Алексей Пехов - Золотые костры

Ознакомительная версия.

— Назови их, — предложила моя бывшая напарница.

— Если он хочет получить кольцо, то пусть вернет то, что снял с моего пальца в Латке.

Вальтер покачал головой:

— Извини, ван Нормайенн, но это невозможно. Я сразу же его уничтожил — работа ведьмы, и оно могло навести ее на нас. Вижу, что сейчас у тебя такое же. Быть может, я как-то могу компенсировать твою потерю?

Да. Распахнуть окно и сигануть головой вниз.

— Забудем. — Скрепя сердце я отказался от своей мечты. — Далее. Я иду с тобой.

— Зачем тебе рисковать?

Чтобы ты не убил меня сразу после того, как возьмешь желаемое.

— Потому что, если кто-то из вас представится мной, я не собираюсь потом расхлебывать его ошибки.

— Что-нибудь еще?

— Никакой крови.

— Ну, разумеется. — Он сказал это так честно, что даже я бы поверил ему, если бы не знал колдуна слишком хорошо и не побывал в застенках замка Латка.

— Тогда нет проблем. Час поздний, господа. С вашего позволения, я отправлюсь домой.

— Ты легко согласился, ван Нормайенн. Я думал, придется убеждать тебя до утра.

Я заметил легкую усмешку кондотьера. Интересно, как они планировали меня убеждать?

— Ты мне все еще не нравишься, колдун. Как и все, что происходит. Но я это делаю только ради нее. Запомни это.

— Весомый аргумент, — кивнул он. — И я в него верю. Увидимся завтра, ван Нормайенн.

— Я провожу, — вызвалась Кристина.

Мы вместе спустились на первый этаж и, не сговариваясь, вышли на улицу.

— Еще не поздно уехать. Прямо сейчас, — вновь предложил я.

Она избегала смотреть на меня и отрицательно покачала головой:

— Я потеряла свой кинжал. И что самое ужасное — ничуть не жалею. Я больше не страж, Людвиг. Мне некуда возвращаться.

— Пропажа оружия не лишает тебя дара. Даже без него ты — страж.

Она неожиданно прислонилась лбом к моей груди:

— Я устала, Синеглазый. Устала быть стражем, устала оправдывать ожидания Мириам, устала спасать Братство, отчитываться перед магистрами, враждовать с законниками и вычищать все те горы дерьма, что оставляют люди после своей смерти, не желая отправляться в чистилище. Все мое существование, сколько я себя помню, посвящено именно этому. Знаешь, чего я хочу? Покоя. Сбежать далеко-далеко, туда, где нет темных душ и людей с проклятием дара, магии, и оставить все за спиной, жить своей маленькой жизнью, писать музыку и растить детей. Но самое страшное в этом то, что мои желания ничего не значат. В меня вбили то же самое, что и в тебя, — спасать людей и защищать Братство. Темный кузнец — самое опасное, с чем мы сталкивались. Я обязана разобраться с ним.

Было обидно, что мы понимаем защиту Братства совершенно по-разному. Она намерена подставить его, чтобы потом пытаться спасти то, что уже будет уничтожено. Я готов предать ее надежды, чтобы школа в Арденау существовала и дальше.

— Что же. Это твой выбор, — с сожалением сказал я ей.

— Постой! — Она схватила меня за руку. — Тебе не обязательно участвовать. Правда. Просто дай нам кольцо и уходи. Мы что-нибудь придумаем.

— Я должен что-то еще знать?

Она сделала шаг назад:

— Могу говорить только за себя. Не понимаю, как при огромном стечении народа и клириках можно украсть вещь у кардинала… И боюсь за твою жизнь. Возможно, я ошибаюсь, но сказать об этом — правильно, и ты должен быть в курсе моих размышлений.

— До завтра, Криста. Будь осторожна с ними.

Она улыбнулась:

— Это им следует быть осторожными.

И вернулась обратно в аптеку.

Встречать кардинала Урбана я планировал не выбираясь из дома. Окна моих комнат выходили на центральную городскую улицу, по которым должна проехать торжественная процессия, так что я был обеспечен неплохим зрительским местом.

Пугалу тоже было интересно поглядеть. Оно торчало здесь с самого утра, впрочем, не без дела. Вчера вечером одушевленный спер в какой-то лавке деревянную марионетку, за что ему пришлось выслушать нотацию от Проповедника, так как «какой-то ребенок теперь лишился радости». По мне, какой-то ребенок избежал ночных кошмаров, кукла выглядела чудовищно — гротескная копия человека с чуть вытянутой головой, широченными руками и бочкообразной грудью. Раскрашена она оказалась ничуть не менее бездарно, чем вырезана: глаза разной величины, губки бантиком, солома вместо волос.

Пугало проявило творческую жилку, чуть подправив все, что нужно, серпом. В итоге игрушка обрела характерную и знакомую зловещую ухмылочку.

— Прелестно, — оценил Проповедник. — Теперь можешь привязать к ней веревочки и корчить кукловода из Литавии.

Пугало действительно привязало веревочку, но лишь одну, и за шею. Затем извлекло из кармана мундира клочок атласной ткани, иголки, нитки и за полчаса сварганило одежонку. Оно разве что не насвистывало от удовольствия, наслаждаясь рукоделием. Когда все было готово и кукла повисла под потолком, Проповедник осторожно изрек:

— Святой Витт и все его пляски! Мне одному кажется, что эта штука похожа на кардинала? Оно теперь высунет ее в окно и будет махать при всей честной компании?

На столь сложный вопрос у меня ответа не нашлось. И Проповедник внес очередное предложение:

— К чему вся эта суета, Людвиг? В твоей сумке целых два проклятых камня. На кой черт нагревать кардинала на еще один?

— Ну, «нагреть» его высокопреосвященство еще надо суметь. Впрочем, я не недооцениваю силы Вальтера. Он может провернуть нечто подобное.

Проповедник скорчил мину, став похожим на заморскую обезьянку:

— Ты сам себе противоречишь, Людвиг. То «не сумеет», то «может». Почему бы тебе все-таки не отдать им то, что у тебя есть, и не впутываться в серьезные неприятности? В Риапано живут опасные люди. Стоит ли перебегать им дорогу?

— А ты задумывался, что случится, когда заговорщики получат камни?

Он развел руками:

— Я не знаю.

— В том-то и беда. Быть может, они уберут меня как лишнего свидетеля, быть может, Кристину. Я хорошо успел узнать колдуна. Отдавать в его руки то, что он хочет, — опасно. Потяну время.

Старый пеликан рассеянно вытер кровь со щеки, отчего та не стала более чистой:

— Это несколько не по законам Божьим, и тебе, наверное, странно слышать подобное от меня, но, если он так опасен, почему бы просто все не завершить? Взять пистолет и разнести ему голову? Хотя бы за то, что из-за него ты провел в подземной камере пару месяцев и едва не отдал Богу душу.

— Вообще-то отдал, и, если бы не София, я бы с тобой сейчас не разговаривал, — напомнил я ему. — Я думал над этим, но меня останавливает то, что у него есть ценное знание о темном кузнеце. Столь важные сведения могут быть полезны для Братства, а пуля, друг Проповедник, раз и навсегда поставит точку. От трупа очень тяжело что-нибудь узнать.

Ознакомительная версия.