Ну и шут с ним. Я попросту вытянул руки вперед, тем самым лишив противника возможности дотянуться до какой-либо части моего тела, а затем банально поднял их до уровня головы – между ногами Марандо и полом при этом возник почти двухфутовый зазор. Конечно, тут на язык так и просятся цветистые эпитеты по поводу титаничности приложенного усилия, но по правде – это было нетрудно. Думаю, что смог бы проделать такой номер, даже если б Марандо для увесистости нацепил бронированный скафандр космодесантника…
Вот теперь мой противник и впрямь рисковал быстро задохнуться, но, надо отдать должное, предпринял последнюю попытку сопротивления в надежде, вложив силы без остатка, разжать мои руки. Марандо был намного сильнее, чем можно представить по виду, и не скажу, чтоб он был так уж далек от цели, но по факту его напряжение вылилось лишь в резкое ухудшение самочувствия. Тело Князя Д'Хур обмякло, глаза помутнели и начали закатываться, а дыхание перестало прощупываться – я уже начал бояться переборщить, но тут его ладонь, бессильно лежавшая на моем предплечье, совершила пару легких шлепков, традиционный жест признания поражения… Ладно, я сразу и без затей убрал руки, в результате чего Марандо хлопнулся вниз, не слишком изящно приземлившись на пятую точку. Впрочем, вряд ли такие пустяки могли его в этот момент обеспокоить…
Приветственных криков благодарных зрителей я не услышал, но на лицах у них застыла печать глубокого почтения. И этого я никогда не мог понять – почему в высокотехнологическом, достаточно развитом интеллектуально обществе грубая физическая сила пользуется таким уважением?.. От размышлений над загадкой меня отвлек голос Марандо, севшего поровнее и принявшегося массировать шею:
– Да, не было ни единого шанса, – хрипло пробормотал он. – Хорошо, я в вашем распоряжении.
Момент был ответственейший, и я… промолчал. Не от излишнего гуманизма, просто надо было кое-что сообразить. Остальные же разумно решили не высовываться.
Князь Д'Хур торопить меня явно не собирался. Слегка отдышавшись, он поднялся, нетвердой походкой произвел обратное путешествие вокруг ковра и занял исходную позицию. Обозрев нас оттуда, он чуть подумал и как будто без всякой задней мысли предложил:
– Если кто хочет выпить или закусить, скажите – я распоряжусь.
Я отрицательно качнул головой, мои товарищи, видимо, поступили схоже, потому как Марандо пожал плечами, налил себе в чашку какого-то напитка и понес ее ко рту… Тут я и выступил. Загодя составив фразу, я несколько раз прокрутил ее в мозгу, отшлифовал и теперь выдал:
– Неужели вы всерьез считаете, что ваши покровители на Кертории выполнят свою часть договора и предоставят независимость Стране Д'Хур в обмен на ваши услуги здесь?
Целился я очень приблизительно, исходя из общих соображений, а попал куда как хорошо – Марандо форменным образом окаменел с чашкой в руке, застрявшей на полдороги, и это вдохновило меня на продолжение блефа:
– А мне вот кажется, что кое-кто попросту, извините, дурит вам голову!
Внимательно выслушав фразу, Князь Д'Хур медленно опустил чашку обратно на ковер, и вид при этом у него был такой, будто сейчас что-то произойдет… И действительно, произошло. Но совсем не то, чего ожидал кто-либо из присутствующих в гостиной…
Князя Марандо убили. Снайперским выстрелом из бластера, угодившим точнехонько в глаз. При этом луч вынесся практически из-за моей спины, где никого из друзей не было. Естественно, я моментально обернулся, но… не увидел ничего, кроме портьеры, закрывающей один из выходов из комнаты…
Лишь мгновение мне понадобилось, чтобы догадаться о том, что я не являлся единственным счастливым обладателем генератора невидимости вне Кертории. Но лучше бы я употребил это мгновение на что-нибудь другое – включил собственное силовое поле, например, – ибо следующий выстрел был направлен прямо мне в грудь. Я почувствовал страшный удар и… М-да, я нередко использовал сходные конструкции, говоря о других, но можно и о себе: когда вам в грудь стреляют из бластера, ничего не остается, как немедленно потерять сознание от болевого шока.
Вероятно, то, что я не умер, никого не удивит. Однако без всяких шуток и прибауток замечу: был к этому весьма близок – несмотря на продвинутость керторианского организма, даже ему трудно выжить с разорванным в клочья легким, несколькими перерезанными важнейшими кровеносными сосудами и целым букетом неприятностей помельче. Разумеется, окончательный диагноз стал мне известен позже, но мои личные ощущения на протяжении прискорбно долгого времени тоже сводились к тому, что я готов был откинуться в любое мгновение… Если кого-то интересуют подробности испытанных мной ощущений, могу заметить только следующее. Я неоднократно встречался с описаниями впечатлений тяжело раненных или умирающих людей, как они воспринимают мир, как плавают в неверном бреду, приходя в сознание, и как проваливаются вновь и вновь в пучину странных и страшных кошмаров.
Так вот, в зависимости от талантливости автора и наличия у него личного опыта эти описания могут иметь разную степень адекватности, но в целом на них можно ориентироваться, а я лишь подчеркну главное: в пребывании на грани жизни и смерти нет ничего приятного!
Исходя из чего, я хочу сразу перейти к воистину прекрасному утру, когда критическая стадия осталась позади. Я проснулся от долгого и спокойного сна, открыл глаза и обнаружил, что могу нормально воспринимать окружающее, а также связно мыслить. Осознание всего этого было столь чудесно, что мелочи типа дикой слабости, не позволяющей пошевелить даже рукой, не способны были омрачить наступление весны в моей душе…
С неподдельным интересом я огляделся, насколько это возможно не поворачивая головы, с легкостью проанализировал увиденное и убедился – многие фрагменты, запечатлевшиеся в моих воспоминаниях, соответствовали действительности. Неведомо как я покинул Аркадию и находился теперь на Веге Прайм; во дворце своего старого друга Реналдо Креона. А конкретнее – лежал на огромной кровати в его собственной спальне, и в этом, кстати, прослеживалась определенная ирония судьбы: не так давно в разговоре по мультилинии Креон, еще не отошедший от последствий авиакрушения, с сарказмом предлагал мне поменяться местами. Была ли ирония намеренной, еще предстояло выяснить, а вот в одном он меня не обманул – ложе и впрямь оказалось чертовски удобным.
Моя память подсказывала также, что, когда бы я ни очнулся, поблизости всегда всплывало чье-нибудь знакомое лицо: Гаэли, Уилкинса, Креона, Бренна. И похоже, неусыпный надзор «сиделок» и вправду имел место – на момент моего возрождения в данной роли выступала Гаэль. Она расслабленно сидела в глубоком кресле справа от кровати и задумчиво смотрела куда-то за изголовье (по моим воспоминаниям, там находилось окно). За исключением заметных следов усталости, выглядела она неплохо, и меня это порадовало… По-настоящему значащим можно было признать только факт, что на коленях у моей подруги лежал здоровенный бластер армейского образца, но присутствие данного предмета меня совсем не удивило. Как бы хорошо я ни думал о своих друзьях, они не стали бы поочередно нести вахту у постели больного только ради присмотра и ухода – с этим вполне в состоянии справиться квалифицированный медперсонал. Нет, безусловно, они меня охраняли…
