Где-то по ходу дела я заметил, что скользкий лёд, покрывавший улицы и тротуары, для Грея представлял собой такое же препятствие, как и для всех остальных. Временами он скорее скользил по нему, чем бежал, но получалось у него это с поразительной грацией.
Я бы закрыл глаза, если бы это не уменьшало мои шансы пережить скачку.
Мы двигались в правильном направлении, и лишь почти у самой цели до меня дошло, что я никогда не говорил Грею, где находится дом Майкла.
Когда мы туда добрались, Грей дышал как паровоз, и шкура подо мной была потной, взмыленной и очень горячей. Из его широко распахнутых ноздрей брызгала кровь. Перемещение такой массы с такой скоростью и так долго было из ряда вон, и даже Грею не удалось избежать расплаты за ускоренный метаболизм. Мы прогремели мимо маленького внедорожника Кэррин — по-прежнему застрявшего там, где она вчера вечером попала в аварию — и попытались повернуть на улицу Майкла, но ловкость Грея встретилась с его усталостью, и он запнулся.
Он поскользнулся на кусочке льда, и нас понесло в сторону дома на углу улицы.
Я почувствовал, как мы отрываемся от земли и начинаем кувыркаться в воздухе. Всё должно было закончиться печально. Больше тонны лошадиного веса и около двухсот пятидесяти фунтов чародея собирались шмякнуться о замерзшую землю и врезаться в здание, и я ни черта не мог с этим поделать.
Но ничего из этого не произошло.
Когда мы начали падать, лошадь стала расплываться, и внезапно вместо неё появился Грей и большая слюнявая куча дымящейся эктоплазмы. Он схватил меня в воздухе, с силой потянув сзади за плечи и прижав к себе, и когда мы стукнулись о землю, смягчил своим телом удар, который пришёлся на его спину, а не мой череп. Мы отскочили (это было больно), непроизвольно перевернулись и врезались в стену дома на четверть секунды позже всей этой эктоплазматической слизи. Грей снова принял удар, щадя меня, и я услышал, как хрустнули его кости. Я совершил жёсткое, но не смертельное приземление между Греем, несколькими густыми кустами у дома и мягкой подстилкой из слизи.
Я заставил себя встать и проверил, как там Грей. Он валялся обессиленной грудой, глаза его были закрыты, а нос и рот все в крови, но по крайней мере он дышал. Его грудь была гротескно деформирована, но раны затягивались прямо у меня на глазах, а пара рёбер возвращалась к более естественной форме. Адские колокола, а этот мужик может перенести реальную трепку. И это говорил я.
— На что я только… не готов пойти… — проскрипел он, — чтобы… заплатить ренту.
Я поднял голову и помутневшим взором увидел, как большие фургоны Никодимуса без опознавательных знаков, которые он использовал для транспортировки в начале операции, завернули за угол на противоположной стороне улицы и неуклюже поползли к дому Майкла.
Грей едва успел, но доставил меня вовремя.
Разумеется, теперь, когда я был здесь, вопрос состоял в том, что я собираюсь по этому поводу предпринять.
Я встал на ноги, снова подняв вокруг себя завесу. Может, она была и не идеальна, но, по крайней мере, не отняла у меня много сил, и я тихо двинулся в сторону врага. Ноги Зимнего рыцаря ступали по льду совершенно беззвучно.
Головная боль меня убивала, накатывая постоянными волнами. Так же дела обстояли и с рукой, несмотря на помощь Зимней мантии. Усталость и многочисленные ушибы скрутили мою спину узлом, и я не знал, сколько ещё заклинаний смогу произнести, прежде чем рухну — и смогу ли вообще.
Так почему, спрашивал я себя, я шёл к фургонам, готовясь к битве?
Я винил в этом Зимнюю мантию, которая постоянно подталкивала моего внутреннего хищника, науськивая меня решать проблемы с помощью схваток, охоты и убийств. Сейчас было подходящее время и место для такого рода вещей, но пока фургоны осторожно тормозили на обледеневшей улице, мое здравомыслие подсказало мне, что не следует начинать боевые действия здесь и сейчас. Может, я и мог обрушить на фургоны огненное заклинание, но взрывы не отличаются аккуратностью и редко достигают того эффекта, на который надеются вызвавшие их чародеи — а от подобного усилия я запросто могу потерять сознание прямо на скованной ледяной коркой земле. И я бы так и лежал без чувств, пока выжившие убивали бы мою дочь.
Слишком рискованно. Зачем устраивать разборки с плохими парнями, когда я мог бы, например, схватить Карпентеров и Мэгги в охапку и выскользнуть из дома до того, как они туда доберутся?
Так что вместо того, чтобы затевать драку, я остался под завесой и бегом обогнул дом, перескочил забор и побежал к жилищу Карпентеров через задний двор. Я подбежал к задней двери и потянул за дверную ручку. Ручка не сдвинулась, и я рискнул легонько постучать по стеклу наружной двери:
— Черити! — тихо, но настойчиво позвал я. — Черити! Это я!
Я проверил углы дома, на случай, если оруженосцы послали людей через задний двор тем же путем, что прошёл я. А когда я снова повернулся к наружной двери, тяжёлая железная дверь за ней открылась, и в лицо мне уставились оба дула ружья.
Я поспешно скинул завесу и поднял руки. Кажется, я при этом сказал что-то умное, типа: «Ух!»
Голубые глаза Черити расширились, и она опустила ружьё. Поверх пижамы на ней был надет один из её самодельных защитных жилетов — титановая кольчуга, укреплённая с двух сторон множеством слоёв пуленепробиваемой ткани. В набедренной кобуре покоился револьвер, с виду напоминавший кольт модели 1911 года.
— Гарри! — воскликнула она и торопливо открыла наружную дверь.
Я столь же торопливо зашёл внутрь и выпалил:
— Они идут.
— Майкл только что звонил, — кивнула она и закрыла за мной железную дверь на несколько задвижек.
— Где дети?
— Наверху, в убежище.
— Нужно увести их отсюда, — сказал я.
— Слишком поздно, — прервал нас голос из передней комнаты. — Они уже здесь.
Стараясь не шуметь, я прошёл вперёд и обнаружил Уолдо Баттерса, скрючившегося под окнами на улицу и временам выглядывающего наружу. На нём был бэтменский жилет с кармашками для всяких магических прибамбасов, а в руках он осторожно сжимал помповое ружьё, словно знал, за какую сторону его держать, но не более того.
В дверях кухни стоял Уриил. В переднике. Его майка была запачкана чем-то вроде муки для блинчиков. Вместо того чтобы выглядеть опасным и совершенным, как и положено архангелу, он выглядел слабым, немного уставшим и уязвимым. У него не было оружия, но в руке он уверенно держал длинный кухонный нож, и, даже если бы я его не знал, его безмятежная неподвижность намекала на то, что он может быть опасен.
Возле Уриила сидел чрезвычайно серьёзный Мыш. При виде меня он дважды ударил хвостом по незащищённым ногам архангела.
