Андрей Кощиенко - Студентус вульгарис

Короче, за прошедшее с новогоднего бала время, наверное, это были самые значимые события достойные особого упоминания. Конечно, происходило и ещё много чего, но это было уже так…

Эрт Бастиан взялся учить первый курс владению оружием и езде на лошадях. Точнее — переучивать, так как этими навыками, так или иначе, владели все студенты. На первом занятии он привлёк меня для показательных выступлений. Мы продемонстрировали бой на шестах, наглядно иллюстрируя слова мастера — «даже палка может быть оружием»! Ничего так… получилось. Зрители прониклись, и последующие занятия студентов у Бастиана проходили с энтузиазмом в их глазах. Николас учил Стефи контролировать её силу. Получалось у неё плохо. Похоже, что после известных событий возник некий «психомоторный зажим» и Стефании удавалось пользоваться магией только в режиме — «взрыв». Бац! И всё вылетает в одном импульсе. Но «пёрло» из неё… Не зря, видать, Хель ей цветок презентовала. Николас принялся было обучать нас поднятию мертвецов, но после первого же, разлетевшегося во все стороны кусками трупа, «поюзанного» Стефанией, изучение данного раздела магии он притормозил. Тогда, пока Стефи блевала, согнувшись в три погибели, я сказал магистру, что это всё конечно офигительно интересно, но совершенно не эстетично. И если прозорливо поставленный щит уберёг меня от летающих кусков дерьма, то от запахов он не спасает. И мне совсем не хочется, ходить по университету, распространяя впитавшуюся в одежду вонь полуразложившейся плоти и блевни. Николас покосился на упавшие перед его щитом куски «практического пособия», покосился согнувшуюся Стефанию, и, подумав, решил с её обучением — «не спешить». Тем более, что у меня всё было нормально. Мой «мертвяк», в ответ на заклинание, бодро пошевелился и сел, уронив на землю отгнившее ухо с куском щеки. Стефи, увидев сие, принялась, как обычно освобождать желудок… Чересчур изящная у неё внутренняя организация… Чуть что — сразу выворачивает. Не… Некромант из неё, не некромант, а так, сплошное недоразумение. На практические занятия ходит — вся зелёная, есть пирожки рядом с трупами — не может, дышать рядом с трупами — не может, посмотреть, что у них внутри — не может, сразу блюёт. Короче, для неё, её профессия не профессия, а катастрофа… В процесс овладения Стефании магией я не вмешивался, хотя мог бы помочь. Меня устраивало такое времяпровождение. Пока Николас возился с ней, я был так, на втором плане, более свободный во времени…

Из дворца нас выперли. Сначала меня, сразу после награждения, потом месяца через два — Стефи. Уж не знаю за что, может за компанию со мной, может, чашку не ту разбила, но приглашения ей приносить прекратили. И принц пропал. Ни ответа, ни привета. Даже писем нет. Искрящаяся до этого энергией и радовавшаяся жизни Стефания резко «сдала», посерев лицом и обзаведясь тёмными мешками под глазами. Сами же глаза приобрели выражение глаз несчастного бездомного спаниеля, разом лишившегося всего — коврика, миски, хозяина и ещё сотни всяких вещей, являвшихся собственно его жизнью. Аура её выглядела вообще потрясающе — сплошной свинцовый серый цвет, из-под которого, в какие-то дырки пробивается золотое сияние. Есть почти перестала, ноги еле таскала, по ночам, похоже, не спала, из учёбы «выпала» и являла собой живую иллюстрацию полнейшей апатии. Посмотрел я, посмотрел, на эти ужасы любви и как-то внезапно подумалось мне, что нужно с ней что-то делать. Похоже, что сама она, из этого «пике», не выйдет. По крайней мере, таких попыток я у неё не замечал. Нужно было её как-то «встряхнуть». Для начала я решил просто поговорить.

— А скажи мне, красавица, — вытащив вяло упирающуюся девушку «погулять» на перемене и уведя её подальше от посторонних глаз, — ты чего квёлая такая? Болит чего?

— Уку, — сделала отрицательную гримаску Стефи, пассивно пожав плечом, — ничего не болит.

— Брешешь, — уверенно ответил я, — болит!

— Что?

— Сердце. И душа.

Стефи опустила голову к дорожке и принялась, молча, на каждом шаге поддавать ногою попадающиеся прошлогодние листья.

— Ну и что? — наконец тихо сказала она, не поднимая головы, — кому это интересно?

— Ну, интересного в этом действительно ничего нет. Ходишь — глаза ввалились, серая вся и ноги еле таскаешь. Совершенно ничего интересного! Мочалка — мочалкой.

— Как хочу, так и хожу.

— Нда? Слушай, когда ты в принца влюблялась, ты что, на такой вариант не рассчитывала?

— Не твоё дело!

— Ой, глядите! Сосиска ожила! Стоило только ненаглядного вспомнить!

— Не смей! Не смей так говорить! Слышишь, ты!

Стефи резко развернулась ко мне сжав кулачки.

— Кто? Ну, кто?

— Чурбан бесчувственный! Сюзанна вся испереживалась, а ему всё равно! Эгоист!

— Лучше быть бесчувственным, чем ползать по университету на полусогнутых как ты! Посмотри, в кого ты превратилась! В гроб краше кладут!

— А ну, пусти!

Стефи попыталась прорваться мимо меня, назад, к корпусам, но это ей не удалось. Я сгрёб её в охапку и крепко прижал к себе.

— Пууусти! — забилась в моих руках Стефания, что есть силы упираясь мне в грудь лодонями.

— Куда же ты собралась от своего единственного друга?

— Ты мне не друг! — запальчиво произнесла Стефи, продолжая безуспешно бороться со мной.

— С чего это вдруг я им перестал быть?

— Ты бесчувственный, эгоистичный, самовлюблённый! Ты любишь только себя! Ты ничего не понимаешь! Пусссти, я сказала!

Стефания «закусила удила» и боролась со мной так, словно я был главным препятствием между ней и её любовью. Поняв, что у неё истерика, я, не задумываясь, «вмазал» ей «шок любви».

— Ай! — тонко вскрикнула она, и, обмякнув в моих руках, начала падать на дорожку.

Я подхватил на руки «отключившуюся» девушку и потащил до ближайшей скамейки. А что было делать? На Земле я читал статью — отчёт одного из исследований головного мозга низших. В ней трактовались полученные результаты зафиксированных излучений коры при различных эмоциональных состояниях. Депрессия, радость, влюблённость… Короче — вся суть явления, в различных степенях возбуждения разных участков. Для того, что бы перебить депрессию, нужно сильнее возбудить какой-нибудь другой участок мозга, и его владелец будет мучиться уже не от неё, а от чего-нибудь другого…

Исследователи даже провели несколько экспериментов для подтверждения сделанных ими выводов. Они внезапно пугали испытуемых, надеясь сильной эмоцией «переключить» состояние их мозга. Ну, у них так себе получилось… не очень. Кому помогло, кому нет. Страх это конечно хорошо, но их «страх», против моего «шока», он так… Грелка против Тузика. Так что истерика должна была наверняка прекратиться. И я не ошибся. Через пару минут, когда усаженная мною себе на колени Стефи, медленно открыла глаза, от истерики не осталась и следа.