Художник посмотрел на меня поверх мольберта. Выражения голубых глаз было не различить — слишком много всего там смешалось.
— Так ты вернулась, Лале… — тихо, вопреки обыкновению, произнес Мечтатель. — Не ждал… Я думал, ты уйдешь навсегда. Это было в тебе — желание отправиться в бесконечное странствие. Или любовь все же победила?
— Ничего еще не решено, — заметил Танше, не открывая глаз. Венок из диких трав сбился немного набок, придавая барду залихватский вид. В сочетании с отстраненной улыбкой это выглядело странновато. — Присмотрись — она на пороге.
— Пожалуй, — кисть коснулась алой, как свежая кровь, краски и скользнула по холсту. — Но чтобы она не решила — вряд ли нам суждено увидеться еще. Вы зашли попрощаться, Лале?
— Да, — ответила я неожиданно для себя самой. Появилось жутковатое ощущение, что со мною говорит не старый мой приятель, а сама карта — Печальный Художник. Впрочем, возможно, так оно и было. — Это весьма… вероятно. Сколько времени прошло после совета?
— Четыре дня, — без улыбки ответил Тарло. Кисть в его пальцах порхнула — золото на палитре, холст, снова золото. — Дворец чуть не рухнул от чар Леди Теней и колдовства Лорда Волн. Это было красивое сражение — буря и сумрак, потоки воды и колеблющийся мрак. Хотелось бы мне запечатлеть такую картину! Но в конце концов нашей королеве удалось спеленать Ларру. Говорят, нынче вечером будет суд.
Четыре дня… неужели я скиталась по Сумеречным путям так долго? А Мило… искал меня? Спрашивал обо мне? Надо узнать у Тарло…
Нет. Нет. Если я начну думать о Мило сейчас, то не сумею принять верное решение. Сперва — дела государственные.
— Суд над Ларрой? — зацепилась я за последние слова. — Ее величество и вправду решится применить казнь или иное возмездие к владыке целой страны? Не угрожает ли нам это войной с другими государствами? Думаю, Дом Осени крепко ухватится за возможность растоптать наше могущество…
Художник отложил кисти с палитрой и отер руки тряпкой. И лишь затем обернулся ко мне:
— Вы многое пропустили, Лале. Ее величество не собирается судить Ларру сама. О, нет. Она совершила то, что не отваживались сделать уже почти четыреста лет — созвала Совет Первых.
На мгновение мне почудилось, что я ослышалась.
— Ларру будут судить… раскладом?
— Не просто раскладом, милая Лале, — поправил меня Танше, наконец-то открыв глаза. — Первые — Лорды и Леди — соберутся, чтобы вынести решение. Равные судят равных, таков закон. Их величества Амиро и Лиран Третий, Рыжий Лис Райко и Ашен Рай из Дома Потерянных Имен… От запада до востока, от гор до побережья намедни прибыли гости во дворец. Дом Охоты, Дом Волн, Дом Прибрежных Скал, Дом Кораблей и Дом Мечей — почти все владыки будут следить за тем, чтобы решение было справедливым, ибо каждому грозила гибель от Прилива.
— А вы-то откуда знаете столько о раскладах, Танше? — от неожиданности я рассмеялась. Кто бы мог подумать, что за страстной натуре барда не чужда политика. А уж тайные знания мира… Редкое сочетание, ничего не скажешь.
— Откуда? О, позвольте мне оставить это своим секретом, — подмигнул мне Танше. Венок окончательно съехал куда-то за ухо. — Барды бродят везде и слышат многое… А если живешь достаточно долго, то и слухов этих накапливается превеликое множество!
— Любопытно, — только и смогла сказать я, глядя на веселящегося менестреля. Теперь мне уже казалось, что в выражении его лица проскальзывает некоторое сходство с Холо, вечным моим мучителем.
Тарло тоже рассмеялся — и поправил злосчастный венок менестреля небрежным и собственническим жестом.
— Да, леди Опал, недооценили мы малютку барда, — обменялся он взглядами с Танше и внезапно спросил: — А не желаете взглянуть на мою картину? Я редко показываю недоработанные полотна, но на сей раз мне бы хотелось сделать для вас исключение…
Пригасла и вспыхнула ярче на миг лампа на столе, словно в огонь попал мотылек. Небо за окном было уже белым, но света пока не давало. Переход из ночи в день — неуловимое время.
— Желаю.
Тарло склонился, старомодным и изысканным жестом указывая на картину. Я несмело шагнула вперед — и застыла.
Неужели…
Мило… и я?
— Кажется, я задолжал вам портрет, дорогая Лале? — спокойно, без усмешки спросил Тарло.
— За разбитую чашку из северного фарфора… — тихо прошептала я, очарованная. — Но почему… так?
— Грустно? — отозвался художник.
— Светло…
Да, именно это билось в висках, когда я смотрела на творение Тарло, пусть светлых красок на картине и было немного. Темная комната, пустое кресло, приоткрытая дверь… Все — пока намеками, мазками. А рядом с дверью замерли, положив ладони на ручку, двое. Рыжая шутовка в несуразном наряде, маленькая, с тоскою в глазах — и высокий стройный юноша в красном камзоле с золотым тиснением.
Столь похожие на нас… Но неужели мы действительно так глядим друг на друга — с жаждой, тщательно спрятанной за насмешкою и заботой? Неужели мы столь похожи — в мелочах, в деталях, во взглядах и повороте головы?
— Он спрашивал обо мне? — слетело с губ сокровенное. — Мило… он искал меня?
Я обернулась к художнику. Но тот лишь отвел взгляд:
— Никто не видел юного Авантюрина с тех пор, как людей вывели из разрушенного зала. Говорят, он заперся в своих покоях.
Услышав это, я с трудом подавила желание метнуться к ближайшей двери и ворваться в комнаты Мило.
Нет, нет… мне следует быть спокойной, действовать обдуманно. Хватит уже кидаться в жизнь, как в омут. Однажды можно и не выплыть вовсе.
— Понимаю, — чудом мой голос не дрогнул. — Благодарю вас, Тарло, — я низко поклонилась художнику. — Думаю, когда вы завершите картину, она станет шедевром.
— Полагаю, это случится не раньше, чем мой добрый друг Танше закончит свою песню, которую он пишет для этой картины, — усмехнулся Мечтатель, небрежно проводя рукой по своим седым волосам. Бесполезная попытка пригладить хоть что-то! Серые пряди топорщились во все стороны, будто солома. — Как называется твоя ода любви, пылкий ты горец?
Танше кинул на меня хитрый до невозможности взгляд — и подмигнул:
— "Ключ от всех дверей". Символично, не так ли?
— До жути, — откровенно созналась я, чувствуя себя маленькой девочкой, которую водят за нос два прожженных интригана. — Хотелось бы мне услышать ее когда-нибудь…
Струны под пальцами Танше на мгновение ожили — мягким, мурлычущим перебором.
— О, кто знает, как повернется судьба! — коварный менестрель рассмеялся. — Но куда бы не завели вас дороги — пусть удача не расстается с вами, Лале.
