных ориентиров.
– Теперь окончательно проехали. Может, они и не будут так сильно искать эту гадость… в конце концов, она им больше не нужна, да и нам, в общем-то, тоже. Чтобы воспользоваться этой штукой, нужна очень хорошая поддержка обычным оружием, для террориста-одиночки эта вещь бесполезна.
– Ты говорил, она мощнее, чем термояд!
– Я преувеличил. Сто двадцатый элемент взрывается сильнее, чем плутоний, но совсем ненамного, единственное его преимущество в том, что он нерадиоактивен и что бомбу можно сделать очень маленькой. Насколько я понимаю, леннонцы каждый раз взрывали маленький заряд, а потом доводили дело до конца обычными электрическими бомбами. Нам такое не повторить.
Анатолий почувствовал себя идиотом. Ибрагим обманывал его с самого начала, он так красочно расписал, что могут сделать террористы с этой статуей, а на самом деле она – обычное спецсредство, притом не особо мощное. Интересно, в чем еще он солгал?
– Прости меня, – сказал Ибрагим, – но тогда это было необходимо. Мне было нужно, чтобы ты осознал всю опасность, которую таит в себе эта статуя. Если бы я не солгал, ты мог упереться, и тогда бы мы потеряли время.
– Мы и так потеряли время.
– Нам не хватило совсем чуть-чуть. Если бы леннонцы не начали выступление немедленно…
– Если бы да кабы… Ты совсем оклемался?
– Совсем я оклемаюсь недели через три, но драться могу уже сейчас.
– Вот и хорошо. Пойду, скажу Говелойсу, что ты очухался. Заодно узнаем, что им от тебя нужно.
Говелойс вынырнул из тумана, как призрак. Только что впереди ничего не было, и вот в метре от тебя появляется из ниоткуда здоровенный ящер, присаживается рядом и начинает говорить. От такого можно и инфаркт схлопотать.
– Очень густой туман, – сказал Говелойс после того, как он и Якадзуно обменялись приветствиями. – Нехорошая погода. Нехесусосе боится, как бы не началось наводнение.
– Ну и бес с ним, – сказал Якадзуно, – мы же на пригорке.
– Вода размоет землю, – пояснил Говелойс, – вырастет мало лвухсылк, придется много охотиться. Многие погибнут.
Якадзуно пожал плечами. Он мог бы выразить сочувствие, но не знал, как это лучше сделать. Насколько Якадзуно разобрался в этикете ящеров, выражать фальшивые эмоции у них считалось очень дурным тоном, а Якадзуно в глубине души не испытывал никаких особенных эмоций по поводу того, сколько охотников из ловов Увлахув погибнут в ближайшее время от несчастных случаев. Поэтому Якадзуно счел за лучшее промолчать.
– Приехал Возлувожас, – сообщил Говелойс, – и с ним еще срас Евсро. У нас говорят, что когда Евсро пояйляется в езузерл, жди беды.
– Почему?
– Потому что Говелойс Осуэ не посылает Евсров туда, где все хорошо. Евсро – правая рука Осув, у вас таких называют серыми кардиналами. Когда все хесе Сехесвахуж осталось без дрижа и лозшуэ сходились в поединках по два раза на дню, Евсро решил проблему за восемь дней. Когда дувч Евуволо на ежегодном вуфговозе поднял вопрос о переделе угодий, а швуэ Ойлсовл ему отказал, все думали, что будет война, но войны не было. А потом дувч Евуволо погиб от несчастного случая, и после этого некоторые говорили, что видели Евсро с женщинами самого швув. А потом несчастные случаи стали происходить с теми, кто так говорил, и об этом перестали говорить. Срас Евсро – страшный человек.
– Человек? Говелойс фыркнул:
– Не человек, вызу. В вашем языке нет общего слова, обозначающего и людей и вызусе, и в нашем языке тоже нет такого слова. Я думаю, такого слова нет ни в одном языке.
Ознакомительная версия.
