Ольга Голотвина - Встретимся в Силуране!

Народу здесь почти не было — что тут смотреть, все события разворачивались на другой стороне. А те немногие, что здесь торчали, врассыпную кинулись от беглеца, которого неотступно преследовали два стражника.

Не останавливаясь ни на миг, Пилигрим спрыгнул в бассейн и побрел по пояс в холодной мутной воде — напрямик к храму.

Молодой стражник в запале чуть не прыгнул следом, но в плечо его вцепилась рука старшего приятеля:

— Ку-уда? Сдурел?!

— Да... но он же...

— Ему-то как раз можно. Ты что, не понял, за кем гонишься? А ну, бегом по бортику!

Бассейн имел форму полумесяца, поэтому пересекающий его напрямую беглец получил небольшой выигрыш во времени. Увы, воспользоваться им Пилигрим не успел: у противоположного бортика поскользнулся, с головой ушел под воду. Рука в поисках опоры зашарила по стенке бассейна, по локоть провалилась в невидимую с берега нишу... и пальцы сомкнулись на деревянной рукояти!

Подбежавшие с двух сторон стражники, которые уже собирались вытащить на берег жалкого, мокрого, сломленного беглеца, в ужасе шарахнулись от взвившейся над водой массивной секиры. Человек, вскинувший ее, оскалился так свирепо, что стражники поняли: он перешагнет через их трупы и пойдет своим путем.

Словно невидимая волна размела стражников в стороны. Беглец, стискивая рукоять секиры, шагнул под высокую арку — и стал недосягаем для погони.

Двое юношей в алых одеяниях приблизились к главному жрецу, готовясь подать в подставленные ладони слепого две чаши — одну с зерном, другую с водой из Тагизарны. Жрец должен был опорожнить обе чаши под ноги будущему королю, дабы грядущие годы его правления стали для Силурана обильными и радостными.

Однако протянутые ладони остались пустыми. Слепой жрец с изумлением и тревогой услышал, как в стройное пение влились крики смятения и ужаса, как смолкла музыка, как над толпой пронесся громкий гул.

Но он не мог видеть человека, который, возникнув из-за колонн, дерзко растолкал жрецов и встал перед Нуренаджи, тяжело опираясь на секиру.

Никто сейчас не назвал бы добродушным и веселым это лицо с пылающими глазами, с окаменевшими скулами, с гневно сдвинутыми бровями.

Нуренаджи отшатнулся, словно перед ним наяву возникло одно из тех чудовищных видений, что в последнее время терзали его по ночам.

— Требую справедливости! — загремел пришелец голосом, который не уступал рыку покойного короля. — Я, Тореол Скала Встречи из Клана Орла, Ветвь Изгнания, во имя богов и моей высокой крови требую, чтобы мне ответили: почему я объявлен государственным преступником? Нуренаджи, ты не наденешь корону, пока не докажешь, что я, старший принц, действительно виновен в измене!

Толпа обратилась в слух. Зрелище коронации на глазах у всех превращалось в нечто куда более драматичное и захватывающее.

За спинами толпы Джилинер сжал свои тонкие губы так, что они побелели. Длинные пальцы гладили зеркальный браслет. Вмешаться?.. Пожалуй, рано. Пусть один из принцев уничтожит другого, а Ворон займется уцелевшим. Может получиться красиво.

Но секира, секира!.. Как же этот вынырнувший из неизвестности мерзавец ухитрился разыскать ее в подводном тайнике? Ведь это ломает весь замысел...

А если так: когда в живых останется лишь один принц, Секира Предка взовьется в воздух и сама зарубит недостойного претендента на престол. А потом, перелетев через головы толпы, покорно ляжет в руку Ворона... Неплохо, совсем неплохо!

Джилинер позволил себе легкую улыбку.

А Нуренаджи оправился от потрясения — и грозно ощерился, разъяренным кабаном двинулся на двоюродного брата:

— Ты посмел явиться сюда, предатель?

Как ни странно, ярость врага помогла Тореолу успокоиться. Он ответил так же громко, даже с насмешливыми нотками:

— Ты называешь меня предателем — но какие у тебя доказательства, кроме невнятных слов выжившего из ума старика? Вот я, Нуренаджи! Я не прячусь! Если докажешь мою вину — сам взойду на эшафот. Я хочу разобраться в этом темном деле, это мое право! Прикажи начать расследование... если, конечно, не боишься.

— Боюсь? — побагровел Нуренаджи. — Ты хочешь сказать, что я трус?!

— Не «хочу сказать», а уже сказал!

— Я не стану тратить на тебя время, — с ненавистью ответил Нуренаджи. — Покойный государь объявил тебя преступником — и ты будешь убит. Без суда. Прямо здесь.

— Нет! — рванулся вперед слепой жрец. — Нельзя, мой принц! Никто не может убить человека в храме! Это кощунство!

— Я отвечу за это в Бездне... Эй, стража!

Стража замялась, затем неуверенно двинулась к ступеням. Тореол поднял секиру, готовясь защищаться. Толпа негромко зароптала.

— Назад! — крикнул жрец. — Святотатство! Сражение в храме!..

— Не будет сражения. — Нуренаджи немного отступил, не сводя глаз с широкого лезвия секиры. — Эй, арбалетчики! Пристрелить его... Я кому сказал?! — заорал он, увидев, что стража колеблется.

Стрелы скользнули в прицельные канавки. Стража боялась гнева богов, но гнева принца она страшилась больше.

— Стойте! — раздался вдруг звонкий голос. Из толпы выскользнула тоненькая гибкая девушка в потрепанной дорожной одежде. Змейкой юркнув меж опешившими стражниками, она взбежала по ступеням. — Не стреляйте! Так же нельзя!

— Это что еще за девка? — изумился Нуренаджи новому действующему лицу. — А ну, убрать ее отсюда!

Двое стражников поднялись по ступеням.

— Назад! — холодно приказала незнакомка. — Прочь руки от Дочери Клана Рыси!

Стражники попятились. Раз девчонка с растрепанными волосами и в неказистом наряде заявляет, что она Рысь, значит, так оно и есть.

— Вы не можете убить его просто так! — с отчаянным вызовом крикнула девушка. — Вы вообще не можете его убить! Он не преступник! Не знаю, в чем его обвиняют, но это все равно неправда!

Нуренаджи ничего не успел ответить этой агрессивной пичужке с ее голословными заявлениями, потому что в этот миг до площади докатилась волна криков. Она возникла на городской стене, где первыми завопили караульные. Крик подхватили прохожие на улице, лавина голосов хлынула по городу — и достигла храма.

Все разом взглянули в небо, откуда снижался черный дракон с перепончатыми крыльями.

Началась тихая паника. Передние ряды отхлынули от храма, сбивая с ног задних.

Джилинер, вовремя заметивший опасность (не дракона, а перепуганную толпу), легонько сжал пальцами зеркальный браслет — и очутился на каменном балкончике богатого дома, выходившего окнами на площадь. Хозяйка, молодящаяся толстуха, которая до этого мгновения увлеченно следила сверху за событиями, узрела дракона в небесах и незнакомца на своем балконе, издала кошачий вопль и потеряла сознание. Ворон нагнулся над женщиной, убедился, что обморок не притворный, довольно кивнул и, оставив толстуху валяться там, где упала, вернул свое внимание к тому, что происходило у храма.