– Раскрыли они наш заговор! – высказал вслух подозрение, висевшее в воздухе, боярин Златан.
– Тише ты, – прицыкнул на него Станислав. – Что ты ревешь, как медведь в брачную пору.
Княжич Владислав, скакавший рядом с крытым возком, оглянулся на притихших бояр и ободряюще помахал им рукой. Карочей в ответ одарил родственника ослепительной улыбкой, хотя на душе у него скребли кошки. Даджбогово колесо, нестерпимо жарившее спины путников весь день, покатилось вниз по небесному склону. Карочей прикинул в уме, где могли прятаться мечники Горазда, и пришел к выводу, что самым удобным местом для засады стал бы березовый колок, рассеченный надвое дорогой, накатанной повозками. Справа от этого колка вытянулся неглубокий овраг, по дну которого к месту событий могла скрытно подойти хазарская рать. Карочею оставалось надеяться только на то, что какая-то непредвиденная случайность помешала Горазду осуществить свой замысел, либо он благополучно выскользнул из расставленных Велесовыми ближниками силков. Увы, этим надеждам не суждено было сбыться. Княжич Владислав, скакавший впереди, громко крикнул что-то своим мечникам, и те мгновенно окружили возок плотным кольцом. Скорее всего, Владислав просто хотел уберечь молодую жену от страшного зрелища, открывшегося глазам ошеломленных радимецких бояр. Березовый колок был завален трупами. Лежало их здесь не менее двух тысяч. Карочей почти сразу опознал Горазда. Честолюбивый степной ган, метивший в великие радимецкие князья, стоял в полный рост, пришпиленный сулицей к дереву. На чисто выбритом лице его навечно застыло удивление. Рядом лежали радимецкие бояре и ганы, числом никак не менее двадцати, а далее по всему колку – простые мечники, многие из которых даже не успели обнажить мечи для своей защиты. Судя по всему, Гораздову рать испятнали стрелами раньше, чем они успели обнаружить своих врагов. Карочея слегка успокоило то, что он не увидел хазар среди убитых. Не исключено, что Езекия просто не успел соединиться с Гораздом, но не менее вероятным было то, что боготуры перехватили посланного князем к хазарам гонца и заменили его своим. В этом случае хазары если и могли соединиться с радимичами, то разве что в стране Вырай. Карочея бросало то в жар, то в холод. Его так и подмывало пуститься в бега. Но он удержался от опрометчивого поступка. Предупредить Езекию он все равно не успеет, а себя погубит. Князь Владислав, подъехавший к ошеломленным боярам, собственной рукой вырвал сулицу из тела князя Горазда. А расторопный боярин Златан подхватил падающий труп.
– Здесь большое село неподалеку, – сказал княжич. – Пошлите своих людей за подмогой, бояре. Мечников надо похоронить здесь, а тела ганов перевезти в Славутич.
– Сделаем, князь, – бодро отозвался боярин Станислав. – Но кто же их посек?
– Наверное, печенеги, – криво усмехнулся Владислав. – Держитесь настороже, бояре, дабы и нам не нажить беды.
Совет был дельный, что и говорить. У чудом уцелевших бояр тряслись поджилки. Ведь запросто могут мечники Владислава и эти липовые боготуры порубить в капусту и бояр, и их немногочисленных охранников, а потом свалить все на тех же печенегов. Но судя по тому, как поспешно Владислав кинулся догонять возок с молодой женой, ничего подобного он и в мыслях не держал. Из чего ушлые радимецкие старейшины сделали вывод, что смерть их соратников по заговору спишут на печенегов и более никого преследовать не будут, дабы не ввергать Радимецкую землю в новую усобицу. И самым умным для уцелевших бояр будет принять этот предложенный сыном великого князя Богдана расклад, чтобы не нажить беды.
– Легко отделались, – сказал негромко боярин Станислав, садясь на коня. – А князя Горазда, конечно, жаль.
В Славутиче бека Карочея ждало еще одно горестное известие. Таны Аскольд и Гвидон привезли в Детинец тела каганова сына Езекии и двух его ближних беков из знатных рахдонитских семейств. Их смерть никак нельзя было списать на печенегов, а посему русаланы взяли вину на себя. Князь Богдан пребывал в великом смущении. Он никак не мог взять в толк, откуда на его землях взялись печенеги и хазары во главе с сыном Обадии. А главное, куда они все подевались.
– Печенеги ушли в степь, а хазары все полегли у излучины.
– Так ведь у излучины не моя земля, – рассердился Богдан. – Что вы мне головы морочите?
– А нам все едино, – пожал плечами чем-то расстроенный Аскольд. – Просто от той излучины до твоего Славутича ближе, чем до Сарая. Боготур Осташ велел передать тела убитых беков Карочею. Пусть он везет их в Итиль.
Богдан скосил глаза на сестричада, который как раз в это время разглядывал страшную рубленую рану на левом плече сына кагана. Удар оказался настолько силен, что Езекии не помог даже наплечник. Судя по тому, что и Езекия, и беки были в доспехах, смерть настигла их не ночью.
– Все хазары полегли? – негромко спросил Карочей у Аскольда.
– Более половины побросали оружие. Деваться-то им было некуда. Хазарскую рать рассекли на две части еще на подходе, не дав им развернуть строй. А далее пошла рубка. Сивар Рерик сбросил с седла сына кагана одним ударом. Так-то вот, бек.
– А вы, значит, успели к началу битвы?
– Успели, да не все, – горько усмехнулся Аскольд. – Атаман Мерич был убит еще рядом с Берестенем. Стрела вылетела из зарослей и угодила ему прямо в глаз. Убийцу мы так и не нашли, как в воду канул, собачий сын.
До Карочея наконец дошло, кому он обязан самым жестоким в жизни поражением. Вряд ли Варлав добровольно предал своих союзников. Просто боготур Осташ оказался умнее и посланца папской курии, и бека Карочея, и князя Горазда. И теперь Карочею предстоит нелегкое объяснение с каганом Обадией, потерявшим последнего сына, и с Ицхаком Жучином. Страшное объяснение, чреватое большими неприятностями. Хотя во всем случившемся виноват только сам каган. Нельзя доверять сопливому мальчишке управление таким важным стратегическим центром, как Сарай. Вот вам и результат. Езекия погиб сам и погубил людей, доверившихся ему. А с Варлавом Карочей еще сочтется, если тому, конечно, удастся вырваться из цепких лап Велесовых ближников. Впрочем, зла на пестуна тана Аскольда скиф не держал. Окажись он на его месте, наверняка бы действовал так же.
Итиль погрузился в траур. Карочей, по совету Жучина, держался от кремника, а следовательно, от кагана Обадии на расстоянии. Никто его ни в чем не обвинял, ибо из показаний уцелевших хазар всем, в том числе и кагану, стало ясно, что если и винить кого-то в неудавшемся походе в Радимецкую землю, так это самого Езекию, который решил отличиться, не поставив в известность ни отца, ни каган-бека Жучина.
