— Угу.
— Но продолжаешь выражаться, как… подонок! Мне назло! Сгони эту глумливую ухмылку со своего лица сейчас же!
Заинтересовавшись, Наблюдатель повернулся к огромному зеркалу.
— Ты скажи-ка мне, трюмо, — привычно начал он, — правда, я такое… — Ухмылка и впрямь была глумливей некуда. — Перси…ки Фрейи, а я ещё в форме! И, предваряя твой любимый вопрос "Что ты за бог такой?!", дражайшая Маргианда… — Из трубки донеслось звериное рычание. — Красиво. Но ты — вот ты что за Владычица Боли? Прочие были Властелины, как Властелины — рушили, жгли, грабили, убивали…
— Я тоже так делаю. По необходимости, — оскорбленно заметила фея.
— …рассылали дикие орды своих воинов на запад, восток, север и юг, чтобы завоёвывать и захватывать, жгли посевы, засыпали колодцы солью…
— Ну да. А ты хоть представляешь, как потом это восстанавливать? Виды бесплодных пустынь я люблю, но враг приходит и уходит, а кушать хочется всегда. И на какие шиши, прости мой орочий, содержать эти дикие орды?! Целесообразнее иметь небольшое, но хорошо обученное войско. А если в довесок к войску есть такая замечательная дверка, как у меня, можно творить настоящие чудеса!
Слово «целесообразнее» в устах Самой Большой Мерзавки В Свете И Посветье звучало так жутко, что даже ко многому привычный Наблюдатель содрогнулся. "Эх, — грустно подумал он, — куда ушли те старые добрые времена, когда злодеи были злодеями, герои — героями, трава зеленее, закат багровее, костры ярче, а битвы — жарче?"
— В прошлое, милый, в прошлое, — проворковала Всетемнейшая.
— Мысли на расстоянии читаешь? Недурно.
— Нет, просто хорошо тебя знаю, — трубка издала драматический вздох. — В наши дни никому не позволят мирно сидеть в своём замке и строить гнусные планы. А тактика "хватай-до-чего-дотянешься" ошибочна, и число павших Властелинов это подтверждает. Рано или поздно «схваченного» становится слишком много, чтобы его удержать… Смертным нужна видимость свободы — я даю её. Легкая дань, даже не дань, а безвозмездный дар союзнику — и короли правят народами, маги колдуют, кметы роются в земле, а воины звенят железом… пока не переходят мне дорогу. Мои глаза и уши повсюду, на каждых сто эльфийских станы — сто соглядатаев Морганы!..
— Это ты сама придумала или прочитала где? — не утерпел Наблюдатель.
— Что?
— Так, вздохнул. Продолжай.
— Смертные глупы и податливы, они тают, как воск в моих руках, и становятся тем, что желаю я. Нужно не слишком сильно сжимать кулак, стравливать умников друг с другом и наказывать бунтарей так, чтобы урок запоминался надолго. А катаклизмы, возникающие в ходе некоторых опытов — малое зло. Высшие сферы от них не рухнут.
За пять тысяч лет этот спор в разных вариациях повторялся неоднократно, но Наблюдатель всегда получал от него удовольствие. Всетемнейшая же искренне считала себя единственной и неповторимой… Бедняжка.
— А Хранители? — задал он свой самый любимый вопрос.
— Хранители — болезнь, — обрубила женщина. — Вирус. Стоит им вылезти, и всё идёт кувырком! Рикку и Славояра до сих пор как вспомню, так вздрогну. Сорок лет угрохала на мерзавца барда и стерву амазонку! Потом, конечно, пошло легче, но… Знаешь, сколько усилий нужно, чтобы подавить бунт? Вдобавок, от огненных шаров у меня портится маникюр, а от криков казнимых мучают мигрени!
— И кидал меня рок от Асгарда до чертогов Хель… — пробормотал Наблюдатель, который в одном из бунтов принимал самое деятельное участие, а именно, организовывал. Книга Бытия услужливо открылась на короткой заметке, сделанной кроваво-красными чернилами. Из неё следовало, что если бы не Хранители, некстати подтолкнувшие Высшие сферы к равновесию, через семь лет, пять месяцев, семнадцать дней, три часа, двадцать одну минуту и шесть секунд фее вообще ни о чём не пришлось бы тревожиться. "Гнилая отмазка это ваше "малое зло", значилось ниже.
Бог понаблюдал, как его увольнение переползает в раздел "Несбыточное будущее" и улыбнулся. Он был большим мастером по части улыбок: в его арсенале присутствовали добрые, злобные, зловредные и воспламеняющие. Эта, например, была способна вывести из строя целую армию. Его божественность изволили гневаться.
— Не сердись, что я стараюсь выжечь эту заразу как можно раньше, — в тоне феи проскользнул намёк на раскаяние. — Чем тратить время на борьбу со следствием, лучше устранить причину. В конце концов… — Всетемнейшая явно не успела придумать, что "в конце концов", поэтому заявила: — Без них дела шли отлично! Сам посуди: дохлый Светоч, обозлённые вампиры, орущие смерды, сожженные деревни, море крови — дивная картина! А эти только из леса выползли и на корню план зарубили!!! Но сколько бы они ни бегали, поединок будет всё равно. От каждого по уму, каждому по заслугам. Как один, они встают передо мной, закованные, точно в броню, в решимость держаться до конца, и, как один, вопят от боли, пока не сорвут горло… — Она мелодично рассмеялась.
Раскачиваясь на стуле с риском опрокинуться, Наблюдатель размышлял о прахе и тлене, о несовершенстве мира и тяжких страданиях всеми забытого сироты, заточённого в мрачной глубокой пещере ("пещера" не уступала номеру в пятизвёздочном отеле, но это к делу не относилось). Раньше он об этом не задумывался: да и когда было? То великаны, то герои, то подвиги (во имя людей, между прочим, и хоть бы раз кто поблагодарил!) то работа, синекурой именуемая, чтоб её цверги в Нифльхейм уволокли… Ох-хо-хо…
Словом, ему хотелось обкуриться, упиться в дым и, прихватив девиц посмазливее, завалиться в гости к Бахусу.
— Я нисколько не скучаю по "старым, добрым временам", — продолжала слегка обескураженная его молчанием Всетемнейшая. — Решительно. Абсолютно. Мне нравится моя жизнь, ведь я сделала себя сама. Я…
— Морская черепашка по имени Наташка с очками из Китая такая вот крутая…
— Что?
— Что "что"? — флегматично переспросил бог, испепеляя плазменным сгустком подвернувшегося паучка. Он ещё гневался.
— Что ты только что сказал?
— Разве я что-то сказал?
— Да! Сказал!
— Милая, ты о чём? Может, тебе сходить на приём к нашему старому другу Зигмунду? — коварно предложил бог. — Он так помог тебе в прошлый раз! Скажи только, я свяжусь с ребятами — мигом портал пробьем. Хочешь? Нет? Да? В горы к троллям? Если хочешь послать ближнего своего, пошли его подальше… Мори? Эй, Мори? Что молчишь? Тебе плохо? Алло, Озерный дом!
— Ты… ты… пошёл ты на… Да!!! — плюнув на хороший тон и попытки держать себя в руках, заверещала Всетемнейшая. — Я скучаю по тем временам! Я хочу, чтобы было по-прежнему! Хочу, чтобы смертные дрожали при одном звуке моего имени!
