— Спасибо, братцы, — Тард поклонился перед всеми, — Что без дураков порешили.
* * *
В маленькой комнате второго этажа полуразвалившегося дома на углу улиц западного квартала горела одинокая свеча. Ее неверное пламя билось под порывами сквозняков из щелей в посеревших от времени досках, отражаясь в больших черных глазах на противоположном краю маленькой комнатушки, которые, не моргая, созерцали пламя. У окна, наклонив спинкой к стене хлипкий скрипучий стул, сидела неясная тень, взвалив ноги на обломок скамьи, разваленной кем-то надвое и так и оставленной на полу.
По соседству, за толстой каменной стеной, у которой располагалось единственное довольно большое окно в комнате, доносился гул голосов и клацанье посуды. Там хозяйствовали халфлинги, которые обустроили соседнее с разрушенным домом строение, использовав довольно прочную несущую стену уцелевшей части дома, где располагалась эта комнатка. Вторая же половина давно обрушилась и лишь каким-то чудом за ней не последовали остальные перекрытия и местами обгоревшие балки, примыкающие к заведению халфлингов.
Карнаж с силой втянул остатки лангвальдского чая из сферической глиняной кружки через серебряную трубочку, отдавая должное хозяину, который не только достойным образом заботился об этом укрытии, не давая до конца развалиться, но и так же достойно потчевали тех, кто им пользовался.
Кувшин с горячей водой стоял на подоконнике, накрытый тряпкой, пуская через маленькие дырочки в ткани густой пар, беспокоящий владельца паутины, сплетенной в верхнем углу окна. Протянув руку за кувшином Феникс сморщился от боли, отдавшейся в спине памятью о побоях стражи у эшафота. Пущенные в ход полукровкой разогревающие мази еще не скоро подействуют, а времени оставалось очень мало. Доливая горячей воды в лангвальдский чай, Феникс вздрогнул от раската грома где-то вдалеке.
По комнате пронесся мощный поток воздуха, едва не потушив свечу возле двери.
Карнажу постоянно не хватало времени и многое от этого получалось не так, как ему хотелось. Вот и теперь, словно в подтверждение слов Хроноса… Не так «ловец удачи» представлял себе, что расквитается с Роксаной. Видимо, в этом была виновна самоуверенность, появившаяся с тех пор, как полукровка отправил на тот свет старика Шрама, расплатившись сполна и именно так, как того хотелось. Конечно, было проще раздобыть самострел и пустить чернокнижнику болт меж лопаток, однако тогда бы тот умер в счастливом неведении. Так не годилось. Ведь хорошо принимает вызов судьбы тот, кто готов пойти на любые средства для достижения цели. Именно так учил Киракава, и именно так выходило в нелегком ремесле «ловца удачи». Феникс не раз ругал себя за то, что вот так, в открытую, появился в Шаргарде. Не озаботился хоть какими-то мерами предосторожности, за что чуть не поплатился жизнью. И ведь хорошо знал нравы, что царили в феларской столице после войны, но…
Двое пажей неуверенно ступили по скрипучим доскам полу развалившегося дома, который предстал перед ними, едва халфлинг, получив свои деньги, подтолкнул обоих в сторону неприметной двери за высоким стеллажом на кухне. За спинами раздался грохот задвигаемого засова, и они остались одни посреди развалины с разбитыми окнами и дырявым полом. Пажи начинали сомневаться в том, туда ли привели их указания волшебницы. Случаем не в логово ли наемного убийцы они угодили, что в западных кварталах не было бы большой редкостью?
Вооружившись для верности увесистыми палками, оба начали подниматься по единственной уцелевшей лестнице, которая опасно шаталась под ногами и угрожающе трещала. Наверху показалось несколько дверей, одна из которых была распахнута и вела в никуда, обещая торопыге кучу обломков внизу, на которые тот упадет с высоты в добрых десять футов. Вторая же вела в комнату в уцелевшем углу здания под остатком черепичной крыши. Пажи стояли перед ней, не решаясь открыть. Наконец, один из них, который оказался постарше другого, дождался очередного раската грома и нажал на ручку. Скрип несмазанных петель потонул в грохоте надвигающейся стихии, но едва паж шагнул внутрь, как увидел метнувшийся от сильного сквозняка огонек свечи, тут же погасший на столе у двери. Он замер, подставив кулак к носу товарища, который готов был выругаться. Осторожно заглянув внутрь паж увидел, как в квадрате окна появилась рука, сжимающая ножны с мечом. Большой палец надавил на гарду, и клинок с щелчком вышел на пару дюймов. Из тени слева сверкнули два желтых глаза.
Дальше входить было нельзя.
Паж судорожно сглотнул, словно прочитанные им недавно хроники острова Палец Демона сошли со страниц и подтверждались сейчас живым примером. Парень сто раз поблагодарил в мыслях того профессора исторических наук, который заставил его прочесть труд феларских исследователей и путешественников. Если бы не те несколько строк о своеобразных угрожающих знаках… Его дрожащая рука извлекла конверт с печатью из-под камзола на груди и, сотрясаясь от напряжения, медленно положила на стол. Из угла комнаты раздался едкий смешок, словно послуживший сигналом им убираться. Пажи с грохотом захлопнули дверь, кубарем скатились с лестницы, побросав палки и, с руганью перебравшись через завалы из обломков досок, расколотой черепицы и опаленного кирпича, стремглав побежали прочь от этого места.
Карнаж подошел к столу, снова запалил свечу и распечатал послание. Впрочем, ничего неожиданного для себя он не узнал:
Любезный мэтр Карнаж.
Поскольку мной была потрачена изрядная сумма на то, чтобы вытащить вашу голову из петли, то я вправе требовать от вас того, что обещал ваш друг. Его нежданный визит посреди ночи застал меня в момент отчаяния по поводу известного вам давнего недуга, что коснулся моего несчастного ребенка. Некий Эйлт от вашего имени пообещал мне, что вы располагаете средством, способным излечить болезнь «плохой крови». Надеюсь, что это действительно так, иначе вас найдут так же, как нашли теперь, и второй раз от петли вас уже ничто не спасет. Так что, прошу вас, не делайте глупостей и не пытайтесь покинуть город, а как можно скорее явитесь ко мне по указанному в конце письма адресу.
В постскриптуме «ловец удачи» встретился с несложным стишком-загадкой, в котором без труда узнал тот дом, где прежде происходили их любовные свидания.
Память о тех днях была жестоко подавлена, едва попыталась завладеть сознанием полукровки. Карнаж старательно осмотрел печать и, отложив ее на стол, погасил свечу. Хоть он и неплохо видел в темноте, но разобрать витиеватые закорючки почерка своей бывшей возлюбленной не могла помочь ни одна из двух частей его крови, пусть и даровавшие вкупе отменное зрение.
