– Но, князь, мы не имеем права делать это, ибо народ Варана не простит нам если… – Канн, с мольбой поглядел на своего господина.
– Забудьте о народе Варана… В конце концов, он остался далеко за морем, – посоветовал Канну Шет окс Лагин. – Нравится вам это или нет, но вы со мной не пойдете.
«Слыханное ли дело – препираться со своими телохранителями?» – подумал Элиен, ставший невольным свидетелем этого разговора. Ему самому хватило бы одного слова, чтобы склонить своих ирвамессов к беспрекословному повиновению.
– А мне можно? – спросил кудрявый черноволосый мальчишка с умными глазами. – Мне очень интересно знать что там, а?
– Никаких «интересно»! Я сказал «нет» – значит нет? – с нарочитой строгостью сказал Шет окс Лагин.
Элиен догадался, что явленная Шетом суровость – это максимум, на который способен он в общении со своим маленьким слугой. «Впрочем, что тут странного, ведь детей у него нет. И вряд ли уж будут..».
– Милостивые гиазиры, – Элиен счел необходимым вмешаться, – с такими темпами мы будем препираться здесь до следующего утра…
Шет окс Лагин со значением развел руками.
Обиженным волчонком Инн поглядел на Шета. Канн и Телемт с каменными лицами встали по обе стороны двери. Они обнажили мечи – обязанности телохранителей следовало исполнять даже в отсутствие охраняемого.
Элиен решительно распахнул дверь в подземелья, где хранился роковой для Круга Земель клад. Под мышкой у него покоился необъятный фолиант.
Затем было долгое падение.
Они смежили веки, предавшись власти видений и голосов. Шет был, как всегда, рассеян и безмятежен. Элиен – собран и напряжен.
Наконец Склеп. И бордовый кокон, в котором, вне времени и пространства, недосягаемый для звуков и тишины, покоился Сделанный Человек, в чьем теле была заточена душа Октанга Урайна.
Элиен опустил фолиант на пол. Звезднорожденные приложили ладони к поверхности кокона.
Сейчас в Склеп ворвется жизнетворящая сила. Следует лишь произнести заклинание.
На губах Звезднорожденных заблестела изумрудная роса Истинного Наречия Хуммера.
Нужные слова прозвучали.
– Его ресницы дрожат, – прошептал Шет.
Время в Склепе ползло медленно. Но все же тот миг, ради которого Звезднорожденные спустились сюда, настал. Сделанный Человек открыл глаза.
– Здравствуй, любезный брат мой, – с неожиданной теплотой в голосе сказал Шет окс Лагин.
– «И снова здравствуйте», – проворчал Элиен.
Третий Звезднорожденный приподнялся на локте, глядя на своих гостей в полном недоумении.
Эти двое должны были убить его, но не убили. Учитывая «цепь теней» – это логично.
Они оставили его жить той жизнью, к которой слово «жизнь» применимо лишь в значении «не смерть». И это логично. Можно даже сказать – изящно.
Теперь они вызвали его к жизни, причем сделали это сознательно. Почему? Предположение о том, что кто-то из Звезднорожденных сошел с ума, еще можно было бы принять, но вот уже допустить, что они свихнулись на пару…
Октанг Урайн с наслаждением вздохнул полной грудью.
– Неужели? – наконец вымолвил он, осматривая свое новое нескладное тело.
– Мы разбудили тебя, чтобы предоставить тебе возможность ознакомиться с одной весьма толковой книгой, – сказал Шет.
– Ты найдешь ее на полу, – добавил Элиен.
Превозмогая апатию, Октанг Урайн подался вперед. Неужели в мире Солнца Предвечного еще остались «толковые книги»? Что же это за чтиво, ради которого двое Звезднорожденных разорвали Ткань Тайа-Ароан и извлекли заклятого врага из безвременья?
«Ага, вот он, сей многообещающий фолиант…»
– А он, вообще-то, не маленький, – кисло улыбнулся Урайн. – Может, как-нибудь потом?
– Никаких «потом».
– Ну, как скажете…братцы.
– Я полагаю, ты управишься с книгой к вечеру.
– В общем, мы ждем тебя к ужину в Нефритовой Гостиной, – сказал Элиен. – Надо же кому-то доедать все то, что не съели гости на Игрищах Альбатросов?
Нефритовая Гостиная была гордостью Наг-Нараона. Хармана любила повторять, что для того, чтобы дать в ней толковый ужин с должным количеством мясных блюд, нужно умертвить четырех кашалотов. Герфегест же, пребывая в плохом расположении духа, любил поправить свою супругу. Мол, и двух кашалотов хватило бы, чтобы заставить мясом все столы. Да и тех двух, добавлял Герфегест, было бы невозможно доесть, не созвав всех слуг и охрану.
«И вообще! – восклицал Герфегест, – когда ты видела, дорогая, чтобы кто-то ужинал в Нефритовой Гостиной?»
При Стагевде в центре Нефритовой Гостиной находилось возвышение, где располагались два трона – его и Харманы.
Когда Герфегест десять с лишним лет назад был провозглашен новым Хозяином, он приказал перестроить Нефритовую Гостиную, чтобы ее вид не напоминал Гамелинам о резне, которую «проклятый Конгетлар» учинил тогда среди Сильнейших.
Тронное возвышение убрали. На его месте было устроено разомкнутое каре роскошных столов. Предполагалось, что на левом и правом крыльях каре будут размещаться по шесть Сильнейших Дома. А за центральным столом, соединяющим крылья, должны восседать Хозяева: Хармана и Герфегест.
Таким образом, Хозяева по-прежнему занимали выделенное положение. Но отныне эта выделенность достигалась не посредством возвышения, которое вольнолюбивый Герфегест в свое время заклеймил «тираническим».
Сильнейших никогда не потчевали в Нефритовой Гостиной, потому что предназначалась она для решения головоломных вопросов, требующих предельного внимания и исключительной ясности мысли. Чему поедание деликатесных кашалотов, как известно, не способствует.
Но сейчас все было совсем иначе.
Во-первых, Сильнейших в Гостиную не пригласили и приглашать не собирались.
Во-вторых, добавился четвертый стол. Таким образом, каре замкнулось.
В-третьих, столы были хлебосольно уставлены напитками и яствами, значительно превосходящими четырех кашалотов по совокупной вкусности и сытности.
И, в-четвертых, Герфегест с Харманой не заняли своих привычных мест.
На троне Герфегеста сидел Элиен. На троне Харманы – Элай.
Слева от них расположились Шет окс Лагин и Октанг Урайн. Справа – Герфегест и Хармана.
Четвертый стол был сервирован на двоих, но седьмой и восьмой едоки пока отсутствовали. Кому же назначено занять свободные места?
Ни прислуги, ни стражи в дверях. Из хрустального яйца под потолком струился мягкий свет.
– Итак, нас шестеро, – сказал Элиен, когда они осушили кубки.
Шет пил гортело. Урайн из братской солидарности – тоже. Остальные предпочли вино.
