Махариста встал ногами на кресло и тонко взвизгнул на вампирском языке. Лица всех присутствующих в гнезде вампиров обратились к нему. Барон поднял над головой кинжал. Испивающий Тень, на мой взгляд, смотрелся ничуть не величественней какого-нибудь кухонного ножа, но по гнезду прокатился восторженный гул. Вампиры стали подниматься с пола и стягиваться к креслу барона. Их взгляды были прикованы к артефакту. Кто-то в запале даже потянул к нему дрожащие руки, но Махариста бесцеремонно отбросил подданного увесистым пинком. Выходка барона не вызвала абсолютно никакой реакции – вампиры как зачарованные таращились на кинжал.
Махариста заговорил.
«О чем он? Переведи!»
«Да о чем в такой момент говорят все лидеры? – скучным голосом ответила Хайша. – Великий день настал. Тяжелые испытания не прошли даром. Тени великих предков смотрят на нас. Я поведу вас к новым горизонтам. Тыр-пыр, восемь дыр и прочая демагогия».
Патриотические лозунги меня всегда вгоняли в сон. Началось это еще со школьных времен, когда я на всяких пионерских линейках и собраниях прятался в задних рядах и благополучно дрых всю официальную часть. Привычка эта не покинула меня и во взрослой жизни. Нет лучшего снотворного, чем речь очередного политического лидера. Со временем это даже стало чем-то вроде условного инстинкта. А тут еще бессонная ночь в квартире Агаты. Так что стоило Хайше в двух словах объяснить мне содержание «предвыборной речи» Махаристы, как меня стало неудержимо клонить в сон.
К счастью, Махариста быстро утомился и завершил свой спич очередным пронзительным взвизгом и воинственным потрясанием кинжалом. Я даже без перевода догадался, что он объявил неизбежный и мучительный конец всем врагам. После чего развалился в кресле, а подданные начали по очереди подходить и целовать его руку.
«Присягают, – прокомментировала Хайша. – Или вроде того. В общем, клянутся следовать за великим вождем, сумевшим вернуть реликвию, до последнего вздоха. Похоже, ты только что породил культ личности».
«Да наплевать, – буркнул я, нетерпеливо дожидаясь окончания церемонии. – Опыт показывает, что, прежде всего прочего, новоявленный царек чистит свое окружение. И в первую очередь избавляется от самых умных и сильных соперников. Если Махариста немного проредит популяцию упырей, людям от этого только польза будет».
Наконец верноподданнические пресмыкательства закончились, и я смог пробиться к Махаристе.
– Хау, великий вождь!
– А, Фокс… – На мгновение выражение лица Махаристы стало откровенно раздраженным, но он тут же натянул маску благодушия. – Мы благодарны тебе за помощь. Чего ты желаешь в награду?
– В награду?! Мы?! Хренов макарон! Махариста, это у тебя что, так быстро прогрессирует мания величия? Или от радости память отшибло?
– Смертный! Ты просто не понимаешь, что сейчас произошло!
– Да мне, в общем, по фигу, – сообщил я. – Мне нужны твои бойцы, чтобы накрутить хвосты оборотням.
– А… я помню. Хорошо, будут тебе бойцы.
– Завтра утром!
– Хорошо, хорошо, – уже не скрывая раздражения, ответил Махариста. – Придешь сегодня вечером к метро, там будут ждать два десятка моих подданных. Им будет приказано беспрекословно тебе подчиняться. А теперь мы позволяем тебе удалиться.
– Угу. Наше вам с кисточкой, – пробормотал я и, попрощавшись коротким кивком, направился к выходу.
К креслу барона уже спешил давешний «советник» в сногсшибательном пуховике. В лапках, замотанных несвежими бинтами, он тащил знакомый мне по недавней пьянке поднос. Видимо, в силу особой торжественности момента вместо самогона на подносе высилась фигурная бутыль с каким-то дорогим коньяком, тарелочка с нарезанным лимоном, открытая коробка шоколадных конфет и футляр с сигарами.
Ну разумеется, «вождю нации» не пристало заливать глаза дешевым алкоголем. Теперь Махариста наверняка войдет во вкус, станет пить только благородные напитки, курить только сигары, а там, глядишь, начнет регулярно мыться. В результате в гнезде образуется оппозиция традиционалистов, которых барон регулярно будет публично казнить или тайно умерщвлять – в зависимости от политической ситуации. Но рано или поздно они свергнут «отщепенца»…
«Ну хватит уже, зафантазировался!» – прервала мои мысли Хайша.
«М-да… действительно. Но что же это за кинжал такой? Они все словно рехнулись, когда его увидели!»
«Ага, и тебя проняло?»
«Да уж…»
Какая-то мысль на самом краю сознания тревожила меня. Что-то я увидел… Выход из гнезда был уже рядом, когда я понял, что именно. На подносе, принесенном «советником», лежал футляр с сигарами! Лакированное дерево с перламутровыми вставками! Хьюмидор из лаборатории Профессора!
Я развернулся.
Вампир в пуховике, сгорбившись, торопливо семенил в один из проходов.
Где поднос?!
Я тут же увидел его – в руках другого вампира, стоявшего на коленях перед троном с выражением слепого обожания на грязном лице.
В початой бутылке еще колеблется жидкость.
Махариста, запрокинув голову, вылизывает последние капли из стакана. Серый длинный язык, похожий на пиявку, шарит по стеклу.
– Смачная бормотуха! – пьяно ревет барон. – С этого дня только такую и будем пить!
Подобострастный смех подданных.
Махариста одаривает коленопреклоненного вампира отеческой улыбкой, возвращает на поднос пустой стакан.
Берет в руки хьюмидор. Я не успеваю остановить его. Барон, продолжая улыбаться, открывает крышку…
Я прыгнул в дверь в тот момент, когда сверкнула яркая вспышка. В маленьком замкнутом пространстве подвала раздался звонкий треск, словно на лютом морозе сломалось дерево. Затем последовал оглушительный хлопок. Раскаленная воздушная волна ударила меня в спину и выбросила в коридор. Последнее, что я увидел, была стремительно надвигающаяся стена.
«Вик… Вик! Очнись! Вик! Открой глаза!»
Иногда Хайша бывает просто невыносима.
«Вик!»
Нет, не отстанет. Уж если ей что-то взбрело в голову, проще сдаться и сделать, как она просит. Все равно ведь будет нудить, пока не добьется своего.
Я открыл глаза.
Какая-то мутная и странная картинка.
Я некоторое время лежал, пытаясь сообразить, что это такое. Потом понял, что вижу каменный пол и уходящий в темноту коридор. Только под каким-то странным ракурсом.
«Потому что ты лежишь на полу!» – сообщила Хайша.
«А почему я на полу? – осторожно поинтересовался я и прислушался к ощущениям. Голова действительно болела, но не так, как с похмелья. – И где это я?»
Вообще говоря, коридор казался знакомым, хотя непривычный ракурс и мешал опознать его. А еще сбивали с толку клубы сизого дыма, вытекающего из двери неподалеку. В воздухе стоял смрадный запах горящих тряпок и жареного мяса. И визг… Кто-то визжал, истошно, на одной ноте, высверливая мне дыру в черепе.
«Вик, напряги память! Ты был у вампиров. Принес Махаристе кинжал…»
«…!!!»
Память вернулась сразу и полностью. Я хотел было вскочить, но мозг подсказывал, что резких движений сейчас лучше не делать. У меня, знаете ли, богатый опыт пребывания в нокауте, и я в курсе поведения организма после сильных ударов по голове. Осторожно сев, я переждал приступ тошноты, подполз на четвереньках к двери, заглянул внутрь. Одного взгляда мне хватило, чтобы отпрянуть, привалиться к стене и закрыть глаза. Тошнота вернулась.
Если раньше гнездо напоминало картины Босха – полные уродливых образов, но тем не менее совсем не страшные, то взрыв словно открыл дверь в отвратительный своей натуралистичностью ад современных фильмов ужасов. Я принюхался. Кроме гари едко пахло чем-то химическим. Судя по тому, что я успел увидеть до того, как вырубился, в гнезде произошел объемный взрыв. То-то Профессор говорил про основной заряд! Знаю я такие игрушки. Когда Махариста открыл хьюмидор, вспомогательный заряд выбросил в воздух взвесь горючего вещества, мгновенно заполнившего небольшое помещение. А потом запал детонировал это облако. Мне повезло – я успел инстинктивно броситься вон из подвала. А вот от Махаристы, оказавшегося в самом центре взрыва, не осталось вообще ничего.
