— Ты согласен? — нетерпеливо спросила Далия, и Дзирт понял по ее тону и позе, что она повторяет этот вопрос более чем во второй раз.
— Согласен? — вынужден был спросить он.
— Первый караван отсюда, — промолвила Далия.
Дзирт пожевал губу и посмотрел вокруг, но на самом деле он пытался заглянуть в свое сердце. Позади Далии вырисовывалась чернота Пирамиды Келвина, но она не вызывала у Дзирта холодных эмоций — как раз наоборот.
— Мы можем жить здесь, как мы говорили, прежде чем мы пошли в Истхэвен, — промолвил он.
Далия скептически на него посмотрела и даже засмеялась.
— Это будет легкая жизнь и состоящая из приключений.
— Они даже не пускают тебя в свой городок, глупец, — напомнила ему Далия.
— Со временем это изменится.
Но Далия решительно покачала головой, и Дзирт осознал, что она не соглашалась не только с этим его доводом, а отвергала саму предпосылку.
— Мы все уходим, все пятеро, — промолвила она. Даже Серая Амбра.
— Куда?
Далия снова над ним засмеялась. — Разве это важно?
— Если это не важно, то почему вы не останетесь здесь?
— Нет, — отрезала она. — Мы покидаем это несчастное место утомительных ветров и бесконечной скуки. Мы все. И я не буду преследовать твоих призраков в Долине Ледяного Ветра снова, даже если весь Мензоберранзан, вся Империя Нетерил и все демоны Абисса будут преследовать нас.
— Больше нет никаких призраков, — прошептал Дзирт, он знал, что это было правдой.
Но даже при этом, для нее не было никакого компромисса, понял Дзирт. Она видела Долину Ледяного Ветра как место воспоминаний о Кэтти-бри, и она не будет терпеть это.
Но, и при этом Дзирт не мог больше лгать себе или Далии. Он почувствовал укол вины, из-за того, что удерживал ее здесь, но напомнил себе, что сделал это только, чтобы защитить ее от Тиаго Бэнра. Но теперь, когда угроза казалась далекой, и Далия была права, не было никаких веских причин для любого из них, чтобы дальше оставаться в Долине Ледяного Ветра.
По крайней мере, для любого из остальных пяти.
— Будет лучше, если ты уйдешь, — согласился он.
— Если я уйду? — спросила она, и в ее голосе и осанке появилась злоба. Дзирт кивнул.
— Но не ты?
— Это мой дом.
— Но не мой? — спросила она.
— Нет.
— Чтобы ты мог гоняться за своей лесной ведьмой?
Дзирт беспомощно усмехнулся, ибо в ее словах была некоторая мера истины, он вынужден был признать. Не буквально, конечно, но в этом месте, даже без его старых и дорогих друзей, он чувствовал тепло домашнего очага, и он не позволит этому чувству снова выскользнуть из его рук.
— Я рассказывал тебе о Инновиндиль? — спросил он, и Далия закатила глаза. Однако Дзирт продолжал, хотя он помнил, что да, он рассказывал ей много историй о своей погибшей подруге эльфийке. — Я объяснял тебе идею, что эльф, который живет среди маложивущих рас, должен проживать свою жизнь вспышками, дабы приспособиться к их чувству времени?
— Да, да, дабы отпустить прошлое и двигаться вперед к новым дорогам, — рассеянно сказала Далия, как будто долго слушала эту скучную лекцию.
— Я, кажется, игнорирую совет Инновиндиль, — промолвил Дзирт.
— Тогда давай уедем утром.
— Нет.
Далия пожала плечами, явно сбитая с толку, казалось бы, бессмысленным упоминанием Инновиндиль, учитывая его ответ.
— Инновиндиль была неправа, — промолвил Дзирт. — Возможно, не во всем, и, возможно, не для всех, а для меня, в этом отношении, я теперь знаю и признаю, что Инновиндиль была неправа.
— В этом отношении?
— В отношении любви, — промолвил Дзирт.
— Рыжая ведьма из леса.
Дзирт кивнул. — Мое сердце осталось с Кэтти-бри. Я отдал ей его целиком и не могу забрать обратно.
— Она умерла сто лет назад.
— Но не в моем сердце.
— Призраки это слабое утешение, Дзирт До’Урден.
— Пусть так, — ответил он, и он никогда не был более уверен в своей дороге за все свои два века. — Я не опечален этим осознанием, этим признанием, что я продолжаю любить женщину, потерянную для меня столетие назад.
— Опечален? Я думаю, что ты безумен!
— Тогда я надеюсь на тебя, дорогая Далия, ибо я желаю тебе только лучшей дороги, и что однажды ты поймешь мое… безумие. Поскольку я действительно забочусь о тебе, как о друге, я надеюсь, что когда-нибудь ты будешь так же страдать, как я. Кэтти-бри умерла, но не моя любовь к ней. Инновиндиль была неправа, и моя жизнь будет счастливей с теплыми воспоминаниями об объятиях Кэтти-бри, чем при глупых и невозможных попытках ее заменить.
— Таким образом, есть только одна любовь? Не может быть никакой другой?
Дзирт обдумывал это мгновение, а затем честно пожал плечами. — Я не знаю, — признался он. — Возможно и так, в конце концов, время покажет. Быть может, в моей жизни когда-нибудь появится кто-то другой, кто согреет меня. Но я к этому не стремлюсь. Мне это не нужно. Кэтти-бри остается со мной, для меня она очень живая.
Он видел, что Далия сглотнула, и ему было больно причинять ей боль — но насколько больше он ранит ее, живя во лжи из трусости?
— Тогда прими наши отношения, как есть, — предложила Далия спустя время, и ему показалось, что в ее голосе были нотки отчаяния.
— И что это, развлечение?
— Игра, — сказала она с напускной легкостью и слишком широко улыбнулась. — Давай наслаждаться дорогой и телами друг друга. Мы хорошо сражаемся вместе, и хорошо любим вместе, поэтому пусть это будет, и оно не должно иметь никакого значения вне…
— Нет, — перебил Дзирт, хотя он не мог отрицать, что предложение Далии было соблазнительным. — Не ради тебя и не ради меня. Мое сердце и дом здесь, в Долине Ледяного Ветра, и я останусь здесь. А ты не должна здесь оставаться.
Из-за удрученного лица Далии, Дзирт чуть ее не обнял, но снова, ради ее блага, он этого не сделал.
— Ты хочешь послать меня с Энтрери? — спросила она, сузив глаза, и ее лицевая вайда, казалось, усилилась тогда, отражая растущий гнев. — Он прекрасный любовник, ты знаешь.
Дзирт осознавал, что она просто нападает, просто пытается ужалить его в ответ на отказ. Он решил ничего не отвечать.
— Я много раз делила с ним ложе, — давила Далия, а Дзирт просто кивал.
— Тебя это не волнует? — спросила Далия, ее тон был почти негодующим.
Дзирт тяжело сглотнул, видя, что уязвил ее гордость, и он знал, что должен позволить Далии спасти хотя бы часть ее глупой гордости. Или он снова должен действовать ради ее же блага?
— Нет, — решительно ответил он. — Мне не все равно, но не так, как ты предполагаешь. Я рад, что вы нашли друг друга.
