В отчаянии маг попытался один довести дело до конца. Из складок одеяния он выхватил острый нефритовый нож и занес руку для удара. Но не успел ее опустить. Повинуясь словам непонятного, но прекрасного гимна, хватка каменного алтаря ослабла, и Арвен сумел перехватить запястье жреца. Рука мага изогнулась, клинок неловко, боком вошел в живот нападавшего. Черный, как сама смерть, фаррадец издал сухой звук, больше похожий на удар камня о кости, и обмяк.
Другие жрецы, пришедшие вместе с ним, дрогнули и побежали, спасаясь от неминуемой смерти в волчьих когтях. Как ни странно, их никто не преследовал. Зачарованные, волки подчинялись приказам, которые Астин отдавала при помощи заветного ожерелья, когда-то добытого Арвеном в замке графа Крискиллы. Сейчас этот амулет висел у нее на шее. Прибегнув к нему, она, наверное, могла бы собрать здесь всех волков, обитавших на земле.
Король встал с алтаря, потирая руки и глядя, как его невеста въезжает в каменный круг.
— Ты все еще любишь меня? — спросила она.
— А ты?
— Я никогда не переставала любить тебя, Арвен, — девушка подняла голову и заглянула в его черное от усталости лицо, — нужно было обмануть их… сбить со следа… Никто не должен был знать, что заклятие поющего камня живо…
Львиный Зев приложил пальцы к ее губам.
— Ты спела то, что хотела? — чуть мрачно спросил он.
— Да, — прошептала Астин. — Этот волшебный гимн из поколения в поколение передается в нашей семье. Ведь мои предки ведут свою родословную от самого святого Брана, учившего петь даже камни.
— Хорошо, — подытожил король, вскидывая ее на руки. — Теперь ты будешь петь только для меня.
Над белыми башнями Лотеаны ревели трубы. Львиные ворота были распахнуты настежь. В них вливался бесконечный человеческий поток. Процессия празднично одетых герольдов с флагами и флейтами, как гигантская змея, разворачивала свои кольца на улицах, ведущих к Центру города.
В столицу вступала победоносная армия короля Арвена, только что вышвырнувшая фаррадцев обратно за море. С севера вернулись поредевшие полки Горма и горстка оставшихся в живых гэльских рыцарей. Эти отчаянные храбрецы загнали фейров под землю, а злобных жителей Похьюлы за их вековые снега.
Вслед за арелатцами в Лотеану вступили союзные войска короля Хагена. Впервые за тысячелетнюю историю Беота жители соседнего государства искренне приветствовали его армию на своих землях. Но еще восторженнее они встретили своего государя. Наконец Арвен-норлунг, Арвен-узурпатор стал для них Арвеном Победителем. Он вступил в Лотеану как подобает великому государю великого Арелата.
Ликующие толпы готовы были прорвать цепи гвардейцев и ринуться прямо под копыта мощного королевского коня. Люди тянули к Арвену руки, захлебывались от счастья, выкрикивали его имя. Львиный Зев поморщился. Он вспоминал, как та же самая толпа так же кричала и тянула руки, но только от ненависти. На душе у норлунга стало ненастно. Слева на его руку легла легкая ладонь Астин. — Все в прошлом, Арвен, — тихо шепнула она. — Улыбнись им, а то у тебя лицо, как на похоронах.
Львиный Зев усмехнулся: его королева всегда знает, о чем он думает. Пять дней назад в Лебедином замке, через который они с Астин проехали, возвращаясь домой из Хоровода Великанов, Раймон соединил их руки. Церемония прошла над чашей, увенчавшей алтарь в подземном зале. Король на вечные времена опустил в нее свой меч. Арвен вошел в Ледяной круг. Там же и тогда же представители древних солнечных родов расступились, давая место Хагену Дагмарсону. Король Беота принес Арвену клятву духовной верности, не как государю соседней страны, а как единственному и достойнейшему главе тайного братства — союза последних детей исчезнувшей снежной земли.
Сделав над собой усилие, норлунг растянул губы в кривой улыбке и, подняв над головой руку, лениво помахал ею в воздухе. Это вызвало новую бурю ликования, которая уже ничего не значила для короля. Грустное знание поселилось в его душе, и легче было думать, что это годы берут свое. Когда-то, скитаясь по лесам, Арвен пообещал себе, что отдаст Лотеану на разграбление армии. Но чувство мести покинуло его. Он с необыкновенной ясностью понял: это ничего не изменит ни в мире, ни в нем самом.
Астин осторожно позвенела своим стременем о стремя короля, чтобы вывести его из задумчивости.
— Арвен, я люблю тебя, — сказала она одними губами.
— Я знаю, — ответил он так же беззвучно, потому что перекричать толпу они все равно не могли. И, наклонившись с седла, у всех на виду, поцеловал свою королеву и госпожу.
Народ взвыл от восторга, в воздух полетели шапки.
— Да здравствует Арвен, король Арелата!
— Да здравствует королева Астин! Да здравствует Орней! Они уже проезжали по подвесному мосту. Арелатский двор, несколько поредевший за последний страшный год, но по-прежнему торжественный и гордый, встречал государя. Дамы приседали, подметая мехами и бархатом плиты внутреннего двора. Кавалеры низко склоняли головы, чиркая по земле перьями шелковых беретов.
Короля и королеву приветствовал государственный канцлер. Закутанный в лиловый бархат, с толстой золотой цепью на плечах, Магнус выглядел внушительно, но несколько раздраженно. Ему так и не удалось сосватать Арвену сестру беотийского короля или королеву Святого Города Элисавелию.
Астин ободряюще улыбнулась старику, показывая, что не держит на него обиды. Канцлер — воплощенное достоинство арелатского государства — протянул хозяйке Орнея руку, чтобы помочь спуститься на землю.
От распахнутых дубовых дверей отделились две фигуры. Вернувшиеся домой капитан драгун и его супруга поднесли под благословение короля своего сына — будущего оруженосца Арвена маленького Палантида де Фуа. Норлунг поднял ладонь и наложил ее на лоб ребенку. Теперь малыш не показался ему таким противным вопящим кульком, как в первые дни своей коротенькой, полной приключений жизни. Астин и Озарик расцеловались, и королева сделала первой даме своего двора знак следовать за ней во дворец.
Пышная процессия гостей двинулась за августейшей четой во внутренние залы, специально по этому случаю украшенные акситанскими гобеленами, дорогими фаррадскими коврами и гирляндами цветов. Все вместе это производило впечатление сказочного великолепия. Казалось, Арелат и после года войны все так же богат, щедр и недоступен для подражания. Неделю назад, по приказу короля, из Лотеаны вниз по Арну и дальше по морю к Мальдорскому архипелагу, отбыла флотилия из пяти грузовых барок. Их вел новый наместник Орнея, молочный брат Астин Марк, недавно оправившийся от ранения. Корабли должны были взять на борт золото из трех не разграбленных магриппскими пиратами шахт и доставить его в разоренную нашествием страну.
