— Исул я… Здесь уже с полмесяца… Такой же раб, как вы… — немного запинаясь, пробормотал толстяк.
— Раб, говоришь… А как сюда попал? — Ритал вплотную подошел к низкорослому пленнику и склонился так, что его изуродованное лицо оказалось в каких-то сантиметрах от разом вспотевшего раба. Похоже, что солдату нравилось видеть страх и отвращение в глазах толстяка.
— Меня разграбили… В смысле, наш караван разграбили… Они перерыли все тюки и сундуки… В смысле, я сражался, но их было больше! — с трудом закончив мысль, Исул попытался забиться в угол ямы, но ему это не позволили.
— Не спеши, — холодный голос Керита напугал толстяка сильнее, чем змеиное шипенье Ритала. — Зачем горцам столько рабов? Их используют для каких-то работ?
— Если бы, — лицо пленника исказила гримаса страха. — Нет, нет, не используют…. В смысле, используют, но не нас, а их.
— А попонятнее нельзя? — влез в разговор неугомонный Кель.
— В смысле, горцы заставляют работать на полях, но в основном женщин-рабынь… Мужчины нужны им для другого, — толстяк испуганно заозирался, словно боялся, что его немедленно покарают за откровенность.
— Логичнее было бы наоборот. Чертовы извращенцы! — задумчиво обронил Кель, почесывая торчащую неровными клоками бороду.
— Тьфу на тебя, болтун! — беззлобно ругнулся один из гвардейцев.
— Для чего горцам нужны мужчины? — терпеливо задал толстяку новый вопрос Керит. Голос октата по-прежнему оставался спокоен, но Торстену, сосредоточенно растиравшему на запястьях рубцы от веревок, показалось, что гвардеец уже на грани, и пленник играет с огнем.
— Они заставляют рабов биться насмерть! — Исул, похоже, тоже что-то почувствовал и, испуганно посматривая на спокойное лицо Керита, ответил на удивление быстро и четко.
— То есть нам дадут оружие? — разом подобрался Торстен.
— Д-д-дадут, — похоже, что толстяка это совсем не радовало, скорей наоборот. — Там лучники, собаки, и с топорами! В смысле, варвары с топорами!
— Так, давай по порядку. Ты в этих боях участвовал? — Керит ронял слова медленно и четко, словно сомневался в способности пленника его понять.
— Нет, нет! — толстяк энергично затряс головой. — Но я видел! Клянусь вам, я видел! Они выгоняют смотреть всех рабов!
— Часто ли проводятся бои? — Торстен решил тоже поучаствовать в допросе и сразу поймал недовольный взгляд Керита.
— Н-н-не знаю! — пленник все сильнее потел и запинался. Норд подумал, что, возможно, его беспокоит жутко изуродованное лицо Ритала, неотступно маячащее перед глазами бывшего купца. При этом солдат кровожадно улыбался и временами делал вид, что принюхивается к толстяку.
— Ритал, отойди, — скомандовал Керит. Дождавшись, пока солдат с явным неудовольствием прекратит пугать пленника, а тот немного успокоится, октат продолжил допрос.
Картина вырисовывалась безрадостная. У горцев вошло в привычку развлекаться, устраивая бои среди своих рабов. Правила были различны. Порой дрались голыми руками, но чаще на разнообразном оружии. Бывало, что на пленников натравливали собак. От таких развлечений поголовье рабов неуклонно сокращалось, но постоянные набеги как на соседние племена, так и на караваны, неспешно ползущие по трактам через Эльтруские горы, позволяли варварам не экономить живой товар.
— Я же говорю: горцы — это нелюди! Их нужно уничтожать от мала до велика! Скаренные дикари, нашли развлечение — живых людей стравливать, как псов боевых! — Ритал завел уже привычную волынку о вредоносности варваров в целом и дикарей местного племени в частности.
— Ты не прав, — спокойно оборвал солдата Керит. — Это развлечение не горцы придумали. Еще в старой империи гладиаторские бои были очень популярны. Дикари просто переняли этот обычай.
— Мне больше другой староимперский обычай по вкусу — вырезать варваров целыми селениями, — недовольно пробурчал Ритал, но вскоре замолк, позволив продолжить расспрашивать толстяка.
По словам пленника выходило, что любые попытки бегства обречены на провал. Впрочем, ему никто не поверил. Из уст толстого и пугливого торговца предостережения звучали совсем неубедительно. Но пока возможности обрести свободу не наблюдалось, и пленникам не осталось ничего иного как ждать.
Кормили рабов отвратительно. Раз в день в яму спускалась плетеная корзина с какими-то отбросами и ведро воды. Уже через пару дней сразу несколько солдат мучились животом. В качестве отхожего места приходилось использовать небольшое углубление в дальнем конце ямы. Первые время страшная вонь преследовала пленников днем и ночью, но постепенно они сами покрылись слоем грязи и уже не сильно обращали на нее внимание.
Миновало не меньше двух недель, прежде чем деревянная решетка, закрывающая яму, откинулась, и в нее сбросили веревку. Один из горцев, ужасно коверкая слова на ломаном общеимперском, приказал рабам вылезать по одному. Пленники встрепенулись, почуяв возможность сбежать, но тут же разочарованно поникли, разглядев с полдюжины вооруженных горцев, стоящих по краям ямы.
Стоило очередному солдату вылезти из узкого отверстия, как его пинком опрокидывали на землю и грубо вязали руки за спиной. Рядом свирепо скалилось несколько крупных псов.
— Блохастые ублюдки! — в ярости заорал Кель, когда одна из собак его куснула, и ловко приложился ногой по морде свирепо рычащей бестии. К счастью, горцы быстро отогнали четвероногих сторожей, не дав им расправиться с беспомощными пленниками.
Последним из ямы с большим трудом выбрался толстяк-торговец. Недовольные его медлительностью варвары всласть потешались, попинав жалобно стонущего пленника. Пока горцы развлекались, Торстен разглядел, что рядом из других ям тоже достают рабов. Когда охранникам надоело глумиться над толстяком, они повели пленников куда-то в центр селения.
Вокруг мгновенно образовалась толпа детей. Юные горцы сначала оживленно тыкали в пленников пальцами, а заметив, что охранники не обращают на них внимания, начали с азартом кидаться комьями земли и навоза.
— Ублюдки малолетние, — рычал Ритал, которому доставалось больше всех.
— Да ладно, представь, что это цветы! — не унывал Кель, ловко уворачиваясь от летящего в него мусора.
— Да хоть свежие фрукты, — сплюнул кровь из разбитой губы Торстен и, поддев ногой камень, отправил его в сторону мучителей.
Сорванцы все распалялись, и в пленников полетели первые камни. Но тут уже вмешались охранники и отогнали мальчишек.
Ристалище особого впечатления не производило. Это была просто круглая утрамбованная площадка. Земля была изрядно перепачкана кровью, и от этого казалось бурой. С одной стороны импровизированная арена упиралась в крутой холм. Всех пленников заставили сесть на землю, а рядом вальяжно расположилось несколько охранников. Невдалеке, порыкивая и то и дело пытаясь подобраться поближе, бродили собаки.
