— Ответ принимается. Просветите совет, где вы достали необходимые ингредиенты для создания души-феникс?
Кивнув, я рассказал то, что опустил в своем рассказе. Мы не лжем, но мы имеем право оставлять часть информации при себе и рассказывать ее только по своему желанию, и никто, даже совет, не имеет права заставить говорить.
При упоминании о том, что древо дало мне три яблока, по залу прокатился легкий шепот.
— Что вы собираетесь делать с оставшимся яблоком?
Я покачал головой.
— Я пока не решил, Старейший. Если оно необходимо совету, то я могу добровольно предоставить его.
— Не стоит! Древо Познания не каждому дает три дара, быть может, вам оно пригодится в будущем, тем более что вы только у начала своего пути. — Безликий Старейшина окинул «взглядом» совет, и произнес: — Уважаемый Совет, у меня все!
Вперед вышел другой Старейший. При взгляде на него я непроизвольно вздрогнул. Если бы старейший не вышел прямо передо мной, я бы вряд ли смог его даже ощутить. Его тело и плащ словно растворялись во мраке Цитадели. А шаги неслышны…
— Подведем итог, модой неофит. — Голос старейшего напоминал тихий свист ветра в пустом помещении. — Уничтожив Печать Змеи, вы сломали комбинацию как троих сородичей, которые решили дать вам шанс попробовать свои силы, так и лишили шанса создать новый домен на острове. Вам следовало вызвать сородичей гораздо раньше, и тогда при активации печать ликвидировали бы куда меньшей ценой. Вы слишком молоды и только это прощает вам ваше невежество!
Слушая его, я с трудом пытался себя убедить, что несмотря на все мои чувства, передо мной стоит не Старейший, а сама Великая Тьма на короткий миг принявшая облик сородича.
— Раскрывшись своим сокурсникам, вы допустили ошибку, и только их честность сохраняет вашу тайну. Вы привязались к смертному, и нарушили двенадцатый постулат, сотворив ему душу-странника. Феникс непоседлив и в поведении подобен своей основе — первородному огню. Он не греет и не обжигает, он сжигает все дотла.
Тут я заметил, что Старейшие один за другим стали покидать реальность, уходя из Цитадели порталом или погружаясь в более глубокие слои мира.
Тем временем Старейший Безликий продолжал:
— Ты сражался с нежитью как человек, а не как Смерть, и в этом твоя ошибка. Они — лишь подобие былой жизни, куклы, марионетки, просто тлен. Ты проиграл трем личам, и это едва не стало твоим развоплощением в мире живых.
«Такое чувство, что меня отчитывают как нерадивого ребенка. Хотя, скорее всего для них я и есть ребенок. Точнее, не больше чем ребенок».
У данного Безликого была странная манера говорить. Он постоянно чередовал «ты» и «вы» при чтении нотаций. Словно не определился, как со мной разговаривать. Великая Тьма, как же бывают странны слова и действия Безликих, даже для своего народа!
— Ты наложил на боевую эльфийскую куклу, которую собственный отец чуть ли не своими руками сделал из своей собственной дочери, печать. И ты не наказан только потому, что она еще жива. — Видимо на моем лице проступило удивление. — Да, именно жива, и вы еще встретитесь, чтобы закончить начатое, и решить возникшее разногласие.
«Опять Безликий говорит загадками! И как это понимать?»
Зал тем временем опустел и только читавший мне нотации Старейший Безликий оставался на месте и монотонно продолжал:
— И последнее. Ты подарил долгоживущей смертной цветок, который должен как придать ей больших сил, так и избавить от проклятия. Причину этого ты можешь оставить при себе. — В голосе Безликого проскочили нотки веселья. — Ты решил завести себе друзей, но не знаешь как вести себя, постоянно заглядывая в бесполезную для этого книгу, написанную великим шутником. В свое время он считал шутку остроумной, но большинство приняло ее за чистую монету. Чтобы разобраться в себе, чтобы вы смогли определиться как в своем пути, так и понять свои ошибки…
В правой руке Безликого появилась коса. Старая крестьянская коса со слегка кривым, рассохшимся от времени древком и покрытой пятнами ржавчины железным лезвием косы.
Удар концом древка в пол Цитадели под нашими ногами и от него во все стороны потекли волны первозданной Тьмы, заполняя зал для совещания. Заполнив все вокруг, Тьма неожиданно осела на пол, стены и сводчатый потолок зала множеством неизвестных мне плетений, переплетающихся друг с другом в единую сеть. Все виденное мной до этого, ни в какие сравнения не идет с тем, что сейчас создал Безликий! Самые сложные печати живых меркнут на этом фоне как рисунок трехлетнего ребенка рядом с творениями Мастеров.
— Оголите предплечья обеих рук, неофит! И снимите оба браслета, если не хотите повредить их! — Вздрогнув, я поспешил снять браслеты. Уже когда я собирался убрать их во внутреннее пространство плаща, то был остановлен Старейшим: — Не стоит, так же советую достать из личного пространства все, что может понадобиться на будущий год.
— Прошу прощения, но я не понимаю, Старейший.
— Просто сделай, — последовал его ответ.
— Хорошо.
Я выложил прямо на пол подарок богини Хель, книгу в которую записывается все, что я пишу стальным пером. Подумав, я достал оттуда мешочек с подаренными отцом кристаллами с историями и кошель с деньгами и ключом от банковской ячейки. Последнюю оформила на меня Тиаль, сказав, что так ей будет удобнее. Лично самой или с посыльными присылать деньги, заработанные от производства пошива одежды, ей оказалось как-то неудобно. Так и не понял почему.
— Это все.
В следующий миг плотный кокон первозданной энергии окутал меня и приподнял над полом. А в следующий миг пришла боль.
— Властью данной мне Советом и Тьмой я ставлю тебе на предплечье правой десницы «Печать Смерти» лишающей тебя всего того, что делает тебя таким же как и все мы! Ты не сможешь использовать Тьму, не сможешь менять ипостась и не сможешь путешествовать и видеть мировые слои. Ты лишаешься Плаща, Маски и Косы, Свитка и Часов. Когда придет время, тьма вернет тебе их.
Руку словно раскаленной болванкой прижгло. Но на этом процесс не прекратился!
— Заключая в бренной человеческой оболочке твою сущность, я в равновесие печатей ставлю на предплечье левой десницы «Печать Жизни»! Она сделает тебя подобным короткоживущим с их силами и слабостями, даром богов и их проклятием!
Закончив произносить ритуальную фразу, Безликий снова ударил концом древка в пол Цитадели. С тихим шелестом переплетение магических контуров пришло в движение. Оно словно втягивалось, или даже поглощалось коконом, в котором, сжав зубы от запредельной боли висел я. Правая и левая руки буквально горели.
