Наконец Софи распахнула глаза и посмотрела на меня затуманенным взглядом. Затем смущённо улыбнулась и произнесла:
– Не знаю, что на меня нашло.
«Зато я знаю», – подумал я.
Впрочем, думал я не только об этом. Мои мысли двигались в двух разных направлениях, одновременно и независимо друг от друга. Как сказала бы в шутку Диана, мой мозг переключился в режим реальной многозадачности. Однако мне было не до шуток.
Я думал о своём открытии. Софи оказалась непробуждённой ведьмой. Причём, судя по характерному «эху», у неё был скрытый Дар, унаследованный от отца-колдуна, а её мать была простой смертной. Возможно, её отец был мутантом или сыном (или даже внуком) мутанта, но лично я не верил в существование мутационного Дара. Я не видел ни единого мутанта-колдуна, и никто из тех, с кем я разговаривал об этом, не мог назвать мне ни одного конкретного имени – только «кто-то», «где-то», «когда-то». Я же привык доверять фактам, не полагаясь на слухи.
А факт состоял в том, что Софи – полукровка. Но откуда она взялась? Кто её отец? Неужели Кевин? О, ужас!..
Хотя нет, вряд ли. Из послания Кевина следовало, что он открыл этот мир около пятнадцати лет назад, а Софи сейчас девятнадцать-двадцать, не меньше. Конечно, возможен и такой вариант, что она родилась в другом мире, а в возрасте пяти лет Кевин продал её здесь на невольничьем рынке... Чушь! Кевин псих, но не чудовище. Он обожает всех своих сестёр, даже ненормальную Ди, даже распутницу Алису по прозвищу Из-Рук-в-Руки; по-своему он любит и Пенелопу, хотя сам не признаётся себе в этом. Семья для него святое, и будь у него дочь, он бы души в ней не чаял. В сущности, ты хороший парень, Кевин... но почему я терпеть тебя не могу?..
Итак, остаётся Александр. Похоже, Софи его дочь, о существовании которой он не подозревает. Нечего сказать, хорошенькая перспектива! А если ещё окажется, что Диана права насчёт той девушки, Дженнифер, то и вовсе получается цепь дичайших, попросту невозможных совпадений.
Нет, надо же – у первого человека, которого я повстречал в мире простых смертных, обнаружился колдовской Дар! И скорее всего, это моя родственница. Сказал бы кому – не поверят...
Параллельно с этим я думал о Софи не как о полукровке и моей предполагаемой кузине, а как о женщине, которая в считанные минуты заставила меня потерять голову. Я думал о том, что на одной Радке свет клином не сошёлся. То же самое я думал о Дейдре. Вместе с тем, я сильно подозревал, что свет для меня всё-таки сходится клином – но теперь на Софи. Случайная встреча, одно невинное прикосновение, и вся моя личная жизнь полетела вверх тормашками... Мамочка, я влип!
– Пожалуйста, – слабым голосом произнесла Софи; видно было, что она ещё плохо себя чувствует. – Не смотрите на меня так.
– Как?
– Ну, так... так, как вы смотрите.
– Я не могу смотреть на вас по-другому, – честно ответил я. – Смотрю так, как выходит.
Софи тяжело вздохнула:
– В этом моя беда... Тогда совсем не смотрите.
– Вы требуете от меня невозможного, – сказал я, и это была чистая правда.
Она слегка вздёрнула подбородок, видимо с тем, чтобы, глядя мне прямо в глаза, попросить меня пересесть в другое кресло. А я как раз и сам собирался это сделать и уже подался немного вперёд. У нас получились на редкость синхронные движения, наши губы встретились и совершенно неожиданно слились в поцелуе.
Поцелуй был жарким и взаимным, но длился недолго. Не говоря ни слова, Софи высвободилась из моих объятий и встала. На ногах она держалась не очень уверенно, но упасть ей уже не грозило. Молча она обошла столик и опустилась в кресло, которое я занимал во время разговора с Морисом. Затем взяла стакан с недопитым мной апельсиновым соком и скептически посмотрела на него.
– Это ваш?
– Да, мой.
– Тогда хуже не будет.
– В каком смысле? – не понял я.
– Всё равно мы целовались.
Я смутился и на пару секунд отвёл взгляд от Софи, но потом снова уставился на неё.
А Софи между тем выпила остаток сока и вернула пустой стакан на прежнее место.
– Это всё от волнения, – сказала она, объясняя то ли свой обморок, то ли наш поцелуй. – Я чересчур впечатлительная.
– Вы так переволновались из-за записи? – спросил я.
– Да. Это... это слишком личная запись. Ничего такого особенного в ней нет, но я бы не хотела, чтобы её кто-то смотрел.
– А господин де Бельфор?
– Франсуа уже видел её... говорит, что только начало. Он нашёл эту карточку среди вещей Мориса и отдал мне.
– А вы неосмотрительно оставили её здесь?
– Она всегда здесь, но хранится в надёжном месте. Просто вчера я забыла вынуть её. – Софи внимательно посмотрела на меня. – Так Франсуа вам действительно ничего не сказал?
– О чём?
– Что я здесь живу. В этом доме.
Вот-те на!.. Изображать удивление нужды не было, я и так был удивлён. А ещё обескуражен. Удивился я тому, что Морис не заметил ничего подозрительного. А ведь должен же был заметить! Хоть бы на той же кухне – по обстановке, по продуктам в холодильнике (или что там его заменяет). Впрочем, возможно он решил, что здесь хозяйничал его кузен Филипп.
А обескуражен я был, поскольку попал в неловкое положение и не знал, как из него выкрутиться. Теперь ясно, почему Софи так озадачена. Любому на её месте показалось бы подозрительным, что Франсуа де Бельфор оставил своего гостя, мужчину, на ночь в доме, где живёт его невестка, причём одна-одинёшенька. Поступи он так в действительности, это здорово смахивало бы на сводничество...
Вдруг Софи рассмеялась. Её смех был звонкий и чистый, а во взгляде, наряду с весельем, присутствовало смущение.
– Вот оно что! Понимаю...
– И что же? – полюбопытствовал я.
Она уняла свой смех и объяснила:
– Франсуа старый сводник. Последние полгода он усиленно ищет мне мужа. Ведь вы не женаты, правда?
– Нет... То есть, я не женат.
– Значит, я угадала. Вы очередной кандидат мне в мужья.
– Ага... – пробормотал я, краснея.
Склонив набок голову и откинув назад длинную прядь каштановых волос, Софи принялась рассматривать меня уже не просто с интересом, а как бы оценивающе. Мне стало неловко. Я чувствовал себя в роли племенного жеребца, и не скажу, что был от этого в восторге.
– Ну что ж, – наконец произнесла Софи. – Надо признать, что Франсуа относится к своей затее серьёзно и не жалеет ни времени, ни сил. – Если это был комплимент, то весьма своеобразный. – Небось, у вас на родине ваш отец занимает видное положение?
– В нашем мире он самый влиятельный человек, – ответил я, не покривив душой. Я решил по возможности не лгать ей, поскольку она, по причине своего Дара, рано или поздно обязательно узнает, кто такой я и кто мой отец.
