Молодой наемник с облегчением вздохнул и стукнул кончиками пальцев по пряжке пояса, которая издавала щелканье, подобное щелчкам арбалетного механизма, и прочие звуки, создававшие иллюзию присутствия вооруженного отряда. Затем запихал мешок с золотом и драгоценностями в небольшой кошель, висевший у него на поясе: кошель этот выглядел небольшим, но на самом деле вполне мог вместить сокровищницу какого-нибудь дракона.
Теперь Джарлаксу оставалось лишь сообразить, как, во имя Девяти Кругов Ада, вытащить могучего молодого воина из грядущей битвы между Домами, не лишившись при этом половины своей немногочисленной шайки наемников. Или собственной головы.
* * *
– Это преувеличение, – заверил Дювон Тр’арах свою мать и госпожу, Мать Хаузз. – Я обучался вместе с ним в Академии. Да, он хорошо владеет клинками, но сравнивать этого выскочку с великими мастерами оружия – немыслимая глупость.
– Ходят слухи, что даже Утегентель Армго не желает иметь дело с гордостью Дома Симфрэй, – вмешалась Донджелина, старшая дочь и жрица их скромного Дома. Недавно ей исполнилось сто лет, и всем стало ясно, что ей никогда не добиться титула верховной жрицы. Правда, у нее еще оставался шанс сделаться главой Дома.
Дювон презрительно хмыкнул:
– Естественно, Утегентель не станет тратить свое время на это существо. Зачем ему это? Что даст ему такая победа?
– Может быть, упрочит его репутацию?
– Могучий Утегентель убивал в одиночку по дюжине воинов дроу. Репутация? – Аристократ презрительно покачал головой, услышав идиотское предположение сестры. – Даже согласившись сражаться с этим жалким отродьем Симфрэй, Утегентель нанесет вред своей репутации.
– Помолчи, сын, – приказала Мать Хаузз. – Всем известно, что он блестящий воин, и при чем здесь твои воспоминания об учебе в Мили-Магтир? Интересно, как ты можешь быть настолько уверен в своих суждениях спустя десятки лет? Кстати, почему тебе так не терпится вступить в эту схватку?
– Ради славы Дома Тр’арах! – без колебаний воскликнул молодой воин. – Уверяю тебя, Мать: если бы мастером оружия Дома Симфрэй служил Утегентель Армго или Дантраг Бэнр, если уж на то пошло, я умолял бы тебя отказаться от войны. Но из-за этого жалкого выскочки? Нет. Я убью его собственными руками.
– Ты там поосторожнее, братишка, – снисходительно усмехнулась Донджелина.
– Я видел его в поединке. Я знаю, как его одолеть.
Донджелина закатила глаза к потолку, но отвернулась к матери. Никто из присутствующих не желал продолжать бессмысленный спор. Женщины знали: если Дювон из-за своей глупой самонадеянности погибнет во время нападения на Дом Симфрэй, это будет неприятно, но не более того. У Матери Хаузз имелись свои далеко идущие планы. Она собиралась заключить важные союзы после того, как Дом Тр’арах докажет в этой битве свою состоятельность, и хвастливые речи сына не слишком интересовали ее.
Она была уверена: пройдет еще каких-нибудь пятьдесят лет, и Дом Тр’арах займет достойное положение среди высокопоставленных семей Мензоберранзана. Пусть самой Матери Хаузз не суждено заседать в Правящем Совете, но она сделает все возможное, чтобы обеспечить своей дочери Донджелине место за столом в виде паука.
– Маги готовы? – поинтересовалась Мать Хаузз. – Те, которых мы наняли, чтобы начать обстрел, не подведут нас?
– Услуги магов из Дома Ксорларрин обошлись нам недешево, но всем известно, что они стоят каждой потраченной золотой монеты, – ответила Донджелина. Ее переполняла гордость, когда она говорила о сделке с могущественным Четвертым Домом, которую заключила сама, лично. Она, простая жрица, никому не известная Донджелина Тр’арах, стояла перед троном Матери Зирит, говорила с этой влиятельной и грозной женщиной, требовала ее внимания.
– А твои жрицы?
– Мы зальем их огнем! – уверяла Донджелина мать. – Мы заморозим их так, что они прирастут к месту, будут парализованы, не сумеют обороняться, когда воины Дювона набросятся на них.
– Это следует проделать очень быстро, – уже в который раз повторила Мать Хаузз. – Мы должны напасть совершенно неожиданно и мгновенно обезвредить противника.
– Тебе нужно лишь назначить время, госпожа, – встрял Дювон.
– Она только что назначила его, глупец, – бросила Донджелина, и Дювон в недоумении покосился на нее.
– Чародеи-Ксорларрины заняли позиции, – продолжала жрица.
– Мне ничего не сказали.
– Ты мужчина. Тебе все сказали сейчас, – фыркнула Донджелина.
Мать Хаузз на своем троне расхохоталась и знаком велела им приступить к действию.
Воины и жрицы покинули стены особняка Тр’арах и двинулись по темным улицам, освещенным лишь магическими огоньками низших Домов, расположенных в этом небогатом районе Мензоберранзана.
Они передвигались в полной тишине, если не считать шепота наблюдателей, которые передавали другим известие о том, что один из Домов дроу отправился на войну.
«Только ворота, – приказал Хорроодиссомот своим помощникам, пользуясь сложным языком жестов, знакомым лишь дроу. Шесть чародеев зависли в воздухе через дорогу от жилища Дома Симфрэй; их окутывало магическое „покрывало“, заклинание, делавшее их невидимыми. Чтобы видеть друг друга, все маги использовали чары, противодействующие этому двеомеру. Чары были довольно сложными, но не представляли проблемы для самого могущественного мага Дома Ксорларрин. – Все молнии, все огненные снаряды. Только на ворота».
«Одной молнии будет вполне достаточно», – прожестикулировал в ответ младший маг.
– Все, – произнес Хорроодиссомот вслух, несмотря на то что лично запретил подчиненным открывать рты – разве чтобы негромко выговорить заклинание. Он хотел внушить своим магам, что у него имеется план… и что ему не нравится, когда его приказания обсуждают.
«Один за другим, не отставать, – добавил он на языке жестов. – Открываем ворота, и на этом наша миссия закончена. До тех пор, пока я не отдам другого приказа».
Он на миг закрыл глаза, вспоминая слова нужного заклинания, но затем помощник прикоснулся к его плечу, чтобы привлечь его внимание. Маг обернулся и взглянул на улицу. Зрение Хорроодиссомота было усилено не только чтобы он имел возможность разглядеть своих невидимых подчиненных: чары придавали его глазам остроту, необыкновенную даже для дроу. Поэтому он сразу же заметил авангард воинов Дома Тр’арах: они осторожно подкрадывались к вражеским воротам, прижимаясь к стене поместья, принадлежавшего какому-то малозначительному клану.
«Считайте до десяти», – знаками велел он своим магам, затем начал колдовать. Запланированный двеомер требовал больше времени, нежели простой огненный шар или молния.
Хорроодиссомот закрыл глаза и сосредоточился на своем заклинании; он настолько погрузился в себя, что даже не видел и не слышал мощной лавины магических молний, которая внезапно обрушилась с неба на ворота Дома Симфрэй. От ударов содрогнулись прутья решетки, огненные шары плавили металлические петли. За «артиллерийским обстрелом» последовали другие боевые заклинания, предназначенные для того, чтобы обезвредить или уничтожить глифы и чары, защищавшие вход.
Ворота обдало смертельно холодным воздухом, после чего очередная шаровая молния превратила ледяную корку в клубы пара.
Снова колдовские молнии ударили по металлу; они гнули, перекручивали, корежили железные ворота. И вот наконец решетчатые створки с грохотом обрушились. Вход в Дом Симфрэй был открыт.
Во время атак чародеи-Ксорларрины обнаруживали свое местонахождение, но лишь на мгновение – Хорроодиссомот тут же восстанавливал их невидимость.
Теперь настала очередь воинов Дома Тр’арах. Стрелки не медлили – стоило им заметить какого-нибудь воина или стражника Дома Симфрэй, сразу раздавался щелчок ручного арбалета. Рядом с пешими воинами ехал Дювон, благородный сын Матери Хаузз, в сопровождении своей элитной гвардии. Верховыми животными воинам служили гигантские ящеры с липкими лапами, которые позволяли им с легкостью взбираться по вертикальной стене или ограде.
