— Э, — не понимающе впился взглядом в неё.
Она фыркнула, и более подробно разъяснила.
— У колдуна украли его саркофаг, в котором он спал последние надцать лет, после того как объявил себя умершим. И оживающим ежедневно к обеду. В общем, что я вам рассказываю, идите, не пожалеете.
Догоняя Лили, весело щебечущую с девушкой в униформе горничной, я слегка офигевал от культурной программы, которая нас ожидала.
Ну что сказать, гробанутое искусство, потому что пьеса про гробы.
Но Лили, пребывающая в приподнятом настроении скорее всего как-то не так восприняла мою реплику про гробы и пьесу, потому что облачилась она на премьеру в веселое черное платье в белый горошек. А на голову напялила алую шляпу, такого же цвета туфли, да еще и красным пояском стянула талию.
Вопрос по поводу выбора туалета я ей задал издалека.
Мол это отсылка к интерпретации сказки о Красной Шапочке?
Она хрустально засмеялась, — Дерек, ты угадываешь слишком многое обо мне, — да, ты прав, я хотела быть взрослой Красной Шапочкой. Грибы же в лесу растут. И их можно собирать в лукошко.
Я даже застонал, увидев увесистую корзину у нас под дверью.
Стало понятно зачем она заговаривала зубы прислуге.
В корзине присутствовала охапка цветов, отдаленно напоминающих земную сирень.
— Корзину несешь ты, — безапелляционно заявила моя фея.
А я, сраженный, даже забыл переспросить про какие грибы шла речь.
В итоге мы шли смотреть две разные пьесы — я про гробы, а она про грибы.
На большой доске перед входом в городской амфитеатр висело множество объявлений. Именно возле этой доски оставила меня Лили, умчавшись в направлении туалета.
От нечего делать я начал читать объявления и убедился в правильности своего заключения о содержании пьесы.
Внимание! — было написано на одном из них.
Артисты, занятые в спектакле «Колдун Мюнхауз»!
На склад прибыли гробы.
Желающие могут примерить их в соответствии с распределением.
Круто, оказывается саркофаг не один. Все интереснее и интереснее.
Следующее объявление гласило, что в связи с участившимися потерями ключей от актерских гримерных было принято решение о применении сторожа на территории служебных помещений.
— Ага, значит после исчезновения второй дамочки, в смысле второй по порядку и первой женщины, ключи продолжают пропадать.
Третье объявление повергло в нокдаун. Реально, как из учебника: Нокдаун является ослабленным выражением нокаута: сознание сохранено, наблюдается только состояние забытья (потеря ориентировки, нарушение координации, головокружение, звон в ушах).
Вот все, кроме нарушения координации, корзину я еще сильнее прижал к себе, как что-то незыблемое и связывающее с действительностью.
Оно гласило:
Приглашение на казнь.
ЩХЪЭЗЫФИЭФИЫЖЪ
Суртышишь
Сурэтытышир
Зыгъэувар
Из ступора меня вывел тычок острым локотком Лили под ребра.
— Дерек, — она капризно надула губки, я у тебя третий раз спрашиваю, где наши билеты.
Я на автомате извлек два билета, выданные нам пани Моникой, и понизив голос зашептал:
— Лили, это по твоей части, видишь — шифровка.
Если в первый момент она и подобралась, то увидев куда я показываю, отмахнулась как от надоедливого жука.
— Фу, тоже скажешь шифровка. Это репетиция новой пьесы.
— Вот это? — потыкал пальцем в странное сочетание букв под первой строкой.
— Ну да, — тянула меня с упорством носорога Лили в сторону входа.
— Я тебе потом переведу, если захочешь, — выдала она, утягивая на наши места практически возле самой сцены.
Ну ладно, оставим этот вопрос на потом, хоть рассмотрю эти гробы поближе.
А что, если их несколько, надо будет определить сколько же их привезли. Получается, что здесь хоронят классически в почве, закапывая умерших. И есть шанс выяснить, были ли странные покойники в даты, связанные с исчезновением отдыхающих. Ведь трупы искали, но не нашли. А похороненных переписали? Так, внесем в список вопросов к эмиссару. И на экскурсию в мастерскую, где делают эти саркофаги напросится, как у них с учетом, к примеру. Хотя труп могли зарыть и без гроба. Но тут надо опять же спрашивать у Ту-ша.
С самого начала меня ожидал сюрприз. По какому-то наитию Лили оделась практически так как главная героиня.
Только вместо гороха у той на платье их полное отсутствие.
Но шляпа красная в наличии.
И вот главная героиня выходит на край сцены и начинает стенать, читая монолог о неблагодарности собственного мужа.
Сидящие сзади прекрасно видят напротив героини Лили, как две капли похожую на стенающую. Трагизм монолога не доходит, так как народ начинает потихоньку хихикать. Я, поглощенный вопросом о гробах не сразу понимаю, почему смеются. Да нет, же проникновенно чешет, я бы даже пожалел её.
В этот момент героиня разворачивается в зал и устремляет руку точно в направлении Лили и вопрошает: веришь ли ты мне, мой друг.
Лили, с первой минуты, прониклась горем бедной женщины, не совсем понимая, почему эта женщина не в лесу, она отвечает: верю!
На верхних рядах кто-то всхлипывает, героиня, не ожидающая диалога, видит перед собой практически точную свою копию и не сдержавшись спрашивает у той — ты кто?
Лили, поняв, что она выбранный участник интерактивного спектакля встает и представляется: меня зовут Лили, я в этот момент уяснив всю чудовищность её ошибки и пытаюсь сползти пониже что б не отсвечивать. Но не тут-то было. Лили, решив, что я тоже должен поучаствовать, продолжает: а это мой муж Дерек.
Смех проносится уже по всем рядам, тот, что сверху, отчетливо захлебывается, а я с корзиной, полной цветов стою рядом с Лили и не знаю, как донести до неё, что это не интерактив.
— Очень приятно, — выдает героиня.
— А это мой муж, колдун Мюнхауз.
В этот момент по пьесе гроб с её мужем выезжает на середину сцены.
— Раз, — говорю я.
— О, — тянет Лили, — соболезную вашей утрате.
Зал, немного успокоившийся, замирает, соображая. Нервный смешок из верхнего яруса скорее вырывается отголоском после затихания смеха. Может это свободная вариация великой пьесы, думает большинство, а меньшинство, которое готово смеяться сдерживает себя, следуя за большинством. Поэтому все затаились и ждут. Только сверху еще доносятся тихие всхлипывания.
Колдун откидывает крышку, встает из гроба и провозглашает: Моя драгоценная супруга, я воскрес, где мой обед.
— Поздравляю, — тут же выдает Лили.
— Но как в него может влезть еда, прямо сразу как он вернулся из царства мертвых? — и замолкает, переваривая не тривиальную ситуацию.
Меня тоже царапнула скудость его приветственного слова после столь странного «возвращения к жизни».
Колдун, понимающий, что пьеса идет как-то не так и не ожидающий лицезреть сразу две жены в красных шапочках, трет глаза.
— Так, где обед, я спрашиваю у вас, — выдает с небольшой заминкой.
— А из чего, милейший мне приготовить кушанья тебе, раз ты не носишь в дом еды и на охоте не бываешь — выдает героиня заученную фразу.
Колдун хлопает в ладоши и на вытянутые руки его жены падает утка.
И так ка он все еще не понял почему жен две, то по второму хлопку и Лили становится обладательницей точно такой же птицы.
— Дерек, разделай птицу, — она впихивает мне тушку, — да поставь корзину на пол, видишь, колдун ожил, и дарить цветы не время.
Отдельные зрители, похихикивая, сверяются с программками.
— Позвольте, сударь, кто вы? — теперь колдун не выдерживает и задает такой же вопрос мне.
— Он муж Лили, — успевает ответить героиня. По всей видимости она решила ничему не удивляться. — Я пригласила их на ужин к нам.
Чувствуя, что все идет не по плану колдун идет в нашу сторону, а в этот момент, я вижу, как кто-то тащит его гроб за кулисы.
— Держите вора!
— Караул, грабят! — решает помочь Лили.
Артисты вздрагивают и разворачиваются в сторону исчезающего гроба.
