Если ты слишком слабая, чтобы избежать боя, но достаточно сильная, чтобы не умереть, то твой единственный цвет — красный.
Интересно, Тейт поэтому носит такие шарфы?..
— Чтобы не забывать, — сказал он, отводя взгляд. То ли уловил вопрос через купол, то ли догадался — поди пойми. — Помнить вообще полезно.
Я наскоро поплескала себе в лицо водой, кое-как оттерла руки и подползла к нему. Рыжий обнял меня и позволил уткнуться ему в плечо. Двигаться не хотелось. Даже когда в туннеле послышались легкие шаги и в проеме появился Лао, я с трудом заставила себя повернуть голову.
— Вижу, вы тут справились, — певуче произнес он и ободряюще улыбнулся. Итасэ был у него на руках, без сознания, кое-как укутанный в чужое трико, но определенно живой и здоровый. — Трудно пришлось?
— Полегче, чем тебе, — хмыкнул Тейт и вдруг насторожился: — Слушай, а почему так тихо?
Лао запрокинул голову, вглядываясь в голубое небо; солнечные лучи полосами ложились на лицо, точно подсвечивая его изнутри.
— Конечно, я могу ошибаться, — легкомысленно произнес он. — Но, думаю, это потому, что Ригуми Шаа закончил. Мы победили.
«Мы победили».
Я выдохнула и улыбнулась Тейту в плечо.
Звучит не так уж плохо.
Совокупность идеальных представлений о маге и ученике: совершенно невыносим на расстоянии ближе пятнадцати шагов.
Из свитка «Загадки Лагона»
Если входили в пещеры мы скрытно, как диверсанты, то выбирались с какой-то ошеломляющей наглостью — неторопливо и шумно, ровно тем же путем, что и пришли.
Самое удивительное, что единственный маг-свободный, который попался на пути, в бой вступать не стал и ретировался прямо в стену.
Я с трудом передвигала ноги, и рыжий буквально тащил меня на себе. Он болтал без умолку и время от времени сносил углы, когда ударом кулака, когда пинком. Лао отставал на несколько шагов — то ли прикрывал от вероятных врагов, то ли развлекался, разглядывая нас. И — сначала показалось даже, что это обман слуха, — тихонько мурлыкал под нос песенку о сияющих сокровищах на дне черного-черного океана. А вскоре я поймала себя на том, что подпеваю. Маразм и локальный конец света какой-то…
Но чувство эйфории схлынуло, как только мы вышли в долину. Не знаю, что произошло, но там не осталось камня на камне в самом что ни есть прямом смысле. Относительно ровная прежде «чаша» напоминала теперь заброшенную стройку. Прямо в центре вырос целый лес ноздреватых игл-шпилей высотой в пятидесятиэтажный небоскреб. Дальний склон покрылся пыльно-зеленой травой, густой настолько, что издали она была похожа на мох. Чуть левее в скалах появились огромные туннели, в каждом из которых без труда пролетел бы пассажирский лайнер, а прямо у нас под ногами раскинулось льдисто-голубое озеро, на дне которого скользили подозрительные гибкие тени, судя по повадкам — хищные. Мне это казалось даже красивым, пока на глаза не попалось тело молодой женщины, плавно покачивающееся на слабых волнах. Оно было ноздреватым, точно изгрызенным.
Я сглотнула и уткнулась Тейту в плечо.
— Никогда не привыкну…
— И не надо, — произнес он так же тихо. — К смерти может привыкнуть только мертвый.
К пейзажам, наверное, лучше не присматриваться. Надеюсь, что из наших никто не пострадал.
Однако долго волноваться не пришлось. Ригуми обнаружился почти сразу — на каменном «грибе» напротив скальной террасы, на которой собралась целая толпа, человек двадцать, все ярко одетые, но удивительно тихие. Около мастера тоже стояли люди, кажется, трое, и еще кто-то лежал.
Гм… А мы точно победили?
— Интересно, что они делают, — произнесла я вслух растерянно, щурясь против солнца. — Больше похоже на перемирие, чем… — И я осеклась.
Попробовать раскинуть купол? Нет, опасно, и так нагрузки слишком большие. Когда поближе подберусь, тогда можно об этом подумать.
— Разговаривают, — безмятежно ответил Лао откуда-то из-за плеча. — Никому и никогда не нужны войны на уничтожение. Однако враги способны услышать друг друга лишь тогда, когда им в равной мере угрожают потери… те, с которыми не смириться. И все разговоры заканчиваются, когда один способен раздавить другого и уйти невредимым. Улыбнись, Трикси, — сказал он вдруг легко и певуче. — Мы пришли за Итасэ и вернули его. Какой еще победы ты хочешь?
— Подумаю об этом, когда мы выберемся отсюда, — слабо улыбнулась я, и Лао музыкально рассмеялся:
— Мудрое решение.
А потом наше копошение на скале наконец-то привлекло внимание мастера. Он вдруг обернулся всем телом, неловко, как подросток, и от каменного гриба вытянулся бледно-розовый мерцающий мост. Переливы цвета завораживали; я, кажется, ненадолго выпала из реальности, пока рыжий не прошипел мне на ухо: «Трикси, шевелись!»
Чем ближе мы подходили, тем яснее становилось, что легким испугом команда номер два не отделалась. Рядом с мастером стояли Айка и Маронг — справа и слева, на равном расстоянии, точно стража, напряженные и готовые в любую секунду атаковать. Точнее, драться до последней капли крови собиралась только девчонка. А Маронг… С ним было сложнее; на поверхности сознания промелькнуло сложное намерение — защитить и обмануть одновременно.
Лао глубоко вдохнул, глядя на эту троицу, и глаза у него широко распахнулись:
«Кровь, алая кровь».
От напевных, ласкающих ментальный слух мыслей меня пробрало ознобом; а на рукаве у Ригуми Шаа действительно темнело какое-то пятно, совсем свежее.
На полшага впереди остальных, на фоне дрожащего марева Диккери приплясывала на месте и говорила эмоционально, к сожалению, издали не получалось разобрать ни слова. Лиора неподвижно лежала на каменной поверхности, окруженная бледно-лиловым куполом, а Кагечи Ро, усевшись между ней и остальными, чудил с какими-то емкостями. В тот момент он удивительно напоминал злого колдуна из сказки — такой же мрачный, сосредоточенный, загадочный и творящий какую-то непостижимую ерунду. Фиолетовые манипуляторы колыхались над его плечами, как зачарованные змеи, иногда касаясь спины Ригуми Шаа.
— А это что за фаркан? — пробормотал Тейт, сощурившись; я перевела взгляд на скалу — и споткнулась на ровном месте.
Между Диккери и свободными находился еще один человек.
Точнее сказать, один человек и добрый десяток химер — неподвижных, полупрозрачных, окраской похожих на Шекки в состоянии полумаскировки. Издали их действительно можно было принять за жаркое марево или игру света и тени.
У меня промелькнула дикая мысль: «Неужели это и есть Пайн?»
