— Нет, — уверенно сказала Рия, крепко сжав ладонь Муараг. — Вы бы ничего не достигли, оставшись там и погибнув. По крайней мере, теперь вы живы, а я совершенно уверена, что ваши дети тоже живы.
— Живы? — с надеждой переспросила Муараг.
— Живы? — повторила за подругой Норо, откинув с лица кудрявые каштановые волосы. Она не сводила тревожного взгляда с Рии.
— Да, живы, — повторила Рия, переходя на шепот. — И я собираюсь вернуть их вам.
— Благодарение духам, мы добрались, — сказал Леонсио.
Тем временем коренастый низкорослый плосколицый индеец с черными прямыми волосами до плеч опустил духовую трубку и произнес несколько слов, прищелкивая языком. Как показалось Леони, это был не язык шипибо, хотя она и не была в этом уверена. Суровое лицо мужчины, покрытое сложным узором из черных и красных линий, расплылось в радостной улыбке. Он не смог скрыть ни своего удивления, ни радости от встречи с дорогим гостем. Он кинулся вперед и обнял Леонсио. Они продолжили говорить все на том же странном щелкающем языке. Другие индейцы тоже опустили духовые трубки и подошли ближе. Они были изукрашены тонкими черными и красными узорами, и Леони почувствовала горький и дымный запах, исходящий от их тел. И Леони с облегчением заметила, что из глаз пропала настороженность и враждебность.
— Все хорошо, — заявил Леонсио. — Мы у Тарахануа, а деревня уже поблизости.
Вчера вечером, когда они устроились в наспех сооруженном шалаше, Леонсио немного рассказал им о Тарахануа, небольшом племени, к чьему селению они должны были добраться. Хотя эти индейцы и не избежали столкновения с цивилизацией, они упорно отстаивали свою независимость и приверженность традициям, уходя в джунгли все глубже, по мере того как посланные перуанскими властями христианские миссионеры все больше досаждали им. Они выращивали бобы, кукурузу, маниоку и бананы, ловили рыбу в неглубоких реках, охотились на тапиров, пекари, оленей, капибар, броненосцев, обезьян и птиц, чтобы обеспечить себя мясом. Они старательно избегали всех чужаков и пользовались услугами посредников, меняя шкуры ягуаров и оцелотов на зеркала, горшки, керосин, ткани, мыло и, иногда, — дробовики. В остальном они старались свести к минимуму контакты с внешним миром.
— Если не считать внешним миром меня самого, — объяснил Леонсио. — Я многие годы поддерживал с ними дружеские отношения. У них есть два шамана, они очень могущественны и многому меня научили.
Леонсио объяснил, что Тарахануа варят особенно хорошую айяхуаску, добавляя в нее дурман, способствующий не только путешествиям в другие миры, но иногда доводящий длительность пребывания в иных мирах до двенадцати часов. Самые глубокие переживания, испытанные им, случились именно во время ритуалов с Тарахануа, и он был уверен, что с помощью их шаманов Леони сможет завершить дело, к которому она призвана.
— Ты же понимаешь, что ты призвана, так ведь? — спросил Леонсио.
— Призвана для чего?
Дождь все капал на пальмовые листья, дробный стук капель успокаивал беглецов, позволяя им немного отдохнуть. Дон Леонсио замолчал, задумавшись.
— Айяхуаска дарована Владычицей Леса всему человечеству, — наконец произнес он. — Это врата в иные времена и миры. Но лишь один из миллиона, если не из десяти, может правильно воспользоваться этим чудесным даром. Одни так пугаются и путаются, потрясенные отрывом от материального мира, что не обретают никакого полезного опыта. Другие настолько привязаны к материальному, что вообще не могут оторваться от него. Многие совершают «переход», как ты это называла, получая доступ к иным мирам, но ведут себя пассивно, так, будто все вершится помимо их воли, никак не влияя на события. И лишь немногие, среди которых и ты, могут прочно обосноваться по ту сторону, сохранить рассудок и способность действовать, разрешать возникающие ситуации, преодолевать подстерегающие их там опасности и даже обрести власть над духами. Именно такие становятся шаманами. И только единицам удается стать великими шаманами…
— Извини, позволь уточнить. Ты сказал, что я одна из таких?
— Требуется долгая подготовка и обучение, но действительно я сказал, что ты рождена, чтобы странствовать в иных мирах. Ты обладаешь потрясающими способностями. Если бы у тебя их не было, Владычица Лесов не избрала бы тебя для такого трудного дела.
Еще несколько километров пути, с болью в коленях, вверх и вниз по заросшим лесом холмам — и они дошли до деревни Тарахануа. Еще не дойдя до деревни, Леонсио начал расспрашивать Леони о ее последнем путешествии с айяхуаской, которое он вынужден был прервать из-за нападения на его ферму.
Когда они были еще в джунглях, Леони смогла рассказать ему все, что могла вспомнить, но теперь Леонсио интересовало, что она собирается делать дальше.
— Из того, что ты сообщила, следует, что Рии угрожает нападение этих Иллимани… — проговорил шаман.
— Да, это может случиться в любой момент.
— Но это чудо, просто потрясающе, что ты оказалась способна общаться с ней. Это непросто, сама понимаешь. Я думаю, что ты и представить себе не можешь, насколько сложно не просто общаться с материальным существом из мира духов, но и преодолевать временной барьер.
— Синий Ангел, Владычица Лесов, объяснила это тем, что наши судьбы переплетены.
— В таком случае я бы посоветовал тебе искать и другие возможности, проистекающие из этого странного союза, — сказал Леонсио. — Вряд ли они ограничены только общением…
— Не понимаю.
— Ты можешь, а скорее, даже должна пробудить новые способности и объединить свои умения с Рией. Именно этого и добивается от вас Синий Ангел. Это и является ключом к победе над Сульпой. Только так вы сможете победить Сульпу и Джека.
Деревня Тарахануа называлась Апо, что на их языке означало просто «дом». Она расположилась на расчищенной посреди джунглей поляне и состояла из десятка высоких хижин, похожих на ульи; их крыши были покрыты банановыми листьями. Вокруг были огороды, на которых индейцы выращивали овощи. С воздуха деревню обнаружить было невозможно благодаря кронам могучих деревьев. Рядом протекала небольшая речка, шумные дети с горящими глазами бегали вокруг, а взрослые начали один за другим выходить из хижин, сначала глядя на гринго, а потом радостно приветствуя дона Леонсио. Вокруг него собралось столько улыбающихся людей, что стало ясно — его здесь все любят.
Байдо, охотник, возглавлявший группу обнаруживших Леони и ее друзей, отвел их к самой большой хижине. Высотой больше десяти метров, практически столько же в ширину, она имела выпуклую крышу, переходящую в стену, в которой была прорублена невысокая дверь. Наклонившись, они вошли внутрь.
