— Достойный ответ. — Делайс поднял руку ладонью вперед в знак нового, более вежливого приветствия, расстегнул шлем и жестом пригласил Бреселиду проехаться по берегу.
— Как умерла моя жена?
Оба войска их еще слышали.
«Амазонка» демонстративно развернула коня боком, показывая архонту и всем, кто хотел видеть, мертвую голову Тиргитао, привязанную за волосы к подпруге ее седла.
На пантикапейской стороне воцарилось гробовое молчание.
— Она погибла в честном поединке. От моей руки. Примешь подарок?
— Нет, — потрясенно отозвался Делайс.
— Жаль. — Царица достала нож, перепилила косу покойной и, размахнувшись, забросила голову Тиргитао на середину реки. Вода подхватила новую игрушку и понесла ее прочь, подбрасывая на камнях.
— Я приехала ради мира, а не ради войны, — сказала Бреселида, когда они с архонтом приблизились к деревянному мосту, низко нависавшему над водой.
Делайс знаком указал ей на переправу. Оба прикрутили коней по разные стороны моста и вступили на шаткие доски. Несколько сотен глаз с обоих берегов следили за ними. В центре моста они остановились, и архонт уперся руками о поручни. Меотянка видела его взмокшие под шлемом волосы и едва удерживалась от желания вытереть ему ладонью пот со лба.
— Прости меня, — глухо произнес он. — Я должен был говорить так.
— Не важно. — Царица качнула головой. — Скифы идут. Из-за Аракса вырвались новые племена. Они соединились с теми, которые кочевали у Борисфена.
— Я знаю, — кивнул Делайс. — Их подчинил Аданфарс. Его лазутчики уже были у нас.
— Наши у скифов сообщают, что набег начнется зимой. Как только встанут броды.
«Как раз когда я собирался перейти пролив», — подумал архонт.
— Аданфарс уверен в победе. Вам одним не выстоять. — Царица смотрела на него в упор. — Нам тоже…
— Я понимаю тебя. — Архонт сделал усилие над собой и заговорил ровно: — Ты предлагаешь новый союз. И это разумно… Но, — он помедлил, — люди Пантикапея обмануты прежним союзом. Он принес нам разорение и смерть. Что ждать от нового?
— Но я не Тиргитао! — вспылила «амазонка».
— Это знаю я, — возразил Делайс. — Еще несколько человек из наших. А остальные? Для них ты такая же царица меотянок, какой была твоя сестра. Тебе верить нельзя.
— Но мы придем помочь! — вспылила она.
— Или ударить в спину.
Бреселиде стало нехорошо.
— Отказ от союза — верная смерть.
— Возможно. — Архонт кивнул. На его лице была написана такая тоска, что царице расхотелось спорить. — Пойми меня, Бреселида. Прошу. — Голос Делайса был усталым и тусклым. — Я не могу заключить с тобой союз. Даже если бы очень хотелось. Потому что мои люди сразу перестанут уважать и слушаться меня. И мне некого будет противопоставить скифам. Все разбегутся, потому что я сам, своей рукой, отдал обратно свободу Пантикапея. Да пойми же ты! — почти крикнул Делайс. — Мне очень трудно.
— А мне? — горько усмехнулась Бреселида.
— Послушай, — почти шепотом сказал он. — А если мы сейчас не заключим с тобой союза для всех, а просто дадим друг другу слово, что в случае нападения скифов каждый из нас придет другому на помощь? Ведь мы не знаем, где они раньше ударят: на Пантикапей через Киммерию или на вас, в обход через Синдику.
— Что это меняет? — обреченно вздохнула Бреселида.
— Многое, — возразил архонт. — Когда нападение совершится, ваша помощь будет расценена людьми именно как помощь, а не как новая попытка захватить Пантикапей.
— В разгар боя нашим мечам будут рады? — усмехнулась царица.
— А после боя договор с уже показавшим себя союзником заключить будет проще.
— Что ж, — медленно произнесла «амазонка». — Ты хитер, как все греки, и знаешь, что я ни в чем не могу тебе отказать.
Архонт подавил улыбку.
— По рукам?
— По рукам. — Это было не то, на что она рассчитывала, но большее из того, что он мог дать. И только ради Бреселиды. Будь на ее месте Тиргитао… Впрочем, тогда никаких переговоров вообще не случилось бы.
— Что она тебе пообещала? — допытывался на обратном пути Левкон. — Вы оба не выглядели довольными, когда простились.
Архонт молчал.
— Я очень надеялся на союз, — вырвалось у гиппарха.
Делайс раздраженно придержал коня.
— Оглянись вокруг! — вспылил он. — Кто еще, кроме тебя, «надеялся на союз»?
«Ты», — чуть не сказал Левкон, но сдержался.
Царь Аданфарс допрашивал перебежчика от пантикапейцев. Бородатый мужчина стоял перед ним на четвереньках. Двое угрюмых воинов из личной охраны царя упирались в его обнаженную шею острыми концами пик.
— Так ты говоришь, что властитель Пантикапея ни о чем не договорился с меотами?
Тот кивнул. Его обезображенное широким шрамом лицо все налилось кровью, и только этот рубец как белая нитка выделялся на грубой коже пленного.
— Меотянки просили союза, но Делайс на него не пошел.
— Дурак, — бросил Аданфарс. — Тем лучше для нас.
Новый царь, как и большинство скифов, носил густую бороду и не употреблял эллинских благовоний, так раздражавших сородичей у его отца. Наложницы-гречанки были изгнаны из шатра, и никто бы не посмел сказать, что Аданфарс не чтит обычаев старины.
Пантикапей тянул его богатством, а не удобствами жизни, как когда-то Ольвия его отца. Огромный торг на проливе представлялся царю скифов едва ли не пупом мира, где сходятся все дороги и золото само плывет из-за моря. Можно разорить его и забрать все сокровища разом. Но тогда Пантикапей будет не полезнее зарезанной коровы — съел ее, и нету. Можно же взять этот город в свои руки и долго, бережно доить…
Царь обернулся к перебежчику. «Боги! Он еще и косой. Клянусь очагом, одноглазый больше похож на воина, чем на купца, дрожащего за свои закрома».
— А почему ты решил изменить архонту? — лениво спросил он. — Только не лги, что у тебя в порту корабли с хлебом и ты боишься потерять прибыль, если я их сожгу. А я сожгу, когда возьму Пантикапей. Все ваши корабли и склады. Это вздует цены в следующем году.
Ни один мускул не дрогнул на лице перебежчика.
«Точно не купец».
— Отвечай! — Один из стражников больно ткнул пантикапейца в шею копьем.
Тот попытался ослабить веревку, врезавшуюся ему в кадык.
— Я ненавижу меотов, — прохрипел он. — Они убили всю мою семью во время набега Тиргитао. А архонт, хоть и отказал им сейчас, все-таки собирается заключить союз с новой царицей и опять наводнить хору этими косоглазыми тварями.
— А почему не сейчас? — вкрадчиво спросил Аданфарс.
