– Пиявки… – задумчиво протянул мужчина. – А они-то тебе чем не угодили? Мясо – оно и есть мясо.
– Дурак! – снова возмутился женский голос. – Не понимаю, как вы, мужики, способны хавать всякую дрянь.
– Одинокий мужчина ищет любви, ласки, понимания и чего-нибудь пожрать! – вдохновенно продекламировал обладатель баритона. – Хочешь, отдам тебе свой носок? Через него можно процедить воду…
– Носок? – вознегодовала ничуть не обрадованная подобной перспективой женщина. – Ага, а я предлагаю организовать чрезвычайно доходное дело: будем продавать эту водичку за золотые риели, ведь после соприкосновения с твоим вонючим носком она станет отравой, причем куда более сильной, чем хваленый сок ядовитого дерева каркарут!
Мужчина обиженно засопел:
– Слушай, ну вот зачем ты опять ссору заводишь? Я ведь к тебе со всем почтением отношусь, как к равной по уму.
– Ну да, – капризно подхватила язва, – с почтением он. Да ты, видимо, уже забыл, что я не выношу ниуэ, а в особенности не люблю таких вот блохастых идиотов, которые смотрят на меня как на равную себе дуру.
– Кровососка!
– Пустобрех!
После этого обмена любезностями в голове у меня сразу же прояснилось, и все встало на свои привычные места. Оказалось, что я лежу на крохотном пятачке свободной от тумана суши, а надо мной возвышаются непримиримые друзья-враги: Ребекка и Беонир, воинственно упирающие кулаки в бока и занятые очередным, совершенно бессмысленным выяснением отношений. И цель они, похоже, преследуют все ту же – стремятся доказать, кто из них круче.
А если описывать ситуацию в целом, то ничего хорошего в ней не обнаруживается, ибо находимся мы именно в том месте, на которое и намекала Ребекка… А точнее, на болоте в Серой долине. Пищи и воды у нас по-прежнему нет, зато синяков и царапин – хоть завались. И возможно, я могла бы посчитать, что мне опять приснился кошмар, если бы не саднящая скула со следами запекшейся крови. Значит, все это правда! К тому же у меня нестерпимо болят плечи. Ох, как же невыносимо они болят…
– Слушай, – взбудораженно произнесла Ребекка, обращаясь к Беониру, – что-то Йона подозрительно долго в себя не приходит. Я уже начинаю за нее тревожиться!
– Может, я сделаю ей искусственное дыхание? – с готовностью встрепенулся ниуэ.
– Стой, придурок! – с паникой в голосе взвыла воительница. – Есть шанс, что она еще жива! А вот после твоей реанимации ее впору станет на кладбище отправлять.
Устрашившись столь жуткой перспективы, я застонала и открыла глаза.
– Йона, – надо мной склонилось обеспокоенное лицо воительницы, – ты как?
– Бывало и получше, особенно с плечами, – честно ответила я, кривясь от боли и с трудом переводя свое непослушное тело в сидячее положение. – Ой! – Последняя реплика предназначалась Ребекке, осторожно оттянувшей сзади воротник моей рубашки и заглянувшей под него.
– Вот это мозоли! – Она шокированно присвистнула. – Малышка, ты что, камни на себе таскала?
– Хуже – нас! – догадался молчавший до сего мгновения ниуэ. – Понимаешь, Ребекка, Йона нас спасла, вытащив из этого треклятого тумана!
Воительница уставилась на меня недоверчиво вытаращенными глазами:
– Что, правда?
Я скромнехонько кивнула.
– А я-то голову себе ломала, пытаясь отгадать, почему мы очнулись связанными! А теперь мне все стало ясно, – смущенно бубнила девушка, отводя глаза. На ее лице проступило донельзя растерянное и виноватое выражение.
Беонир неловко хрустел пальцами и краснел. Похоже, обоих моих надсмотрщиков терзали жгучие угрызения совести.
– Откуда у тебя взялся такой шикарный меч? – наконец поинтересовалась Ребекка, стремясь сменить тему разговора. – Нашла в болоте? И кто потерял такое обалденное оружие?
Последний вопрос казался риторическим, не предусматривающим ответа, но я лучезарно улыбнулась и огорошила лайил совершенно неправдоподобным ответом:
– Змееликая!
– Богиня Банрах? – Ребекка некрасиво отвалила нижнюю челюсть. – Да ну?
Моя улыбка стала еще шире:
– Баранки гну!
– Офигеть можно, – шептала воительница, благоговейно поднимая на ладони серебристый клинок. – Ты повстречалась с богиней, но при этом осталась живой и невредимой! Малышка, ты не перестаешь меня удивлять…
– Ну не совсем невредимой… – Я прикоснулась к своей пораненной правой скуле. – Она все-таки поставила на мне свою метку.
– Шрам останется! – ворчливо констатировала лайил, опытными пальцами разбирающегося в ранах бойца ощупывая мою щеку. – Тонкий, но заметный.
– Кажется, я уже слышал об этом оружии. – Беонир отнял меч у девушки и сейчас придирчиво осматривал его вычурно отделанную гарду. – По легенде, мечей должно быть два. Первый, белый, выковал из упавшего с неба серебра не кто иной, как друг короля Арцисса – Турран Певучая Наковальня, и нарек его Льдом. Поговаривают, лишь этим клинком можно усмирять огнедышащих драконов и именно этим мечом король отвоевал дурбанский мрамор. Второй, золотистый, отковал тот же кузнец, создав его из красного золота, и дал ему имя Гром. Согласно легенде он способен раскалывать земные недра и сращивать края горных провалов.
Я молчала, копаясь в собственной памяти. Надо полагать, именно об этих клинках и упоминал старый Иоганн, не рискнувший в тот момент доверить мне древнюю эльфийскую тайну. Именно этих мечей и лишился король Арцисс. Но как и почему раритетное оружие попало к богине Банрах?
– Полагаю, ты стала обладательницей именно Льда! – резонно предположил ниуэ. – Но вот случайно ли это произошло? – Он одарил меня испытующим взглядом. – Уверен, что нет! Такие мечи никому не даются зря, особенно если они переходят из рук зла в распоряжение добра, тем более к тому, кому предназначено спасти от гибели мир Лаганахара, а заодно и всех нас. А если мы причастны к твоему жизненному пути, значит, мы тоже обязаны творить добро… Вот так-то! – В его голосе прорезалось недоумение, изрядно разбавленное восторгом и облегчением.
Беонир и Ребекка переглянулись, заметно напуганные столь внезапным открытием.
Я прятала довольную улыбку, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица, но уже бесповоротно уверовав в то, что зло, насильно посеянное в их душах, еще не успело укорениться и дать всходы, способные навсегда отвратить моих спутников от стези чести и справедливости. Я надеялась, что они еще не погибли как личности, а посему не потеряны для добра и для Лаганахара. Да чего уж там лицемерить – и для меня тоже…
Мы устало брели по прогалине, ставшей более широкой и действительно превратившейся в настоящую тропинку, обложенную по краям красивыми белыми камушками. Туман поредел и из густо-серого постепенно принял вид вполне обычной молочно-белой пелены, всегда клубящейся над любым болотистым местом. Чувствовалось, что мы уже миновали самый опасный участок нашего нелегкого маршрута, обойдясь без потерь и сумев-таки выстоять против угасающей магии Серой долины.
