Ничего удивительного в этом не было, помнится, что Испания вначале так и заселяла созданные в Новом Свете колонии, солдатами и жрицами любви, очищая от них портовые города. Правда, там это делалось принудительно, здесь же они получали возможность начать жизнь с чистого листа.
К сошедшим на берег пассажирам подошел помощник Грюста, коротко переговорил с ними, и повел за собой. Я не удивился, заметив, что некоторые из прибывших людей шли парами, за долгое плавание им хватило времени понять, что вдвоем начинать новую жизнь им будет значительно проще.
Затем на берег сошел капитан, и направился к Грюсту, стоявшему рядом со мной и тоже наблюдавшим за всем происходящим. Был он молод, усат и обладал подпрыгивающей походкой. Шпаги у него на боку не оказалось, но имелся узкий и длинный клинок. Несмотря на молодость, выглядел он опытным моряком, знающим, что такое шторма, и долгие недели полного безветрия, когда всё труднее удерживать экипаж в повиновении. Да и с пиратами ему приходилось сталкиваться не раз. Но было в нем еще что-то неуловимое, непонятное разуму…
Словом, Эдмос Фрейг не понравился мне с первого взгляда. Ну да Бог с ним, две, три недели, и я с ним расстанусь, чтобы уже не увидеться никогда.
Грюст представил нас друг другу, и они пошли в сторону форта, что-то обсуждая на ходу.
Корабль Эдмоса Фрейга, 'Декку', что на абдальярском языке означало 'голубка', отправился в обратный путь через пять дней. Перед отплытием на него успели погрузить множество ящичков, количество которых давало мне возможность предположить, что рудник скорее серебряный, чем золотой.
Я старательно делал вид, что до всего этого мне совершенно нет дела, и с трудом дождался момента, когда 'Голубка', наконец, отошла от причала.
Каюту, ту, что мне предоставили, я делил со штурманом, по совместительству корабельным врачом. Вернее, штурман поделил её со мной. Человек он был, в общем-то, неплохой, но страдающий острым недержанием речи. Язык Абдальяра был мне вполне понятен, этот мир при всем желании не мог похвастать их разнообразием, но выслушивать в мельчайших подробностях рассказы об эпизодах его жизни, произошедшие лет много лет назад…
А ещё мне не очень нравились взгляды капитана и людей из его ближайшего окружения, когда они смотрели на меня, считая, что я их взглядов видеть не могу.
Ничего, каких-то две, три недели, а там…
Развязка наступила значительно быстрее, на второй неделе плавания. Мы проходили проливом между двумя островами, когда всё и произошло.
Вероятно, мне повезло с тем, что они захотели, чтобы всё произошло в результате конфликта, а не просто решив подловить меня в нужный момент, когда я не мог сопротивляться.
Например, застав сонным в постели. Возможно, это было сделано для того, чтобы остальные члены экипажа посчитали, что в случившемся виноват я сам.
Может быть, 'Декку' предстояло зайти куда-то по дороге, и на нем очень не хотели, чтобы я увидел, куда именно.
Я стоял на палубе, держась рукой за вантину, и смотрел на проплывающий мимо берег. До него было недалеко, так что можно было рассмотреть полоску пляжа, золотившуюся песком. С минуты на минуту должен был прозвучать сигнал судового колокола, извещающего о том, что пора обедать.
Когда последовал грубый толчок в плечо, я непременно упал бы на палубу, если бы не рука, судорожно вцепившаяся за канат.
Человеком, что меня толкнул, являлся одним из близких людей Эдмоса Фрейга, капитана. Звали его Бниром, служил он боцманом, и за порядком на корабле следил с помощью пинков, тычков и затрещин. И должен признать, порядок на 'Декку' был даже удивительным для обычного торговца.
Чтобы понять, что это провокация, достаточно было посмотреть ему в глаза. Бнир смотрел на меня с даже каким-то интересом, ощерив рот в полуулыбке, ничуть не смущаясь тем, что ему было прекрасно известно о моем титуле. Возможно я снова сам себе напридумывал, решив, что меня хотят убить.
Вероятно, проблема решалась с помощью золота, что по прибытию в Абдальяр, я вполне смог бы устроить.
Вот только невозможно быть одним человеком в Скардаре, другим в Империи, а третьим здесь. И он в одном ошибался, я не родился графом, я им стал. Другой вопрос — насколько заслужено.
И в моей жизни имелось множество моментов, когда конфликты решались не при помощи брошенных в лицо перчаток и последующих вызовов на дуэль, переходящих затем в звон стали.
И я спросил его:
— Извиняться будешь?
В конце концов, бывает, палубу качнет, или в небо заглядишься на парящих над кораблём чаек, не заметив человека и нечаянно его толкнув.
Бнир, всё также улыбаясь, чуть заметно качнул головой: нет.
И тогда я ударил его коленом в пах. Затем на отскоке провел неплохую двоечку в лицо. Неплоха она была только тем, что оба удара попали в цель. Этого всего оказалось мало, и он бросился на меня. Человеком Бнир был крупным, много меня тяжелее и значительно шире в плечах. А вот ростом ниже, на добрые полголовы.
И я не стал разнообразить свою технику, ударив снова коленом, но уже в лицо и в прыжке. Удар получился на встречном движении, что особенно важно, тут согласится любой. И когда он начал оседать, выхватил у него из ножен, висевших на поясе, нож. Нож у Бнира оказался с длинным узким лезвием, но с односторонней заточкой, и это единственное, что отличало его от кинжала.
Нет, я не решил его обезоружить на тот случай, что он внезапно придет в себя, и бросится на меня уже с ним. Чуть в отдалении стояли три человека, все они были любимцами капитана и остановились не потому, что встретившись, решили поговорить. А на корме, с мостика, за всем этим наблюдало ещё несколько пар глаз.
Я погорячился, размечтавшись о том, что моих противников будет только трое. С мостика спустилось еще два, их стало пятеро, и они взяли меня в полукруг, обнажив ножи и прижав к фальшборту.
И тогда я прыгнул в воду, потому что тогда такое решение показалось мне единственным вариантом остаться в живых. А что, один раз у меня так уже получилось, и сейчас мне было даже легче, не было никаких причин возвращаться на борт корабля.
Берег близок, и пока они спустят паруса для того чтобы сбавить ход и спустить шлюпку на воду, у меня будут все шансы успеть его достичь вплавь.
Когда я, истратив весь запах воздуха в легких, вынырнул на поверхность, то сразу нашел взглядом корабль для того, чтобы увидеть, какие действия они предпринимают. Дистанция до меня должна быть невелика, вполне доступная даже для пистолетного выстрела, хотя и встанет проблемой попасть с качающейся палубы в такую маленькую цель, как голова.
Корабль уходил, но разочарования на лицах находившихся на мостике людей я не увидел. Наоборот, они весело кричали, свистя и улюлюкая, указывая на что-то за моей спиной.
