Ознакомительная версия.
И, наконец, палачи вывели первого из осужденных – Джейран узнала в нем Ахмеда, того, что привел отряд к пещере.
Без долгих рассуждений один из палачей бросил его на колени, другой схватил за правую руку и вытянул ее поверх колоды, третий нанес удар!
Джейран, не ожидавшая такой поспешности, едва не потеряла сознание.
Ахмед поднес к лицу обрубок и вымазал щеки и бороду хлещущей кровью.
Царь внезапно поднял руку, приказывая остановить казнь. Он сказал что-то Джубейру ибн Умейру, тот подошел к краю помоста и жестом велел подвести Ахмеда поближе к себе.
Они встали один напротив другого: полководец в парчовом халате, в тюрбане поверх сверкающего остроконечного шлема, и мятежник с окровавленным лицом, чью правую руку сообразительный палач перехватил веревкой, чтобы кровь не хлестала.
– Зачем ты сделал это, о враг Аллаха? – спросил Джубейр ибн Умейр.
– Я боялся, что от потери крови мое лицо побледнеет, – отвечал Ахмед. – Тогда люди, глядя на мою бледность, могут подумать, что я боюсь смерти и побелел от страха! А я не хочу, чтобы они видели мою бледность и плохо думали обо мне, клянусь Аллахом!
Джубейр ибн Умейр стремительно повернулся и подошел к царю. Он что-то сказал вполголоса своему повелителю, тот отмахнулся, Джубейр ибн Умейр обратился снова. Очевидно, речь шла о помиловании, только Джейран не могла понять, кто из них двоих сжалился над Ахмедом, а кто – непременно желает его смерти.
Царевич Мерван вмешался в эту беседу и указал на Ахмеда таким движением, что ни у кого не возникло сомнения: этот – за смерть!
– О звезда…
Это был не голос, а дыхание, коснувшееся ее уха. Джейран резко повернулась – и увидела Хашима. Старикашка, которого можно было сбить с ног взмахом ишачьего хвоста, увязался за ней в толпу, свято уверенный, что рядом с Шайтан-звездой тому, кто поклоняется ей, никакие бедствия не угрожают!
Стоя рядом на коленях, Хашим смотрел на свою звезду с тревогой. Он не понимал, почему Джейран все еще на площади, а не там, где положено быть по замыслу.
Его густые, торчащие на два пальца вперед брови приподнялись от изумления, и Джейран впервые ясно увидела глаза Хашима – такие же светлые, как и у нее!
Но некогда было размышлять, откуда прибрел в земли правоверных этот причудливый старик, и где его предки, и какого он рода. Потому что Хашим, ни мгновения не сомневаясь в Джейран, вдруг завопил голосом, пронзающим уши до самой печенки:
– Справедливости, о царь! Справедливости! Ради Аллаха – справедливости!
Люди откачнулись в разные стороны, валясь наземь, а Хашим шустро вскочил на ноги, схватил Джейран за руку и негромко приказал:
– Дорогу, о правоверные, дорогу!
Она тоже вскочила и, словно верблюд в поводу, повлеклась следом за Хашимом, прокладывавшим путь сквозь толпу с бесцеремонностью погонщика ослов.
Им навстречу уже спешили четверо стражников.
И первый из них, не задавая лишних вопросов, замахнулся на Хашима крючковатой дубинкой.
Старик, готовый к подобного рода бедствиям, увернулся и снова заорал:
– Справедливости, о царь! В твоих владениях обидели девушку! Будь ее защитой, о царь!
Стражники переглянулись – тот, кто послал их, полагал, что один из городских безумцев, коих в Хире было не меньше, чем в любом порядочном городе, решил в помутнении рассудка вступиться за осужденных. А тут вдруг оказалось, что речь идет о некой женщине. И даже сама женщина имелась – высокая, закутанная в изар и покорно следующая за вопящим старцем, как если бы он был ее родственником.
– Пока этого скверного, этого гнусного не прикончили – пусть он выполнит свой долг! Справедливости, о царь! Вот эта девушка опозорена, и нет иной причины ее позора, кроме этого проклятого, что стоит сейчас на помосте! Не убивайте его, пока он не снимет с нее пятна позора! Справедливости, о царь!
С такими воплями Хашим протащил Джейран, минуя стражу, до подножия того помоста, где восседал царь, так что они пропали из вида для его свиты и для распоряжавшегося от имени царя Джубейра ибн Умейра.
Глотка у старика была настолько мощная, а голос по пронзительности настолько превосходил ишачьи вопли, что он привлек к себе и Джейран всеобщее внимание. Тем, кто стоял на высоком помосте, очевидно, казалось опасным молчание толпы, и потому Джубейр ибн Умейр приказал поднять наверх и женщину, и ее родственника – ибо все, что в этот день давало повод для царской справедливости, шло на пользу владыке Хиры.
Лестница располагалась за помостом, поэтому Хашима и его звезду заставили бегом добраться до нее, чтобы поскорее поставить перед царем.
Они, как положено, упали на колени, исправно стукнувшись лбами о доски, покрытые плотными басрийскими коврами.
Хашим, упираясь руками в пол, поднял голову, сохраняя при этом почтительный наклон спины, так что Джейран забеспокоилась за целость его шеи. Но отчаянному старику, очевидно, доводилось не раз говорить со знатными людьми, так что голову он запрокинул без повреждения позвонков.
– О счастливый царь, благословенный Аллахом! Вот эта женщина, дочь моего брата, была обещана в жены моему сыну, и ее везли в Хиру из Багдада, и разбойники напали на караван и захватили его, но ей удалось бежать! И она блуждала по горам, и встретила айаров, и их предводитель уничтожил ее девственность и насладился ее юностью! И он обещал жениться на ней, и призвал в свидетели Аллаха! – вопил Хашим с тем расчетом, чтобы слышали все, кто собрался на площади, и осужденные также. – А это был человек в золотой маске! И дочь моего брата сумела скрыться от айаров, и нашла меня, и вдруг оказалось – этот человек Ади аль-Асвад! Вот кто обещал жениться на ней и взять ее в свой харим! А теперь она опозорена, о царь, и нет у нас надежды иначе, как на твою справедливость!
Выкрикнув это, Хашим стукнул головой о помост, дернув Джейран, чтобы она поступила так же.
Царь сделал знак Джубейру ибн Умейру, тот склонился и почтительно выслушал приказание.
– О рабы Аллаха! – обратился полководец к Хашиму и Джейран. – Вы понимаете, что сейчас всякий может прийти и сказать, что аль-Асвад похитил девственность дочери его брата. Нет ли у вас, по милости Аллаха, какого-либо доказательства, что это совершил именно он? И если оно есть – то решение царя будет справедливым, клянусь Аллахом!
– Пусть скажет дочь моего брата, о господин! – Хашим указал на коленопреклоненную Джейран. – Она может назвать все обстоятельства и приметы, так что эти люди должны будут признать ее правоту.
– Говори, о женщина! – велел Джубейр ибн Умейр.
Джейран, не поднимаясь с колен, повернулась лицом к тому помосту, где стояли осужденные.
Ознакомительная версия.
