Женщины обменялись странными взглядами.
Ло Аврелия
— Как же я устал, — простонал Штефан, бросая свой плащ на землю рядом с лежащей на спине Аврелией. — Три встречи за пять дней. С ума сойти.
— Угу, — отозвалась девушка, отрешенно глядя вверх, откуда на нее медленно планировал одинокий оранжевый лист.
— Ты не в курсе, сколько нам еще предстоит «свиданий», вроде сегодняшнего?
— Семь или восемь. Возможно, меньше. — Она видела составленный Лидией список представителей Дома Весов, но понятия не имела, с кем из упомянутых в нем аристократов супруга Гнеца собиралась встречаться лицом к лицу.
После прибытия Фоссов и наемных солдат дочь императора развила бурную деятельность. И теперь их команда вместо того, чтобы скрываться в необжитой местности, ожидая возвращения Абеля, проводила встречу за встречей, склоняя к сотрудничеству одного высокородного за другим. Пока успешно. Но Аврелия не слишком обольщалась. Несмотря на усилия Штефана, старательно выбиравшего время и место переговоров, а также заботившегося о путях отступления, их до сих пор не схватили лишь потому, что Лидии удавалось убедить «весовщиков» оказать ей поддержку. Однако одна единственная ошибка могла разрушить все.
— Не хочешь ролями поменяться? — спросил присевший рядом Цванг. — Ты будешь бегать по местности и раздавать указания солдатам, а я, так и быть, поработаю секретарем супруги шефа. В конце концов, кто из нас начальница службы безопасности?
— Начальница — я. Поэтому бегать будешь ты. Как наиболее опытный из имеющихся в наличии.
— Эй, — возмутился Штефан. — Я не твой подчиненный. Формально мы вообще равны.
— Ты хочешь доверить собственную безопасность молоденькой девушке? А как же инстинкт самосохранения?
— Я так устал, что мои инстинкты решили впасть в спячку.
— Тогда нам тем более не стоит меняться ролями. Секретарь должен инстинктивно чувствовать пожелания господина. Или, в нашем случае, госпожи.
— Я бы поспорил, но лень. Тем более что выиграть мне все равно не светит.
— Признаешь собственное несовершенство?
— Осознаю безнадежность спора с женщиной. Рикка тоже никогда не сдается. Даже после того, как у нее заканчиваются аргументы.
— У меня аргументы не заканчиваются. Да и из общего у нас с твоей супругой только пол.
— Ага. И нежелание признавать собственную неправоту. — Аврелия не видела лица Штефана, но ей показалось, что он улыбается. — Так и будете до конца дней изображать взаимную неприязнь.
— Изображать? То есть твоя супруга постоянно рычит на меня исключительно по привычке? Или потому, что не хочет признаваться в нежных чувствах? Ты уверен, что не увлекался новомодными любовными романами? Теми, в которых восхваляется однополая любовь?
— Не увлекался. А Рикка всегда рычит, когда ей сказать нечего.
Аврелия задумалась. Под таким углом она свои взаимоотношения с секретарем Гнеца не рассматривала. Но это вполне могло оказаться правдой. Необходимость прикрывать друг другу спину сближает. Да и делить им особенно нечего. Разве что мужчину. Да и то, стоит ли?
— Штефан, ответишь на один вопрос?
— Если он не про счет в банке…
— Мое лицо. К виду шрамов можно привыкнуть, но, видя их впервые, глаза отводили все. Даже Абель. Все, кроме тебя и Макмайера.
— У лысого это профессиональное. Он и похуже видел.
— Знаешь, чем утешить девушку. — Аврелия скривилась. — И все же. Ты можешь ответить?
— Вопрос‑то какой?
— Почему тебя не пугает мое лицо? — тихо, с трудом выдавливая слова, спросила она.
— Элементарно. Оно слишком высоко расположено.
— В смысле? — Девушка даже повернула голову, чтобы видеть собеседника.
— В прямом. Я когда на тебя смотрю, взгляд автоматически на груди фокусируется.
Аврелия недоуменно моргнула. Потом еще раз. Хрюкнула. И наконец залилась звонким смехом, чувствуя, как отпускает накопившееся напряжение.
Микаэла Верат, горничная
— Веселитесь… — протянула рыжеволосая девушка, приближаясь к хохочущей Аврелии и улыбающемуся Штефану.
— Веселимся, — согласился Цванг.
— А я сапог порвала. Вот, — пожаловалась оборотень, демонстрируя разошедшийся на обуви шов.
— Сочувствую. — Штефан даже не потрудился изобразить приличествующее случаю скорбное выражение лица.
— Ты специально мне обувь на размер меньше подсунул. — Мика обвиняющее ткнула в негодяя пальцем.
— Я? — удивился Цванг. — Обувь шеф с Риккой добывали.
— А ты размеры записывал. Мог бы и подумать, что девушки иногда льстят себе. Еще мужчиной называешься. Попросил бы господина Абеля прихватить несколько пар разного размера и формы…
— Не догадался. — Штефан развел руками, признавая свою вину.
— Во — о-от. И я о чем. В общем, ты должен срочно отыскать мне новые сапожки. Нельзя же охранять госпожу Лидию в рваной обуви. Что подумают аристократы, с которыми ей приходится встречаться…
— Осознал. — Мужчина покаянно склонил голову. — Как только смогу посетить лавку, не опасаясь оказаться за решеткой…
— Ну, Штефан, — заканючила девушка. — Ты ведь почти настоящий контрабандист. Имеешь связи в преступном мире.
— И что? Предлагаешь оставить ворам заказ на пару женских сапог? Или купить столь редкий товар на черном рынке?
— Ага, — Мика радостно закивала головой.
Цванг вздохнул, не оценив ее детский восторг.
— Может, просто эти зашить?
— Это само собой. Ходить ведь в чем‑то надо. Но и новые сапожки тоже нужны. Для представительности.
— Ну раз для представительности, тогда ладно. Раздобуду в кратчайшие сроки. Как только Аврелия деньги выделит.
— У — у-у… — протянула горничная, глядя на ухмыляющуюся начальницу службы безопасности, отвечающую, кроме всего прочего, за финансы группы.
Снять средства с банковских счетов или обналичить векселя не представлялось возможным, а имевшаяся наличность ограничивалась добытым в Гнезде Фениксов золотом. Запасы которого, к тому же, изрядно уменьшились после выплаты аванса нанятым для охраны госпожи Лидии солдатам. Так что убедить экономную аристократку потратиться на что‑либо, кроме предметов первой необходимости, было довольно сложно. Это не над Штефаном подшучивать. Хотя…
— Можешь начинать, — предложила высокородная, судя по всему, прекрасно понимавшая необходимость приобретения более удобной обуви и не имевшая принципиальных возражений.
Мика старательно изобразила маленького щеночка, уставившись на Аврелию жалобным взглядом. Та рассмеялась.
