Призванный раскинул руки. И в тот же миг неистовый ветер принялся рвать полы его черных одежд, трепать черные волосы. А перед ним из точки начал раскручиваться черный смерч, рваные края которого начали превращаться в окно портала.
С той стороны показались необозримые просторы степей, покрытые неисчислимыми всадниками, скакавшими на кривоногих скакунах. Позади них сплошной стеной двигались двухколесные повозки, над которыми реяли флаги, больше напоминавшие замызганные лоскуты ткани, нежели боевые знамена. Правда, встречались и гордо реющие штандарты. Возле них толпились самые свирепые и грозные воины. Иногда из повозки, над которой плескался такой знак, выглядывала завернутая в темную хламиду худая фигура. Когда резкий ветер откидывал с ее головы ткань, всеобщему обозрению представали запавшие глаза, безгубый рот, ссохшаяся кожа мумии. Это степные личи гнали свой народ вперед. Вот откуда-то ровными рядами, как муравьиная река, уничтожая все на своем пути, бежали вперед пустынные орки. Неожиданно крупные, злобные, подстегивая себя гортанными выкриками, они спешили на помощь степнякам.
Бог уже было шагнул в портал, как вспомнил.
– У меня же здесь еще есть сторонники!.. – Ухмыльнувшись, он взмахнул рукой.
Через пару секунд дверь в молитвенный зал буквально сорвало с петель вбегающими измененными. Они лавиной стремились к нему из всех уголков Дома Совета. Где-то в дальних закутках те, кому когда-то Лучезарным Адорном были розданы «новые амулеты Пресветлой», еще претерпевали изменения, что запустил своей волей Артас. Но большинство из них, те, кто сознательно ступили на путь измены вместе с Первым Перстом, давно завершили превращение и теперь, презрев все законы мира, по стенам и по потолку, когда не стало хватать места на полу, спешили на божественный зов.
Окруженный тварями всех видов и мастей, довольный бог стоял и смеялся.
Портал маслянисто поблескивал и манил к себе. Хватило лишь мысленного приказа, и измененные потоком хлынули в распахнутое жерло вихря.
Когда проскочила последняя тварь, портал сжался до точки и растворился. Только теперь Гарост рискнул показаться из-за потайной дверцы. Он был неимоверно рад, что чутье подсказало не надевать на шею подарок Лучезарного. Во что обратился его личный помощник Ториан иль’Эван, он уже видел. Этакая свинья, облаченная в остатки богатых одежд, пронеслась мимо и бросилась в портал за остальными. Ныне он один, да еще жалкая кучка приверженцев Пресветлой остались в Доме Совета. Все прочие, перекинувшись в уродливых бестий, исчезли в вихре портала.
Что ж, время все расставило по своим местам. Показало, стоит ли менять привычных богов на новых. Вот теперь следовало вернуться к истокам и твердо определиться: кем быть и с кем оставаться. И чем быстрее он это сделает, тем будет лучше – иначе можно оказаться в проигрыше. Остаться, конечно же, следует с Лемираен, перестать быть отринутым и вернуться к первоисточнику. Тем более что он никакой ритуал, как остальные, предусмотрительно не провел.
Мир Бельнориона принадлежит Троице богов и с ней же останется. Более того, в их защиту выступает и половина Совета посвященных и таинственная посланница. Скорее всего, она осталась жива. Ну что ж, сейчас надо ей помочь…
Несущий свет опустился на пол оскверненного молитвенного зала, сложил руки и зашептал, взывая к богине.
Слова падали бессильно в тишине. Не было молитвенного сосредоточения, даже присутствие Пресветлой не ощущалось. Казалось, его молитва разбивалась о невидимый щит, что отрезал небеса от земли.
Поморщившись, Несущий Свет вздохнул:
– Ну что ж, придется обращаться к недавним противникам. Все же хорошо, что я задержал приказ об уничтожении старого пня! – Сосредоточившись, он мысленно потянулся куда-то в западном направлении.
Долгое время ничего не происходило, в ожидании тело начало затекать, когда наконец-то появился знакомый отклик.
– Лионид, – еще раз беззвучно позвал он. – Вы слышите меня? Лучезарный! Вы живы? Лионид!
– Что ты меня тревожишь?! – раздалось извечно сварливое брюзжание в голове Гароста.
Место, где находился старик, определить не удавалось, но все же становилось понятно: он в добром здравии, а отнюдь не сгинул на просторах Раолина.
– Крупные проблемы в Совете, – осторожно попытался пояснить Несущий Свет.
– Кто опять чего не поделил? Имрад вновь отходил посохом Кривала?
Гарост фыркнул. Извечная нелюбовь двух посвященных всегда вызывала всеобщее веселье. Но тут же одернул себя.
– Хуже. Гораздо хуже. Скоро произойдет прорыв Иномирья. И, кажется, все случится у Камня Трех Сердец. Первый Перст Адорн предал богиню и призвал иного бога в наш мир… – Тут он выдал весьма подкорректированную версию всех дел без своего непосредственного участия в них.
– Ни на день оставить нельзя, – казалось, даже в мысленном слушании Лионид скривился. – К Пресветлой взывал?
– Доступа к небесам нет. Я не могу дотянуться.
– А вот это очень плохо, – помрачнел Пятый Перст. – Этим молокососам сообщил?
– Третьему и Четвертому Перстам?
– Да!
– Нет, вам первому. Вы как старший…
– Завилял, завилял хвостом! – оборвал речь Несущего Свет Лионид. – Я тебе не красная девица, чтобы ты мне комплименты расточал. Лучше не лебези, а собирай всех, кто еще остался в Доме. А потом открывай портал к Клайвусу.
– У меня нет высочайшего соизволения.
– Пока боги не видят, открывай!
– Да у меня на него сил не хватит! – взвыл Гарост.
– Сосунок! – хмыкнул Лионид. – Вот в мои времена были Несущие Свет! Не чета нынешним! Ладно, не хнычь. Там у третьей статуи в коридоре Поклонения есть небольшой медальон в постаменте. Выломай его – и вот тебе портал. Учти, работать будет неполных полчаса. Так что рассчитывай, сколько сможешь перебросить к месту сражения. А теперь все! Не отвлекай меня. Буду разгребать, что вы там наворотили.
И исчез из головы Гароста.
Едва присутствие Пятого Перста растаяло, Несущий Свет злобно прошипел:
– Ничего, старый пень. Я тебе еще припомню такое обращение! Вот придет мое время, потягаемся!
После рассказа жреца братья весь вечер молчали. Лишь к утру страсти слегка погасли, и они перестали кривить губы в раздражении на любое произнесенное Эльмой слово. Надо отдать девушке должное, она проявила такт и уважение, даже не заикнувшись об услышанном.
Впрочем, на восьмой день блужданий по болоту любые сильные эмоции были невозможны. Мы настолько вымотались, что могли думать только о сухой одежде и глотке горячего вина. К тому же Морвид «обнадежил» нас, заявив, что основные трудности еще впереди, а путь, который мы прошли, – самый обычный путь.
