– Внимание! Я агент ТИ‑201 из службы сопровождения императорских особ! Не стреляйте! – закричал он во все горло, медленно идя в сторону КПП. – Слышите?! У меня нет связи! Свяжитесь с имперской канцелярией! Я агент ТИ‑201…
В этот момент пластобетон перед ним перечеркнуло сухой автоматной очередью. Ему недвусмысленно приказывали остановиться. Этот же приказ через секунду продублировал и напряженный голос, раздавшийся из мегафона. Всем, находящимся в специальной охраняемой зоне, предлагалось вытянуть руки, лечь на землю и приготовиться к досмотру.
– … Пристрелят, ведь уроды, – чертыхнулся охранник цесаревны, когда особо нетерпеливый боец с КПП выпустил еще одну предупредительную очередь. – Они, похоже, на ушах тут стоят из‑за нас… Черт! Ложись, дурак! Ложись! – это он уже крикнул гражданскому, что их с цесаревной подобрал на дороге и привез к резиденции. – Застрелят ведь! Сейчас подойдут и во всем разберутся.
Действительно, через некоторое время к ним осторожно подошли несколько бойцов в специальной штурмовой экипировке. Охранник им сразу же попытался рассказать о цесаревне, показывая на лежавшую без сознания девушку. Однако те и слушать ничего не хотели, пока не обыскали всех, кто оказался в зоне их ответственности.
Все начало проясняться лишь тогда, когда у охранника обнаружили документы агента из службы сопровождения императорских особ. Один из бойцов быстро проверил удостоверение специальным сканером. Лишь после подтверждения подлинности документа и личности самого агента, ему было разрешено говорить.
– Вот же пиз… всех вас через…, ‑ в полный голос выдал боец, до которого только что дошло, кого он уложил на землю. – Мать вашу… Поднимай ее быстрее! Б…ь! Быстрее! Сейчас транспорт организуем! Только доложить нужно…
Охранник кивнул. На службе всегда так. Что‑то случилось, пасть не разевай, доложи командиру. Вспотевший сержант уже через мгновение скороговоркой докладывал в рацию про случившееся. Судя по доносившимся оттуда нецензурным и малоцензурным междометиям, с той стороны все тоже были в шоке. Откуда здесь сама великая княжна? Почему на каком‑то непонятном автомобиле? Почему никто не доложил?! Ведь охрана КПП чуть огонь не открыла! Впору было на себе волосы рвать.
Еще через несколько минут шлагбаум птицей взвился в небо и с территории КПП рванул здоровенный внедорожник, больше похожий на броневик. После резкой остановки оттуда посыпались солдаты, быстро оцепившие периметр. Не дай Бог, что‑нибудь случится с великой княжной. Самого агента и девушку уже сопровождали к внедорожнику, где цесаревну сразу принялись осматривать.
Едва доктор оторвался от лежащей девушки и разрешающе кивнул, как внедорожник с пробуксовкой сорвался с места и рванул в сторону дворцового комплекса. Вряд ли когда‑нибудь раньше этот массивный и угловатый Хетчер 10‑ой модели развивал такую скорость, как сейчас. Стрелка спидометра просто легла на последней отметке и не вставала до самых ворот императорской резиденции.
Там вновь повторилось все тоже самое. Набежало больше двух десятков военных, вооруженных до самых зубов. Возле каждого угла торчали агенты секретной службы, настороженно водившие по сторонам укороченными автоматами. Дежурили переносные носилки на колесиках с поддерживающей аппаратурой, переплетенной множеством проводов и трубочке. Бледные, как смерть доктора в белых халатах, жадно высматривали свою пациентку.
– Где она?! Я спрашиваю, где она?! – расталкивая собравшихся людей, к воротам пробирался сам император, за которым едва поспевал глава службы имперской безопасности. – Гд…
Крик, застревает в его горле, при виде тормозящего внедорожника, в окне которого мелькает что‑то белое. Он бежит к еще катящейся машине и рвет ручку двери, из которой уже вытаскивают цесаревну.
– Анна! Анна! Господи… Что с ней? – видя неподвижную дочь, император в отчаянии смотрит на приехавшего врача.
Тот успокаивающе что‑то бормочет. Мол, ничего страшного с великой княжной не случилось. У нее пара синяков и незначительных ушибов, про которые через несколько дней покоя она и не вспомнит. Девушка испытала сильный шок и сейчас отдыхает.
Княжну осторожно уложили на носилки и понесли в резиденцию, где для нее уже была приготовлена специальная комната. Шедший все это время рядом отец не сводил с дочери глаз, время от времени касаясь пальцами ее руки. Казалось, он никак не может поверить своим глазам и всякий раз пытается убедиться в реальности девушки.
В один из таких моментов та судорожно вздыхает и открывает глаза. Ничего не понимая, она смотрит то на отца, то на стоявшего рядом с ней доктора. Почему они так на нее смотрят? Что‑то случилось? Почему она лежит на носилках? Для чего на ней надеты все эти датчики? Тут она вспоминает недавно случившееся с ней и начинает рыдать.
Император шикнул на тех, кто стоял рядом, и те мигом испарились из комнаты. Сам же принялся успокаивать дочь. Ей сегодня слишком сильно досталось.
– Поплачь, поплачь, моя Анютка, – в комнате уже не было никакого императора, а находился всего лишь отец, успокаивающий своего ребенка. – Все плохое и страшное уже позади. Все хорошо, – обнял ее и прижал к своей груди. – Здесь ты в полной безопасности. С тобой больше никогда и ничего не случиться. Слышишь меня?
Он продолжал прижимать к груди всхлипывающее тельце. Гладил ее по шелковистым волосам. Снова и снова говорил что‑то успокаивающее, доброе, пытаясь отвлечь Анну от страшных воспоминаний. В голове же набатом стучало лишь одно – «Он почти ее потерял»! Это страшное ощущение сковывало грудь, похлещи железных клещей, заставляя делать судорожные вздохи.
– …Теперь все будет обязательно хорошо! Только хорошо! Понимаешь меня, Анютка?! – бормотал счастливый отец. – Это был просто страшный сон! Просто один большой и страшный сон…
Ужас! Он почти поверил, что она погибла. Почти осознал эту дикую мысль… Нет! Такое больше не должно повториться! Анна его наследница! Анна унаследует трон и станет императрицей, согласно закону о престолонаследию! Нужно будет удвоить, утроить ее охрану! Самое главное, нужно, как можно скорее, объявить о ее новом статусе.
– Солнышко мое, посмотри на меня, – император разжал руки и осторожно отодвинул от себя дочь. – Теперь все изменится. Завтра…Нет, уже сегодня я объявлю тебя официальной наследницей Российского императорского престола. Анна, ты слышишь меня? Сегодня ты станешь наследницей! С твоей головы больше и волос не упадет!
Только, цесаревна отреагировала на его слова самым странным образом. На ее лице не появилась улыбка или удивление. Она некоторое время молчала, смотря на него потерянным и совершенно пустым взглядом. Казалось, новость о том, что она будет объявлена официальной наследницей Российского императорского престола, ее нисколько не взволновала. Совершенно. Ни единой эмоции не отразилось на ее бледном личике.
– …Папа, мне все равно, – тихо‑тихо произнесла она, шмыгая носом. – Если хочешь и так нужно для дела, то объявляй…
Произнесла она эти слова и отвернулась. У императора же глаза округлились от удивления. Что это такое? Куда делась его вздорная и вечно идущая всему наперекор дочурка? Отец ожидал новых слез, гордого взгляда в ответ, громких отрицаний. Его Анна должна была сразу же возмутиться, взорваться эмоциями и множеством вопросом. Но никак не такого!
– …Мне совсем все равно, папа. Его больше нет, папа. Его больше нет…, ‑ еще тише продолжила девушка, так и не повернув голову. – Ничего больше не хочу… Алеши больше нет, папа.
Не в силах больше сдерживаться, она вновь бросилась ему на грудь. Рыдания сотрясали ее. С силой цеплялась за лацканы его пиджака, едва не разрывая ткань.
С императора в этот момент можно было смело писать картину откровенно ошарашенного человека. У него даже руки опустились от ее слов. Что она такое говорит? Неужели Анна еще не знает, что Бельский жив?
– Анна! Анна! Успокойся! Слышишь меня? Анна! – мужчина с силой встряхнул дочь, надеясь, что она придет в себя. – Анна! Жив Бельский! Жив! Он тоже уцелел, как и ты! Анна, услышь меня, пожалуйста!
