Официальная церемония прибытия ко двору была проста, герцог передал церемониймейстеру приглашение и принялся ждать, когда окружающим объявят о его прибытии. Затем, согласно этикету, надо было пройти по живому коридору из многочисленных придворных, стоящих у стен, и предстать лицом перед королевской четой. Дело оставалось за малым: выстоять очередь из таких же ожидающих представления.
— Принцесса Артэденийская со свитой, — пафосно огласил очередную делегацию пухлый седовласый мужчина.
От толпы отделился десяток молодых людей, одетых в форму стражей Артэдении. Все они явно охраняли хрупкую девичью фигурку, которая маячила в их кругу. Разглядеть лицо или хотя бы наряд принцессы толком никому не удалось, охранники свою работу знали и задачу прикрывать принцессу своим телом выполняли на сто процентов. Едва эта странная процессия дошла до Керенийских монархов, стоящие впереди воины разомкнули ряды, показывая принцессу исключительно Ризелле, Викториану и Даррию, а также королю Фердинанду, который на этом мероприятии имел практически тот же статус, что и владельцы дворца. Его кресло стояло рядом с троном Викториана, словно говоря собравшимся: он здесь не простой гость.
После легкого кивка со стороны государей, стража быстро сомкнула свои ряды и увела принцессу прочь из зала.
Их Величества выглядели уставшими, веренице гостей не было конца и края, и официальное приветствие грозило затянуться до поздней ночи. Еще более затравленно выглядел Даррий, он смотрел на все сквозь полуоткрытые веки, на кресле сидел расхлябанно, развалившись, словно амеба, и всеми доступными способами выражал наплевательское отношение к происходящему. Но были в зале и те, кто выглядел даже хуже принца.
По правую руку от Ризеллы на высоком узком столике, покрытом сусальным золотом, стояла шикарная клетка, инкрустированная драгоценными камнями. В ней, за золотыми прутьями, сидела Бусинда Крокониальда Страдфордская, четвертая из рода королевских персов. Вид у белоснежной красавицы был унылым, а в глазах кошки стояли слезы. Еще утром королевский ветеринар развел руками, сказав, что это не болезнь, а реакция на стресс и предстоящее замужество.
Вторым несчастным был, как ни странно, Пушистик Леонид Фердинандский, пятый из рода Белоснежных Бирм. Мало кто задумывался о судьбе несчастного кота, которого приволокли в чужой дворец и, указав на Бусинку, объявили ее в качестве будущей жены. Никто из присутствующих и не знал, кроме короля Фердинанда, о том, что несколько дней назад трех котят, плоды любви беспородной Мурки, живущей у поваров на кухне, и этого самого Пушистика, бессердечно утопили в одном из королевских прудов. И кот скорбел, он строил планы мести, готовясь при ближайшей возможности вцепиться в руки или глаза виновника, только для начала виновного надо было найти... Знал бы только Пушистик, кто на самом деле отдал приказ о котятоубийстве, и тогда Фердинанд не дожил бы даже до утра... Задохнулся бы клоком кошачьей шерсти, запиханным глубоко в глотку.
Поток объявляемых гостей все не редел. Красивейшие и блистательные маркизы и герцогини, дочери богатейших дворян, вдовствующие купчихи шли на заклание к монархам, стреляли глазками в сторону Его Высочества и удалялись с понурым взором, столкнувшись с его равнодушием.
Толпа, ожидавшая своей очереди, временами перешептывалась, обсуждая тот или иной наряд очередной красавицы, временами замирала, выражая почтение особенно знатным господам, а временами и полностью игнорировала ту или иную делегацию.
— Анфиса, Кристина и Элла — будущие фрейлины Ее Величества, в сопровождении Эридана Тарфолда, герцога Нейтральных Земель, — объявил трех незнакомок церемониймейстер и сам замер, шокированный собственными словами.
Толпа тоже умолкла… Где это видано, чтобы безродных простолюдинок, а если судить по отсутствию фамилий, еще и иномирянок, представляли с таким почтением на королевском празднике. Более того, в сопровождающих у них не какой-то охранник, а сам герцог, которого объявили лишь в качестве бонуса к этим незнакомым персонам.
Три девушки, гордо подняв головы, вышли навстречу королям. Теперь уже за ними молчаливой тенью следовал суровый герцог, сверкая въедливым взором по сторонам, словно коршун, оберегающий своих птенцов от злобных, опасных хищников.
Недовольный ропот прошелся по толпе собравшихся, а их проснувшееся любопытство давило тяжелой аурой, повисшей в зале.
— Фью, — тихонечко присвистнул Лил. — Кажется, я знаю, кто падет первой жертвой в борьбе за сердце принца.
— Ты о чем? — Велидор действительно не понимал, к чему ведет его друг.
— Посмотри на Даррия. Он же сейчас из штанов выпрыгнет.
Метаморф, конечно, преувеличивал. Королевский отпрыск выскакивать из предметов одежды не спешил, но по сравнению с реакцией на других представительниц прекрасного пола сейчас проявлял нездоровую активность.
С каждым шагом, приближающим иномирянок к королевской чете и наследнику в частности, улыбка на лице принца становилась все шире, глаза разгорались, а сам он довольно ерзал по стулу. Для полного комплекта ему не хватало только ручки начать потирать в предвкушении.
А вот реакция Ризеллы и Викториана была прямо противоположной. Хотя со своими недовольными лицами монархи совладали на удивление быстро. Они являлись слишком опытными правителями, чтобы позволять себе проявление истинных эмоций при таком количестве собравшихся людей.
