Она с минуту изучала его, затем встала с одеялом на плечах и присела рядом с ним, достаточно близко, чтобы они коснулись друг друга плечами.
— Вот в чем дело, Ягуар, — сказала она. Ее пятнистое лицо повернулось к нему, блестя чешуйками в лунном свете. — Когда я обнаружила, что снова изменяюсь, я сразу не решила, что уйду. Вначале я обдумала это. Я искала способ сделать прямо противоположное. Я знала, как ты и остальные Призраки, ко мне относились. Мне нравилось быть частью вашей семьи. Именно этого я хотела долгое время.
Она потерла руки, чтобы согреть их, потом снова засунула их под одеяло, обняв себя.
— Но потом я кое–что поняла. Ясно, что Ястреб ведет нас в безопасное место. Но нам придется там пробыть долгое время. В то же время мало шансов, что ничего не произойдет. Не по какой–то одной причине. Потому что мир снаружи будет уничтожен.
Его лицо потемнело при мыслях об этом:
— Да, полагаю, так и будет.
— Ну, я не хочу быть запертой. За всю свою жизнь я была заперта то в одном месте, то в другом. Я никогда не была свободной, чтобы путешествовать туда, куда я хотела, пока Логан не забрал меня. Я не думаю, что могу от этого отказаться. Ни при каких обстоятельствах. Это будет похоже на жизнь в компаунде. А я этого не хочу. И что случится, если после того, как я изменюсь и стану Ящерицей, никто не захочет быть рядом со мной, кроме, может быть, тебя, остальных Призраков и, наверное, Логана? Что если всех Ящериц заставят жить в каком–то одном месте, потому что все остальные их боятся? Потому что именно так было в мире до сих пор, так ведь? Почему же это должно быть не так теперь? Люди уже боятся Ящериц, не так ли? И это так же случится со мной, как только я стану полноценной девушкой Ящерицей?
Он покачал головой:
— Не знаю. Но, по крайней мере, ты будешь жива.
— Да, именно так я вначале и сказала. Если мир будет уничтожен, значит это место, куда мы все собираемся попасть, единственное, что останется. А, может, и нет. Может быть, будет и что–то еще. Я имею в виду, спроси себя об этом. На самом деле существует что–то, что может все уничтожить? Такого никогда не случалось. Мир продолжается, независимо от того, насколько все бывает плохо. Жизнь меняется? Это константа. Какие–то виды вымирают, какие–то виды рождаются, вот так. Ты знаешь. Сова должна была вам что–то подобное читать.
— Ну, да, но…
— Я должна понимать, чего стоит жизнь, если безопасное место, куда мы направляемся, станет похожим на тюрьму. Или в таком месте будешь чувствовать себя, как в тюрьме. Для меня, маленькой девушки Ящерицы. Я не хочу так жить. Это не жизнь, это медленная смерть. Я бы предпочла сразу покончить со всем, чем идти в какое–то место, из которого не смогу выбраться и которое буду ненавидеть. Я бы предпочла быть свободной столько времени, сколько мне осталось.
Она перевела дыхание.
— Именно поэтому я ушла. Я сделала свой выбор, но он был сделан не по тем причинам, о которых я рассказала. Не совсем. Если уж быть до конца честной перед собой. Я рассказала тебе это, потому что хотела, чтобы ты поверил. Я считала, что это сделает мой уход легче для тебя. Я знаю, что ты поддержишь меня. Все вы. Я понимаю, что для тебя не имеет значения, кем я стану и как я выгляжу.
— Хорошо, — сказал он. — Лучше. Это лучше. По крайней мере, мне стало лучше. — Он согнулся вперед. — Но ты на самом деле думаешь, что не получится вернуться? Ты действительно думаешь, что все может быть, как в тюрьме?
— На замкнутом пространстве все к этому приходит. Там будут границы и правила. Там будут ограничения, куда ты можешь пойти и что ты можешь делать. Я этого не хочу. Я с этим не могу жить. Даже с вероятностью этого.
— Так куда же ты направляешься?
— На север. Меньше людей, больше свободного пространства, меньше вероятности болезней, загрязнений, ополчения и всего остального. Места достаточно, чтобы затеряться там, найти новую жизнь.
— Там холодно.
Она уставилась на него:
— Я знаю, что там. Знаю, с чем столкнусь там. Ты сам выбираешь свой яд в этом мире, Ягуар. Ты нигде не получишь гарантию безопасности.
После этого они сидели вместе в тишине, затерявшись в разделенных мыслях.
Спустя какое–то время, Ягуар протянул руку и обнял ее, а она прильнула к нему.
— Ты не против, если я останусь с тобой этой ночью? — спросил он ее.
— Я хочу, чтобы ты был здесь.
Немного погодя они устроились вместе под одеялами, плотно в них завернувшись.
Они лежали в форме ложки, Ягуар прижался к ней сзади. Когда он вытянул руку и нежно коснулся чешуек на ее щеке, она не отвела его руку.
* * *С рассветом они встали, позавтракали и собрали свое снаряжение. Когда все было готово, они закинули за плечи свои рюкзаки и стояли, неловко глядя друг на друга.
Солнце ярко светило над восточными горами, воздух был светлым, чистым и покалывающим из–за холодного ветра, дующего с севера. Наблюдая за ними, неподалеку стоял Чейни.
Ягуар вздрогнул:
— Так ты действительно собираешься это сделать, да?
Она кивнула. Крольчиха резвилась рядом, гоняясь за мотыльком. Она наклонилась, подняла кошку и начала ее баюкать
— Прощай, Ягуар. Скажи остальным… скажи им все, что посчитаешь нужным.
— Ну, так давай ты и я поговорим об этом.
Она покачала головой, держа одну руку в знак предостережения:
— Не начинай. Я сказала тебе. Я не вернусь.
— Ладно. Я понял.
— Так что же тогда?
Он пожал плечами.
— Думал. Прошлой ночью, пока ты спала, я какое–то время не спал, перебирая все, что ты сказала. Это заставило меня взглянуть на вещи иначе, чем раньше. Видишь ли, ты и я, мы похожи больше, чем ты думаешь. Мне тоже не нравится быть взаперти. Я привык делать то, что хочу, идти туда, куда хочу, и не подчиняться правилам, которые мне не нравятся. Это отличает меня от Ястреба и остальных. Им нравятся правила. Им нравятся стены, двери и чувствовать себя в безопасности. Я не был так воспитан. Я всегда был свободным. Думая о том, что я делаю, может быть, соглашаясь жить в месте наподобие компаунда, заставляет меня чувствовать себя неуютно. Очень неуютно, на самом деле.
Ее брови нахмурились:
— Что ты говоришь?
— Что я тоже не думаю возвращаться. Я пойду с тобой.
Она уставилась на него, не говоря ни слова. Она соединила руки и переплела пальцы.
— Может быть, это звучит глупо, — продолжал он, — но это не так. В этом есть смысл. В любом случае, что–то есть. Помнишь, мне было интересно, почему я пришел за тобой? Говорил тебе прошлой ночью. Ну, думаю, потому что я понял где–то глубоко внутри себя, что я хочу быть с тобой. Единственный способ, что это случилось — идти туда, куда и ты.
